Возвращение в Полдень - Евгений Иванович Филенко

как художественного приема. Мифология, впрочем, существует, но лишь как поэтическое обрамление для достоверных исторических фактов. А взять ауруоцаров с их религиями житейских радостей и самой жизни как божественного дара! Да хотя бы те же эхайны…

– Вы пригласили меня для участия в этическом диспуте? – терпеливо осведомился Кратов. – Ничего не имею против, но стоило бы предупредить, а заодно и подыскать местечко поуютнее.

– Должны же мы как-то скоротать время до прибытия на место, – сказал Стафранигремпф. – Занятие не хуже прочих. Не в карты же нам, в самом деле, играть. Кстати, обозначение «экзекутор» мне отнюдь не по вкусу. Я между делом исследовал его коннотации: есть в нем неприятное сходство с исполнением наказаний, что-то палаческое.

– Мне только что намекнули, что жизнь разумного существа для вашего этического канона не имеет большой ценности, – выжидательно промолвил Кратов.

– Да, в нашей культуре нет аналога вашего Плоддерского Круга, – демонстрируя неплохое знание его биографии, подтвердил Стафранигремпф.

– Мне стоит начинать беспокоиться о своей участи?

– Если было бы достигнуто общественное согласие в вопросе оценки полезности вашей жизни. Насколько мне известно, единодушия здесь нет даже в нашем узком кругу. Что с вами, доктор Кратов? Вам отказало ваше обычное чувство юмора?

– Ваши шутки чересчур утонченны для моего варварского восприятия, экзекутор Стафранигремпф…

– Зовите меня Стаф, – сказал тот, резко меняя слабо прикрытую антипатию на демонстративное радушие. – Это упростит общение и не повлечет смысловых потерь. Точно так же вы в свое время обошлись с именем этой планеты, урезав его до семантически допустимого минимума.

– Инара, – сказала женщина. – Кажется, на Земле есть такое имя. И никаких смысловых искажений. Быть может, нам всем пора задуматься об институте имен уменьшительных, господа?

– Да, в этом вопросе человечество подает прекрасный пример экономии фонетических усилий, – сказал специалист по гуманоидам. – Ктип – звучит симпатично, и хотя в моем случае изначальный смысл имени практически утрачен, я готов с этим примириться.

– Избавьте меня от своих ономастических экзерсисов! – вскинулся Лафрирфидон.

– Лаф! – сказала Инара с нескрываемым весельем. – Не удивлюсь, если в многообразии человеческих языков этому обрубку найдется смысловой аналог.

– И окажетесь правы, – сказал Кратов. – В английском языке есть слово «laugh», что означает «смех». В румынском и, скажем македонском языках ему соответствуют значения «пустопорожняя болтовня», а в голландском же вообще не светит ничего приличного: трус, пошляк, фрик…

– Я ожидал чего-то подобного, – сердито сказал Лафрирфидон. – Поэтому оставьте в покое мое имя!

– Принято, – не без облегчения сказал Кратов. – Со своей стороны, не стану возражать против обращения «Консул». Меня многие так зовут. Итак, вы сочли, что я слабыми своими силами столкнул лавину?

– И не в первый раз, – сказал Стаф. – До нас доходили отголоски ваших галактических похождений. Но до недавней поры они не вторгались в сферу интересов цивилизации Эаириэавуунс. Передав в Совет Тектонов информацию о планете Финрволинауэркаф в связи с проектом «Белая Цитадель», вы ускорили ход событий.

– Это же очевидно, – сказал Лафрирфидон, хмурясь. – Мы кропотливо и осторожно выстраивали отношения с этносом Аафемт. Разрабатывали программы внедрения позитивных идеологий. Внедряли ксенологическую агентуру на ключевые посты в иерархических структурах здешнего социума. Вы хотя бы представляете себе всю сложность задачи?

– Вполне, – уверенно сказал Кратов. – И даже участвовал однажды в подобном проекте, хотя и опосредованно.

– Если вы о Светлых Эхайнах, то пример неудачный.

– Еще бы! Ведь аафемты с вами не воюют. Им вообще плевать на происходящее за пределами их маленького сплоченного сообщества.

– И потому в нашем распоряжении был неограниченный ресурс времени. Пока не пришли вы со своей идеей использовать планету…

– По ее прямому назначению, – напомнил Кратов. – Звездолеты должны летать, разве нет?

– Без угрозы благополучию экипажа, – не уступал Лафрирфидон.

– Но цивилизация Аафемт – не экипаж. Это скорее пассажиры, по воле случая дорвавшиеся до штурвала.

– И они чувствовали себя неплохо. В меру своих представлений о комфорте.

– Пока не пришел я и все испортил, – усмехаясь, произнес Кратов.

– Именно так, Консул, – воинственно подтвердил Лафрирфидон.

– И это было опрометчиво, – добавил Ктип осуждающе. – Необдуманно и впопыхах.

– Да, – легко признал Кратов. – Именно так и обстояли дела. Но я не мог ждать, пока тектоны построят свой звездолет. Это могло занять вечность. Тектонам некуда торопиться. Иное дело я.

– Эгоцентризм, – сказал Стаф с укоризной, – есть одна из неприятнейших черт человеческой личности.

– До того времени, когда люди избавятся от эгоцентризма, я точно не доживу.

– Добавим сюда наклонности к неоправданному риску, – сказал Лафрирфидон. – Особенно когда рисковать приходится чужими жизнями, а не своей.

– Здесь нам не в чем упрекнуть Консула, – неожиданно возразила Инара. – Он побывал в самом сердце культуры Аафемт, тогда как мы с вами, коллега Стаф, коллега Ктип и коллега… э-э… Лаф, только-только ступили на эту планету, а сейчас сидим в уютной кабине, строим из себя всеведущих гуру и пытаемся ему пенять.

– И он доставил Галактическому Братству «длинное сообщение», – примирительно напомнил Ктип.

– Ценю вашу доброжелательность, – сказал Кратов, – но я здесь, я еще жив и в состоянии за себя постоять. Никакой нет нужды говорить обо мне в третьем лице, как о… гм… о существе.

– Наберитесь терпения, Консул, – сказал Стаф благодушно. – Мы всего лишь беседуем.

– И мы уже почти на месте, – добавила Инара.

– На самом деле мы вам благодарны, – проникновенно сказал Стаф.

– Вот как! – поразился Кратов.

Во всяком случае, сделал вид, что поразился.

Он неплохо представлял обычаи этой забавной расы. Иовуаарпы обожают ворчать и сетовать на несправедливое устройство мироздания. Хлебом их не корми, а дай повоспитывать тех, кого они определили на роль меньших братьев. А еще они без ума от теорий заговора и шпионских игр, полагают себя непревзойденными мастерами конспирации, старательно рядятся в чужие одежды, натягивают чужие личины, тайно суют свои носы в предупредительно распахнутые двери, похищают документы, что хранятся в открытом доступе в Глобали, и смертельно огорчаются, будучи ненароком разоблачены. Ненароком – потому что любое гуманоидное сообщество прекрасно осведомлено о маленьких слабостях больших пижонов и всевозможно подыгрывает иовуаарпам в их заблуждениях; но иной раз прокалывается или перегибает палку, поскольку означенные большие пижоны остро чувствуют фальшь в словах и поведении. Присутствие иовуаарпа, ведущего разведывательную игру, налагает на его окружение высокую ответственность: не выдать себя, не совершить роковых ошибок, не порушить чужих иллюзий и не ранить ничьих чувств. Конспирация навыворот.