Отметчик и разносчица - Александр Ермаков

Комендант спустился в фойе. К нему чеканным шагом приблизился начальник караула – трехметровый здоровяк ефрант Вонзилла. Он вскинул мускулистую руку в партийном приветствии. Пудовый кулак, сжатый в дулю, завис над головой полководца:

- Разрешите доложить? За последние сутки никаких происшествий не случилось, посты усилены, сигнализация в норме.

- Опусти руку, крепыш. Очки получил?

- Так точно.

- Проверил?

- Исправны.

- Молодец. Давай, бди. Береги себя, - Плеширей смотрел снизу вверх на скуластое широкое лицо великана. Молмутский лидер встал на цыпочки и, дотянувшись с большим трудом, похлопал начкара по плечу.

- Служу Чернодырью! Служу Укисраку! – не замедлил выпалить преданный чёрт и щёлкнул каблуками восьмидесятого размера.

Плеширей покинул ставку, сел в звездолёт и улетел на перевалку. Главком дал отмашку пилоту и отвернулся к окну. Через иллюминацию личного пульсвиста, с высоты птичьего полёта молмутский воевода задумчиво смотрел на обезображенный ландшафт местности. Выжженные поля, загаженные техногенными отходами реки и озёра, разрушенные посёлки, вырванные с корнем деревья, охлаждали воспаленные нервы демонической натуры.

На горизонте коптил небо перевалочный комплекс – личная резиденция центрального арбитра молмутской экспансии. Десятки труб больших и малых цехов, крематории и ТЭЦ отправляли в небо клубы пара, пепла, пыли и вредных газов, толкая вайвайскую планету к пропасти экологической катастрофы. Сотни нефтехранилищ и гигантских цистерн с антиливом и сжиженными смертоносными газами хаотично стояли на оккупированной территории, огороженные колючей проволокой.

«Сколько еще надо загадить планет, чтобы стать непобедимыми и добиться вселенского господства? – в минуты глубокой задумчивости Плеширей нередко задавал себе вопросы и сам же на них отвечал. Голоса низшего и среднего порядков тестировали друг друга и мерились силами в эрудиции. Голос высшего уровня в этих дискуссиях не участвовал и мирно дремал в мозговом хранилище третьего слоя памяти, в папке отфильтрованных и самых живучих воспоминаний. Нет, он не дремал, а слушал беседу и анализировал, внимая самую суть, словно выковыривал изюм из булки. Плеширей им пользовался только при встрече с отцом. Укисрак не любил неоправданной пошлости и голословного хамства. При императоре нельзя было ругаться и материться, если это не вписывалось в диалог. Великий и всемогущий постоянно культивировал своё эстетическое чувство и этого требовал от окружающих. В белых перчатках, с чашечкой кофе и с философской лиричностью в глазах он отправлял в крематорий легионы вышедших из доверия наёмников, с улыбкой уставшего шеф-повара, приготовившего сказочный романтический ужин, фотографировался на фоне террикона вражеских черепов, не прошедших дефектоскопию. – Хули я спрашиваю? Я ведь знаю ответ. Если мир бесконечен, а линия фронта не имеет начала и конца, значит, и числа такого не существует. Интересно, что думает по этому поводу отец? Конечно, он не последняя инстанция в этом великом противостоянии и у него тоже есть папа. Кто стоит на верхушке этой немыслимой пирамиды и чертит геометрические графики жизни? Бля, у нас нет друзей, одни враги. Если они плюсовая ось, то мы, значит, со знаком «минус». Но оба вектора уходят в бесконечность. Мы прямо пропорциональны друг другу – растут они, растём и мы. Но еще есть третья ось, третья сила. Без нас она – ничто. Не будет объёма. Только ноль может нас объединить, но тогда всё исчезнет, рухнет всё мироздание. Несомненно каждое временное измерение имеет свою систему координат. А сколько их?»

Плеширей почувствовал головную боль и невольно сморщил нос. Игла ограниченности познания больно уколола нерв назойливого любопытства.

Перевалка встретила хозяина повседневной суетой. Стоял жаркий засушливый день. На плацу пленные вяло убирали медицинские палатки. Сангородок методично уменьшался в размерах. Командовали работами люди из бригады доктора Передоза. Сам профессор стоял на широком крыльце комендатуры и, наблюдая за процессом, маялся от скуки. Увидев Плеширея в сопровождении нового Коросты, доктор приветливо улыбнулся и кивнул головой:

- Моя миссия закончена. Могу следовать дальше.

- Не гоните вола, док, - съехидничал крестник, - успеете «сделать ноги». Давайте поднимемся в мой кабинет и выпьем по рюмочке кактусовой настойки. Специально для вас берёг.

- Хорошая мысль.

- Прошу, - Плеширей сам открыл дверь комендатуры и пропустил вперёд живую легенду.

Ледяные звёзды Чернодырья разместились в креслах, опустошили рюмки от зелёной гадости и закурили сигары. Профессор игриво выпустил тонкую струйку дыма:

- Мой юный друг, чувствую у тебя ко мне просьба, от которой я не смогу отказаться.

- Что-то вроде. Вы, как всегда, сверхпроницательны, - Плеширей подарил учителю улыбку двоечника. – Хочу, чтобы вы были свидетелем на моей свадьбе.

- О, нет. Не могу. Надо срочно улетать. На южном фронте генерал Червиглаз получил серьёзное ранение в голову. Требуется срочная операция. Надо трепанировать чердак.

- Да хрен с ним, с этим самодуром. Успеете поковыряться в мозгах. А склеит ласты – не велика потеря, найду другого. Незаменимых у нас нет. Док, я вас прошу, задержитесь всего на три дня. Будет весело. Мне больше некого просить.

- Не сомневаюсь. А что Короста? Я его тестировал, вроде отлично получился.

- Не шутите, док. Робот – свидетель! Да меня все на смех поднимут. А вдруг короткое замыкание или зависнет?

- Тоже верно. А твой жиголо? У тебя ведь есть Марк.

- Но ведь он не наш.

- Интересно получается – с отборной назюбокой в сердце и «не наш».

- Нет, хватит с него моей милости. Вы – самый подходящий кандидат. Не откажите в любезности.

- Хорошо, я останусь, но только на три дня. В понедельник меня здесь не будет.

Освобождение

Часть шестая

1

Приготовления партизан к значимой и трудной операции проходили весь день. Ровно в ноль часов, ноль минут Джавдет провёл селекторное совещание по шахтному телефону. Командир покрутил ручку динамо машины и обзвонил атаманов:

- Готовы? Тогда подтягивайтесь к центральной пещере. Сбор через тридцать минут.

Перед тем как громко скомандовать «За мной!» главный партизан