Василий Головачёв - Древо исчезающих времен

— Река! — сказал он вслух, еще не веря догадке. Это не могло быть совпадением: каменная борозда с ручьем в коридоре, хаос скал и река здесь, где он очутился. Коридор не изменился, изменился он, Павел Жданов, превратился в гнома, в Нильса Хольгерссона из древней шведской сказки. Один из темпоральных эффектов в действии, а именно — эффект трансформации масштабов при переходе из одной локальной области многосвязного пространства-времени в другую. Ничего особенного, придется вернуться назад, к двери, перешагнуть магическую черту, за которой располагается обычный мир холла. Однако здесь немудрено и заблудиться… или встретить «санитаров» с обезьянозмеями. Может, Марича тоже столкнули сюда и он до сих пор где-то бродит в скалах?

Павел включил звукопередатчик на всю мощь.

— Игорь! Отзовись!

Многократное эхо разбросало пригоршни звуков по каменным склонам, ущельям и долинам и погасло в теснине реки. Павел подождал ответа, вздохнул и зашагал вдоль берега по кромке обрыва в ту сторону, куда река несла свои безжизненные воды…

В холл он вышел через пять часов, если верить хронометру скафандра. Переход прошел мгновенно: Павла ударило обо что-то твердое — ощущение не из приятных, голову пронзила острая колющая боль. Очнувшись от короткого беспамятства, он понял, что стоит в холле на четвереньках. Под руками и ногами множество пластмассовых осколков, на полу желтые лучевидные пятна ожогов.

Он поднялся на ноги, посветил кругом. Дверь отсутствовала, углы стены в местах крепления двери выщерблены и оплавлены.

Павел направил луч в коридор и хмыкнул. Каменная борозда с ручьем исчезла, пол коридора блестел как металлический, зато стены почернели, стали жидкими, по ним ходили волны, вскипали фонтанчиками, проливая на пол черную дымящуюся жидкость.

Павел не рискнул войти в коридор. Две вещи беспокоили его: ограниченность энергозапаса скафандра и то, что за пять часов путешествия по горной стране неведомого мира вне здания могло пройти гораздо больше времени. Ожидающие могли не вытерпеть и послать дублера.

Решетчатую колонну трансгресса в центре холла он обошел на изрядном расстоянии, осмотрел колодцы лифтов — вроде бы целы, — но заходить не стал. Оставалось еще два коридора, и каждый мог привести к цели — на лестничную клетку, а там подняться на четвертый этаж будет несложно.

Но второй коридор отсутствовал вовсе.

Павел поворочал прожектором — луч света вяз в чернильном мраке без единого проблеска. Пустота, да и только, космический вакуум! Ощущение опасности стало острей, сами собой напряглись мышцы тела, захотелось спрятаться под надежной защитой корабельной обшивки — стереотип космонавта, привыкшего мыслить категориями космической спасательной службы.

Павел аккуратно прикрыл дверь, отошел и облегченно вздохнул. Собрался было отдохнуть и перекусить, но звук лопнувшей струны заставил его пить и есть на ходу. Торопясь, он проглотил несколько глотков витаминизированного желе, запил брусничным соком и спрятал мундштук пищеблока.

Последний коридор был нормальным на вид. Прямоугольного сечения, сизый, в голубых разводах «сырости», он исправно, без сюрпризов вывел инспектора к лестничной клетке, но стоило посветить в проем двери, ведущей на лестницу, как сразу стало ясно, что пройти наверх не удастся и здесь. Вместо лестничного пролета взору предстала круглая труба, уходящая вверх метров на сто и обрывающаяся внизу всего в двух метрах. Павлу показалось, что он выглянул из люка космолета в пространство: вверху проплывали звездные россыпи, внизу — две звезды поярче, темно-багровая и желтая.

Из недр здания прилетел металлический стон. Павел невольно вздрогнул, оглянулся: показалось, что кто-то смотрит в спину. Коридор был пуст, но ощущение взгляда не исчезало, только ослабело. Из холла донесся тихий отчетливый хруст и треск — кто-то шагал по битой пластмассе. Павел в несколько прыжков преодолел коридор, выскочил в вестибюль. Прожекторный конус выхватил из тьмы знакомый ажурный цилиндр, пустые стены, гладкий пол. Никого.

Хруст повторился. Павел резко повернулся и направил луч в угол. У расколотого технощита топтался на месте шестиногий конкистадор. Три глаза его вспыхнули зеленоватыми бликами в свете прожектора — казалось, паук плачет.

— Ф-фу! — выдохнул Павел, снимая руку с рукоятки пистолета на поясе. — Напугал, насекомое! Ты откуда?

Паук что-то проскрипел.

— Ответь в нормальном ритме.

Снова тихий прерывистый скрип.

— Значит, не можешь. Плохи твои дела. Тогда веди меня в зал управления лабораторией. Живо!

Паук смешно перебрал ногами на месте, тихо свистнул и побежал через холл к первому коридору, где недавно протекал ручей. Теперь в нем не было ни каменной борозды, ни ручья, металлический пол был залит лужами черной жидкости со стен.

Остановившись на секунду, конкистадор снова свистнул, прыгнул в коридор. Громыхнуло, кибер исчез, и вместе с ним исчез коридор. На его месте образовалась дымная яма, на дне которой сквозь дым всплыл шар планеты в оспинах и шрамах кратеров. Планета больше всего походила на Меркурий.

— Понятно, — сказал Павел, пытаясь разглядеть планету подробней, и его внезапно прошиб холодный пот. Столкни его обезьянозмей сюда — вряд ли он вернулся бы обратно. Хорошо, если это Меркурий, есть шанс, что тебя обнаружат, а если иная звездная система?..

Павел слизнул языком пот над губой и вернулся в нормальный коридор: три двери слева и три справа. И все они открывались в пространства неведомых миров. Первая дверь, которую открыл инспектор, скрывала за собой пещеру, вернее, великолепный грот с зеркалом воды и сверкающим панцирем натеков и сталактитов.

Вторая выходила на морскую террасу, мокрую от долетающих брызг: прибой яростно и упорно строгал камень террасы, обтачивал гальку, дробил щебень в песок. Море было неземное — как загустевшая кровь, оно искрилось и гнало светящуюся пену. Небо в этом мире было глухим, беззвездным, на горизонте смутно проглядывал тусклый коричневый диск — не то планета, не то светило.

Павел аккуратно закрыл за собой дверь, постоял в задумчивости у соседней, но все же решил удовлетворить любопытство.

За третьей дверью начинался чудовищный фиолетово-черный лес, деревья которого напоминали мохнатые человеческие уши с сотнями крохотных глаз. Лес был полон таинственных звуков и движения.

За четвертой дверью пейзаж был странный, словно вмурованный в толщу стекла или прозрачного желе: что-то полупрозрачное, скользкое, мерцающее медленно ползало, взбулькивало, хрипело, порхали хлопья дыма, рождались и умирали голубые огни, бледные сетчатые тени и пятна.

Пятая и шестая двери не открылись.

Павел потоптался в коридоре и вдруг вспомнил, что галерея перехода из лаборатории в Ствол начинается двумя этажами ниже, с самого нижнего горизонта здания. Он мысленно представил план расположения нижнего горизонта, вышел в вестибюль и снял с пояса пистолет. Лифты не работали, лестницы перестали быть лестницами, и на нижний этаж можно было попасть только через перекрытие, с помощью грубой силы.

Павел рассчитал импульс, способный пробить двадцать сантиметров пластибетона, выбрал точку удара в трех метрах от себя и нажал на спуск. Из длинного дула пистолета ахнуло ажурное пламя разряда, вонзилось в пол, и в тот же миг сильный удар в грудь отбросил инспектора к стене. Ослепительный клубок огня, роняя тающие клочья, метнулся в стену напротив. Пол завибрировал, здание вздрогнуло, шатнулось, гул и грохот всплыли из его недр…

Чувствуя подступающую к горлу тошноту, борясь с неожиданно подкравшейся слабостью — видимо, часть неведомой энергии прорвалась-таки сквозь защиту скафандра, — Павел побрел вдоль стены к выходу, оглядываясь на разгул стихий. За бледной стеной огня он разглядел черный поток, затопивший чашу фонтана и догоняющий его мягкими, вкрадчивыми прыжками.

Когда инспектор вышел из лаборатории, его встретила хмурая беззвездная ночь…

— Все? — спросил Ромашин, подождав минуту.

Павел кивнул.

В кабинете начальника отдела собралось пять человек: хозяин кабинета, директор УАСС, заместитель председателя Высшего Координационного Совета Орест Шахов, Атанас Златков, Павел. Встреча готовилась официально, то есть в расчете на прослушивание ее «санитарами», и говорить приходилось, тщательно взвешивая каждое слово. О том, что Павла столкнул в иное пространство обезьянозмей, инспектор решил на данном этапе не сообщать.

Ромашин оценил его мину, оглядел присутствующих и снова повернулся к инспектору.

— Вы отсутствовали двое с половиной суток. Утром мы намеревались послать спасательную команду. Кстати, почему вы не записали разговор с потомком?

Павел сообразил, что эта информация перестала быть секретной сразу же после его восклицания в начале разговора с Тем, Кто Следит.