Реликт - Василий Головачёв

влиял физически на окружавший его космос, излучал «психогеометрические» поля – поля искажений трёхмерности, которые и полями-то назвать было нельзя, но они сильно влияли на психику людей. Однако прямые переговоры с обитателями Тартара, облик которых так и остался тайной (даже их потомки – Сеятели не смогли объяснить людям, как выглядели их предки), не увенчались успехом. И если в нынешние времена диалог с тартарианами стал возможен, это говорило о близком изменении статуса бывшей планеты, о неминуемом переходе «зародыша» иной Метавселенной в саму Метавселенную. Что в этом случае ожидает Великую Равнину, думать не хотелось.

– Что он проверял? – повторила вопрос Истома.

– Мои кондиции, – сморщился он смущённо. – Точнее – наши. Если бы мы сдались, тартарианин либо доставил бы нас обратно к Тартар-Горе, либо…

– Уничтожил?

– Не знаю. Но мы не проиграли.

– Я не ожидала от тебя… ладно, не суть. Неужели Кроули так рисковал? Он же хотел видеть тебя союзником.

– Он хотел видеть меня прежде всего исполнителем своих замыслов.

– Всё равно нелогично. Предлагать дружбу и сотрудничество и одновременно пытаться убить.

– Он всё равно остался бы в выигрыше. Проиграй я…

– Мы, – ревниво перебила его девушка.

– Ну, мы, и он с лёгкой душой махнул бы рукой: чёрт с ними, ошибся.

– Как же он теперь будет подсчитывать свои дивиденды? Выиграл он или проиграл? Мы же отказались сотрудничать с ним.

– Не знаю, он хитрый и умный, придумает что-нибудь.

– Пусть ищет ветра в поле! Главное – ты с нами! – Истома не заметила, что оговорилась, хотя Ясен понял это позже. – Поехали!

Сели на мотоцикл, повернули вдоль расселины на левек и через час объехали её, чтобы потом снова вернуться на дорогу к Орилоух-Горе.

Никто их больше не преследовал.

Ясен после обеда связался с отцом, рассказал ему о встрече с тартарианином.

«И он улетел?» – поразился Велич-старший.

«Мне показалось, что он устал».

«Что ж, вполне возможно, запасы энергии внутри креста не безграничны, и ему, как ныряльщику в воде нужен воздух, тоже нужен «воздух» – энергия».

«Ещё он на прощание сказал странную фразу».

«Сказал?»

«Ну, я так понял его эмоции».

«Что он сказал?»

«Ты будешь».

Влад помолчал.

«Ладно, при встрече поговорим об этом. Он прав – ты будешь! Это здорово!»

«Где вы?»

«Оторвались от преследования, едем к Орилоуху, будем там через пару дней».

«Мы будем раньше».

«Дождитесь нас».

Связь прервалась.

К вечеру невольные путешественники достигли Великих Болот и заночевали на зелёном островке среди роскошных белых цветов, похожих на лилии. Спали на охапках травы и порознь. Не обнимались и не целовались, хотя обстановка и располагала к этому.

На следующий день впереди выросло невесомое туманное облачко Орилоух-Горы.

Остановились, впечатлённые близившимся окончанием пути.

– Как ты думаешь, – проговорила Истома, – нам удастся реанимировать твой катер?

– Когг, – поправил Ясен. – И он не мой. С отцом сделать это нам не удалось.

– Там не было меня, – уверенно заявила девушка. – Если мы отбились от тартарианина, то уж запустить машину сможем наверняка.

Возражать Ясен не решился. Ему тоже очень хотелось оживить древний летательный аппарат и подняться в воздух над Великой Равниной как птица, но не всё зависело от его желаний.

За руль села Истома.

– Помнишь, где торчит когг?

– Подъедем ближе – скажу.

Через два часа невесомое туманное облачко выросло в шапку белоснежного мха: такой представлялась Орилоух-Гора с расстояния в семьдесят километров.

– Держи левее, – показал Ясен. – Вон на ту горочку в пяти километрах.

– Поняла.

Мотоцикл повернул и вскоре миновал конусовидное возвышение почвы с камнем на вершине, казавшееся триангуляционным маяком. Вполне возможно, его и в самом деле возвели в незапамятные времена неведомые географы.

Появились широкие каменистые плеши коричнево-красного цвета, трещины в почве, иногда и очень широкие. Ясен их помнил, потому что в первый приезд к Горе с отцом приходилось эти трещины и каменные языки объезжать.

Орилоух-Гора из снежно-моховой шапки превратился в материально ощутимый купол, в чудовищное и одновременно изумительно красивое перистое сплетение снежно-ледяных «кораллов».

Истома остановила мотоцикл.

– Красиво, правда? Я ни разу здесь не была.

– Я тоже был только один раз.

– Дорогу запомнил?

– Пересаживаемся, я сам поведу.

Поменялись местами.

Ясен сосредоточился на поиске ущелья, через которое они с отцом и дружинниками проникли в глубь Горы. Подходы к ущелью удалось найти не сразу, но потом он заметил следы проскакавшего на верблюдах крупного отряда, а главное – характерные следы гусениц, оставленные тартарианином-«дредноутом», который когда-то гнался за ними, и всё стало на свои места.

– Вот он!

След гусениц вёл к большой «коралловой» террасе, где обнаружился довольно большой вывал в стене «кораллов»: здесь «дредноут» пытался пробиться к беглецам сквозь заросли колючих «коралло-мхов».

Остановились посреди поляны, усеянной грудами