Космический инженер 2 - Виктор Берс

сенаторов. Видел, как страдания одних превращаются в удовольствия других.

Сегодня его ждала первая серьезная сделка.

— Горга Хатт заинтересовался твоей работой, — сообщил Гаррек за завтраком, отрываясь от голоновостей, где очередной имперский адмирал рассказывал о борьбе с контрабандой. Ирония ситуации была очевидна — половина оборудования в мастерской была контрабандной, а другая половина — краденой.

Алекс поднял голову от чашки кафа.

— И что его заинтересовало? — спросил он, уже зная ответ. Слухи на Нар-Шадаа распространялись будто через гиперпространство.

— Тот навигационный дроид, который ты чинил для Зека. Капитан рассказал всем, что дроид теперь работает лучше заводского. Слухи дошли до дворца.

Алекс вспомнил того дуроса — типичного контрабандиста с усталыми глазами и руками с характерными желтыми пятнами от спайса. Зек возил спайс с Кесселя, рискуя жизнью ради денег, которые тут же проигрывал в казино или тратил на дешевых проституток. Замкнутый круг саморазрушения, характерный для большинства обитателей лунного города.

— Понятно. И что хатт хочет?

— Улучшить свои дроиды. У него их десятка два — охранные, сервисные, развлекательные. Если сделаешь хорошо, можешь рассчитывать на постоянные заказы.

Гаррек говорил это с энтузиазмом, но Алекс слышал в его голосе и что-то еще — усталость человека, который слишком долго идет на компромиссы. Дядя изменился за годы жизни здесь. Тот добрый, принципиальный инженер, которого помнил Алекс, превратился в осторожного циника, научившегося не задавать лишних вопросов. Зачем он звал его сюда? Может действительно считал, что во время войны здесь безопасней, а может ему было просто одиноко?

Алекс откинул последнюю мысль, это уже не важно. Нужно концентрироваться на настоящем. Он кивнул. Работа с хаттами была неизбежна — они контролировали слишком большую часть местной экономики. На Нар-Шадаа невозможно было заниматься бизнесом, не пересекаясь с ними. Это было как попытка плавать, не касаясь воды.

— Что нужно знать о Горге?

Гаррек отложил чашку и задумался. За окном мастерской проплывали спидеры — от роскошных лимузинов криминальных боссов до потрепанных такси, перевозящих рабочих в промышленные районы. Каждый транспорт рассказывал историю своего владельца, его место в сложной иерархии лунного города.

— Ему около двухсот лет, что для хатта означает зрелость. Умнее многих своих сородичей, но не менее жесток. Любит демонстрировать власть — казни, пытки, унижения. Получает от этого физическое удовольствие.

— Физическое? — Алекс знал теорию, но хотел услышать практическое подтверждение.

— У хаттов особая нервная система, — Гаррек понизил голос, хотя в мастерской кроме них никого не было. — Когда они видят страх или боль других существ, их мозг вырабатывает что-то вроде эндорфинов. Это не метафора — они буквально кайфуют от чужих страданий.

Алекс поморщился. Он читал об этом в ксенобиологических отчетах КТИ, изучал нейрохимию различных рас, но одно дело — сухие научные данные, другое — реальность. Представить, что разумное существо получает наркотическое удовольствие от боли других, было сложно даже для подготовленного ума.

— Это объясняет многое, — пробормотал он. — Их политическую систему, экономику, культуру…

— Да, — кивнул Гаррек. — Для хаттов садизм — не порок, а биологическая потребность. Как еда или сон для нас. Они не могут существовать без причинения страданий.

— И галактическое сообщество это терпит?

— А что делать? — Гаррек пожал плечами. — Уничтожить их всех? Это геноцид. Изолировать? Они контролируют важные торговые маршруты. Перевоспитать? Нельзя изменить биологию. Остается только… приспосабливаться. Кроме того, Хаттов не так много и их жертвы это капля в море от общего населения миров.

В словах дяди звучала горечь человека, который понимал несправедливость мира, но не мог ее изменить.

— Как себя вести?

— Уверенно, но не вызывающе. Покажи, что ты профессионал, но не забывай о субординации. И главное — не показывай страха. Хатты чувствуют его и возбуждаются от него.

Дворец Горги Хатта располагался на одном из верхних уровней, в самом сердце контролируемой им территории. Алекс добрался туда на воздушном такси — потрепанном спидере, который пилотировал молчаливый родианец с шрамом через всю морду.

Во время полета он любовался видами Нар-Шадаа с высоты. Лунный город простирался во всех направлениях — бесконечные уровни металла и стекла, пронизанные световыми артериями транспортных магистралей. Где-то внизу, в промышленных районах, работали заводы, производящие наркотики для всей галактики. Еще ниже, в трущобах нижних уровней, выживали те, кого система выбросила на дно.

А здесь, на верхушке, располагались дворцы криминальных боссов — островки роскоши в океане нищеты и отчаяния. Каждый дворец был крепостью, окруженной силовыми полями и охраняемой армиями наемников. Здесь жили те, кто наживался на чужих страданиях.

Здание дворца было типично хаттским — массивным, угрюмым, с архитектурными излишествами, призванными подчеркнуть богатство и власть владельца. У входа стояли гаморрианские охранники с вибротопорами — зеленокожие гуманоиды с свиными мордами и маленькими злобными глазками.

— Алекс Коррен, мастер по дроидам, — представился он одному из охранников, стараясь говорить уверенно. — Меня ждет Его Превосходительство Горга.

Гаморрианец проверил список на датападе, его толстые пальцы неуклюже тыкали по экрану. Наконец он кивнул и проворчал что-то на своем языке. Другой охранник жестом показал Алексу следовать за ним.

Они прошли через роскошное фойе, украшенное трофеями и произведениями искусства сомнительного происхождения. Здесь висели картины известных мастеров — явно краденые из музеев Кореллии или Альдераана. Стояли статуи древних джедаев, их лица были изуродованы, а световые мечи сломаны — символическое унижение павших врагов.

В воздухе витал запах благовоний, призванный заглушить другие ароматы — страха, боли, смерти. Но чуткий нос все равно их улавливал. Этот дворец был пропитан страданиями, как губка — водой.

Коридоры были широкими, с высокими потолками, украшенными фресками. Но фрески эти изображали не героические сцены или пасторальные пейзажи. Здесь были запечатлены пытки, казни, сцены унижения представителей различных рас. Хатты не скрывали свою природу — они гордились ею.

По пути Алекс встречал других обитателей дворца. Рабы разных рас в ошейниках убирали помещения, их движения были механическими, глаза — пустыми. Охранники — наемники различных видов — патрулировали коридоры, их руки не отходили от оружия. Придворные в дорогих одеждах шептались в углах, плетя интриги и строя планы.

Все это было частью одной большой машины по производству страданий. Каждый элемент системы выполнял свою функцию — рабы страдали, охранники запугивали, придворные интриговали. А в центре всего этого сидел Горга, упиваясь чужой болью.

Тронный зал поразил своими размерами. Потолок терялся в полумраке, стены были заполнены все теми же сюжетами.

В центре зала возвышался массивный трон из черного металла, инкрустированный драгоценными камнями. Но камни эти были особенными — каждый был связан с чьей-то смертью, чьими-то страданиями. Рубины цвета крови, сапфиры холодные как смерть, изумруды