Крылья и волны - Павел Александрович Шушканов

понесся над водой, набирая скорость. Меня вжало в кресло, и я не мог повернуть голову. Где-то позади меня послышался чудовищной силы взрыв, а затем волна обрушилась на нас. Аэроплан затрясся и едва не зачерпнул воду крылом. Рауль яростно ругался и пытался удержать штурвал. Под нами расплывалась широкая круговая волна.

***

Раньше мне казалось, что таких мест, как Гаусс не существует в нашем мире, а Конкордия – далекая и загадочная, хоть и не слишком приятная страна, товары из которой изредка привозил в наш дом отец. И весь мир был огромной гравюрой с витиеватыми контурами островов и розой ветров, красовавшейся на пустом океане. В нем не было место трассирующим пулям и воздушным торпедам, взрывающим волны. Мир был огромен и в то же время невероятно мал. Я знал с детства о двух других мирах за пределами нашего, где тоже жили такие же люди, как мы и бороздили моря на парусных судах, сражались с невероятными чудовищами, поднимались под самые облака на воздушных шарах. Я вспомнил, что так страшило меня в моих снах об огромной волне. Она смогла дотронуться до неба, а я не мог даже покинуть свой остров.

Матинель Таун. Так звали его обитатели Архипелага. Я знал, что это конкордийское название, которое прижилось у нас. На юге его называли просто – Город. Но городом он не был в прямом смысле этого слова.

Сегодня он завис над скалами. Скалы были огромными – черные пики, устремленные в небо метров на сто. Но он был еще выше. Иногда его называли диском, но он был больше похож на огромную чечевицу, зависшую в небе. Его обшивка местами осыпалась, обнажив ржавый скелет. Но внутри он был еще цел.

На позеленевшей поверхности возвышались две несимметричные башни. Именно из-за них его называли городом. Никто не знал точно, сколько ему лет, и как он появился здесь. В тех немногочисленных книгах, о нем, что мне удалось разыскать, говорилось, что он старше любого города и любой страны, старше самой истории. На цветной картинке по перекинутому на вершину скалы трапу с него спускались на свой первый остров его будущие обитатели.

Аэроплан скользнул шасси по металлической обшивке, подпрыгнул, снова коснулся металла и зашуршал по нему. Город был достаточно велик, чтобы тут можно было приземлиться.

Я выбрался из кабины. Рауль уже сидел на крыле и задумчиво ковырял ногтем летные очки.

– Спасибо, – сказал я. Рауль не обернулся.

– Иди уже, отковыряй себе сувенир на память.

Я вынул сумку, молча положил на крыло второй конверт и направился к башням.

В обшивке башен зияли дыры, тут и там свисали провода. Я высыпал под ноги содержимое сумки – приборы, назначение которых я пока не знал. Как их вернуть на место я тоже не знал. На это потребуется много времени и сил. Главное – убедить Рауля в том, что обратно он полетит один.

Рауль обернулся и с интересом наблюдал за мной.

– Все, что удалось собрать? – спросил он.

– Выкупить. Сувениры с Матинель Тауна стоят огромных денег.

– Эта штука больше никуда не полетит, – неуверенно сказал Рауль, похлопав рукой по обшивке.

Я пожал плечами.

Рауль кивнул и достал сумку с инструментами.

– Говорят, все, что летает, устроено примерно одинаково. Город совсем другой, но можно справиться и с ним. Нужно только знать, как оно работает, немного времени и удачи.

Цетус

До большой волны оставалось ещё несколько часов. Корабль ловил всеми парусами остатки бриза и скользил по глубокой тёмной воде в сторону заката, разливавшегося по восточному горизонту, стараясь успеть уйти под прикрытие высоких скал. Гряда Волнорезов, как уважительно звали её моряки, даже не была видна из-за близкого горизонта, а на западе океан начинал темнеть и вздыбливаться невысоким валом отходящей от отмели воды – верный признак наступающей волны. В такие минуты корабль начинало особенно качать. Он ложился в крен, подставляя ветру хитрую мозаику треугольных парусов и борясь с отступающей под ним водной массой. Тут отмель: под килем не больше шести кватрумов солёной воды, в глубинах которой покачиваются остовы судов, которым не посчастливилось поймать ветер на пути к Волнорезам.

Я старался сохранять спокойствие, хотя и знал, что удача переменчива. И тот факт, что нам удалось пройти стремительные северные течения, еще не означал, что большая волна нас пощадит. Вспомнив о течениях, я невольно потянулся к стальному графину, покоящемуся на магните в центре моего стола.

Книги на узких полках в стенах моей каюты угрожали посыпаться на пол бумажным водопадом. Одна из них, особенно толстая в кожаном переплёте – «Земли и течения северного океана» – принадлежала моему перу, но как раз её было жалко менее всего. Как оказалось из нашей затянувшейся научной экспедиции, больше половины в ней уже давно не соответствовало истине. Наброски новой книги шуршали на моём столе, а частично и под ногами.

Аджуан Клемент заглянул в мою каюту, почтительно склонив голову и скользнув взглядом по графину.

– Мастер толкователь, вам нужно спуститься на нижнюю палубу. Идёт волна.

Я усмехнулся и привстал, держась за край стола: крен и правда был сильным.

– Вы действительно считаете, Клемент, что кварт дерева и железа спасут меня от большой волны? Я останусь тут. Только попрошу вас прислать человека, чтобы помог поместить книги в капсулу. Погибнуть не должна ни одна строчка, иначе всё напрасно, вы же сами понимаете?

Аджуан кивнул.

– Я прикажу. Матрос будет немедля. Что мне передать эрза-капитану?

– Что толкователь Лагранж принял все меры для спасения учёных трудов. Хотя, полагаю, у него сейчас есть заботы поважнее.

Я выглянул в узкий иллюминатор между книжных полок. Оттуда сочился мягкий розовый свет заходящего солнца и солёный воздух океана.

Бездонные массы воды под нами продолжали движение. Они уже не колыхались под порывами ветра, а направленно текли от восточного горизонта к линии рождения волны, чтобы слиться с ней и после обрушиться на наше беззащитное судно. Гряда Волнорезов ещё очень далеко.

Мы должны были пройти эту часть океана днём раньше и двигаться вдоль гряды к Архипелагу – конечной цели нашей долгой экспедиции, на которую советом толкователей возлагались столь огромные надежды. Позади были: год пути, тёплые отмели, где я исписал немало листов о летучих рыбах, шторма у перешейка, недели штиля, когда вода была дороже железа, гостеприимный остов Жерло, где в стенах древнего вулкана был высечен величественный город. В том городе моряки нашли неделю веселья в шумных кварталах, а