Космический вальс - Михаил Васильевич Шелест

— А у меня наоборот, как дно на глубине увижу, панические атаки… Самому стыдно… До пятидесяти ничего, а дальше не могу… Я почему и в инструкторы по… «этому», э-э-э… пошёл.

— Ну так на верху посторожи, а я нырну в том месте. Я глубоко не пойду. На течение лягу и вниз с грузами. Делов-то на полчаса. Зато, если найдём… Э-э-эх…

Я сладострастно потянулся. Мы сидели в «красном уголке».

— Ну, да… Плюшек можно огрести немеряно. Причём в обратном эквиваленте. За недоработку… Если найдём, взгребут так, что долго стоя сидеть будем.

— Я возьму всё на себя, — сказал я так уверенно, что Палыч понял, что отвертеться ему не удастся. Он знал, что текст записи этого разговора уже сегодня ляжет на стол куратора, ведь «контора» писала не останавливаясь.

Палыч поморщился и махнул рукой.

— Пиши рапорт, но пойдёшь сам. Все пловцы расписаны по объектам, а курсантов я тебе не дам.

На том и порешили.

Мы прицелились по радиомаяку, забытому мной на подводном утесе, за которым решил нырнуть сам Палыч, за что ему огромное спасибо. Мы же с мичманом и рулевым матросом на «зодиаке» прошли вдоль туннеля, и я нырнул.

Течение плавно несло меня по наклонной вниз и через минуты три я увидел тень, напоминавшую ската манту. Ничего за неделю не изменилось. Дыра и чужие «тапки» встретили меня как родного.

Помещение рубки имело куполообразную форму. Кроме пилотского кресла по периметру имелись открытые капсулы, углублённые в переборку. В пяти из них находились тела «друзей» Умшу. Они сидели в жёстких скафандрах и сферических прозрачных расколотых или треснутых шлемах. Глаза у всех были закрыты, скафандры деформированы. Ни экранов, ни кнопок или рычагов на полусфере я не увидел. Только гладкая поверхность.

— Надо было капсулы защитным полем закрыть, да кто же знал, — подал голос Умшу. — Вон тот рычаг поверни.

Я понял, какой рычаг и удивился его конструкции. Это была поворотная выпуклая поверхность с тремя отверстиями для пальцев. На удивление она провернулась легко и осталась в моих руках.

— Брось его, — сказал Умшу, и диск, как сухой лист, опустился на палубу корабля.

— Засунь руку и потяни на себя скобу.

Я засунул и подумал: «Сейчас как… рванёт».

— Тяни, не бойся, — усмехнулся Умшу.

Скоба вышла наружу и осталась у меня в руке.

— Это маяк, по которому нас найдут. Всё! Теперь, как ты говоришь, имущество. Оно всё находится в спасательных ботах. Поверни тот рычаг…

Корпус корабля дрогнул трижды. Боты отстрелились и ушли в открытое море.

— Сейчас их наши «Сирены» поймают и утопят.

— Это вряд ли, — совсем по Суховски ответил Умшу. — Я включил максимальную защиту. Ваши сканеры же не обнаружили корабль.

— Он статичен, а от ботов такая волна пошла, что её и на Камчатке услышали.

— Так сюда они все и сбегутся, а боты уже уплыли.

— Шуму будет… Как я понял, друзья твои в ботах?

— Да. Все дела сделаны. Выпускай зонд.

Я накинул петлю прямо на ногу пилота и выпустил радиобуй.

* * *

Когда я поднялся из глубины, над буем уже кружился вертолёт. Меня отнесло метров на сто пятьдесят в сторону Дуная, но «зодиак» спозиционировал себя правильно и поймал меня сразу после всплытия. Мне даже не пришлось шевелить ластами, как меня втянули заботливые руки мичмана и Палыча.

— Что там? — Спросили они разом.

— НЛО, — просто сказал я.

— Писец, — проговорил Палыч.

— О, бля! — Изумился мичман. — Блюдце?

— Треугольник.

— Заткнись, — грубо одёрнул меня Палыч.

— Сам такой, — огрызнулся я. — Кислороду мне дайте и водички.

Коллеги опомнились и засуетились вокруг. Теперь я стал источником информации, который надо было сохранить любой ценой.

Меня начали допрашивать сразу, как только я поднялся по трапу водолазного катера. Главным вопросом был: «Почему так долго находился на объекте?». Я умысел отрицал и утверждал, что совсем не долго. Увидел, подплыл, попытался закрепить линь за рваную обшивку, не получилось и накинул петлю на ногу пришельца. Последнее выбивало следователей одного за другим. Всего их было трое. В конце концов они втроём накинулись на меня и стали пытаться рвать меня, но мне были по барабану их попытки воздействовать на меня психически. У меня был Умшу, которому я доверил своё эмоциональное состояние.

— Так, ребята, мне надоели ваши ужимки и прыжки. Вызывайте моего начальника, или предъявляйте мне обвинение и сажайте в свои казематы. Но не забудьте, что мне положена барокамера. Я и так тут с вами здоровье теряю. Прямо чувствую, как оно из меня утекает.

Однако и в барокамере меня в покое не оставили и заставили написать подробный рапорт. Но нас этому учить не надо, тем паче, что мысленно он у меня уже был готов, и текст лёг на чистый