Арестантка - Нина Вайшен

Стало чуточку легче. Карлос, как никто, умел вдохновлять.

— Мне кажется, что я кую только беду… — грустно улыбнулась я.

— Ты всё правильно сделала, моя смелая девочка, просто отвлеклась.

Сейчас он напоминал не Карлоса-главаря восстания, а того моего Карлоса, который оберегал и с теплотой называл меня «принцессой».

— Прости…

— Неужели тебя ничего не держит там, среди живых?

Я уже хотела сказать, что нет. Что меня там может держать? Моё освобождение стоило жизни Матео… И неизвестно скольким ещё людям. Добраться до Броссара вряд ли мне по силам.

— Рядом с тобой я был хоть на что-то способен, — послышался снова шёпот Троя, он доносился словно со всех сторон сразу, и на предплечье пробежала тёплая щекотка, словно кто-то касался кожи кончиками пальцев. — А теперь ты умираешь из-за меня. Я буду так рад, если ты проснёшься и скажешь какую-то гадость. Даже если снова накинешь удавку. Заслужил.

Я замерла, приоткрыв рот и чувствуя, как его голос мягко касается сердца. Я уставилась в зеркало, в котором он был изображен. Мне захотелось взять его за руку, почувствовать, как сплетаются наши пальцы. В этом было что-то такое прекрасное и запредельное, как будто смотришь на планетарную туманность.

— Имперец? — Карлос возмущённо кивнул в сторону Троя. — Ты бросила Сантьяго ради смазливой рожи?

Так стыдно было это слышать. Он упрекал меня так, словно я предательница.

— Сантьяго тоже имперец, — прошептала я.

— Родригес хоть на мужика похож, а этот….

— Трой вытащил меня с Пегаса…

— И имя-то какое дурацкое… — проворчал Карлос. — Но не важно, если только он держит тебя там, то подумай о нем сейчас. Не подведи меня, доберись до Броссара.

Подумать о Трое? Мне было страшновато. Неприятно было от осуждения в его глазах в тот последний миг. Мы с ним такие разные. Но в голову почти сразу впорхнула влекущая фантазия, как Трой целует мне руку. Сладость скрыла под собой и страх, и усталость, и стыд.

— Прости, что я такая слабая, — сказала я Карлосу, и ещё сильнее отдалась упоительному миражу.

Боже, это же глупая телячья нежность, но как приятно. Каким тёплым было прикосновение его мягких губ.

Прошло мгновение наполненное каким-то заунывным писком, и я открыла глаза. Свет ламп ослепил. Несколько секунд я моргала, прежде чем смогла что-то увидеть. Но упоительный поцелуй из фантазии всё ещё выжигал негу на ладони. Будто бы продолжался до сих пор. Я медленно повернула голову к своей руке и увидела Троя, который прижимался к ней губами.

Он заметил, что я очнулась, и суматошно откинулся на стуле, лязгнув его ножками по железному полу. Пытался сделать вид, что так и сидел до этого.

Мои губы буквально свело в улыбку, я не смогла бы сохранить спокойное лицо, даже если бы хотела. Трой улыбнулся в ответ и смущенно прикрыл пальцами глаза. Длинными красивыми пальцами. Такими нежными ко мне.

Это был удивительный миг, я даже не знала, что говорить. Тишина, прерываемая писком медицинских датчиков, не казалась давящей. Мы изучали друг друга взглядами, и не торопились начинать разговор. Что-то между нами сильно изменилось. Будто тонкая звенящая струна протянулась от моего сердца к нему, и вызывала ноющую боль, потому что Трой слишком далеко сидел, а она крепилась прямо в мою плоть. Осознав это и перепугавшись до усрачки, я сделала попытку порвать её:

— Мы на корабле Дайсона? Сколько я была в отключке? — я попробовала пошевелить руками и почувствовала, что на левое плечо был надет медицинский прибор Лазарь. — Нам ничего не угрожает?

— Пока нет. Альдо ведет переговоры с Дайсоном и допрашивет Эда. Я выстрелил в него, но только ранил. Ты была в коме два дня, — Трой виновато посмотрел мне в глаза. — Хил не знал, когда ты придёшь в себя, и придешь ли вообще. Прости, что помешал тебе.

Пока он говорил, я вспомнила его шёпот из сна, и если поцелуй был настоящим, то те слова про вину тоже. Он говорил со мной, пока я лежала в коме, и мне показалось это таким милым, что я ни сколечки не смогла на него злиться.

— Но я проснулась, — сказала я, улыбаясь, — как долбанная принцесса в сказке, когда принц обслюнявил ей руку. Альтернативная версия.

Он смущенно зажмурился, снова расплылся в улыбке, придвинулся и осторожно взял мою кисть в свою. Нытьё в моём сердце превратилось в сладостное мурчание. Я вздрогнула от его прикосновения, и, кажется, из груди вырвался тихий стон. Трой провёл пальцем по линии на ладони, уходящей к запястью, и прижался губами к предплечью. Обжигающее тепло опалило кожу, и щекотные мурашки будоражащей волной лизнули спину. Дыхание перехватило.

В голове закрутились мысли, ну зачем так нежно? Разве так можно со мной? Разве я заслужила? Может, снова предложить ему потрахаться, чтобы вся эта мучительная нега кончилась? Но мне не хотелось, чтобы она кончалась. Я жаждала, чтобы Трой продолжал, чтобы целовал ещё. Чтобы сел рядом, обнял, чтобы не было никакого расстояния между нами. И я опять ужаснулась своим чувствам.

— У тебя же невеста есть, — всё-таки не выдержала я раздрая, сломав момент.

Трой отстранился от моей руки, и я увидела, что у него румянец на щеках. Он наверняка тоже ужасно волновался и ощущал неловкость.

— Моя невеста… и рада, наверное, что я исчез из её… — он так замер на полуслове, потому что я мягким движением убрала белокурую прядь с его виска за ухо.

Трой смешно вздрогнул приоткрыв рот, и показался точно таким же беззащитным передо мной, как и я перед ним. Сердце отчаянно стучало в груди, не давая ясно мыслить. На язык снова просились ядовитые слова, язвительные шутки. Типа, ты бы видел своё лицо, будто девственницу схватили за зад! Что-то внутри меня отчаянно хотело смять и уничтожить то хрупкое и красивое, как снежинка, чувство, что родилось между нами. Потому что оно пугало до чёртиков. Но я глядела на Троя, всматривалась в ласковые вселенные его глаз, и понимала, что совсем не хочу его обижать. Что если обижу, то и мне самой станет больно.

Пусть он не брутальный солдафон, к которым я привыкла — мне было так хорошо:

— А ты рад? — спросила я.

— Я… рад, что ты жива. За эти два дня, пока ты была в коме, я чуть… — он замолчал, потому что я коснулась ладонью шрама на его щеке.

— Мне тоже было… плохо, когда думала, что ты погиб, — я провела кончиками пальцев вдоль его