В шаге от бездны - Дмитрий Михайлович Гаркушенко

Когда проснулся, почувствовал себя лучше. Ко мне вернулась возможность соображать. Сара спала. Я постарался её не разбудить. Пришло время стать «взрослым». Взять себя в руки и действовать. В комнате было окно. Стекло покрылось пеплом или пылью, но с «той» стороны было светлее. Подставив тумбочку мне удалось дотянуться и открыть его. Пришлось подтягиваться на руках, чтобы выглянуть наружу. Я давно не видел снега, на Новом Пекине такое явление – редкость. А тогда мне показалось, что с неба падает именно снег. Лишь высунув руку и поднеся её к лицу, я понял, что это не он. Пепел. Серый, крупный пепел, медленно опускающийся на землю. Разглядеть, что либо из-за него было невозможно. Слишком он был плотный. Видимость ограничивалась несколькими метрами. Вытянув шею, я посмотрел вниз. До земли было не так уж и далеко. Я различил камни, мелкий щебень, покрытый слоем всё того же пепла. Я смог бы спрыгнуть, но для Сары слишком высоко. Однако там дышалось легче. Там не было этих бесконечных пещер и переходов, меньше пыли и, возможно, спасение… (пауза). Я не стал рисковать. Побоялся выбираться наружу. В любом случае идти нам было некуда. Куда бы мы пошли? В неизвестность? Без припасов и воды? Нет. Опасно и глупо.

– А другие выжившие?

– Я их боялся. Иногда вдалеке слышались выстрелы. Я слышал их, когда засыпал и после того, как проснулся. Направление определить сложно. Кто и в кого стреляет тем более. Странно, да? Бояться всех. Не иметь «своей» стороны.

– А мистер Пэн?

– Я видел его. Через два дня. Жажда и голод заставили меня бродить по округе и искать хоть что-то съедобное. Воду удалось найти недалеко от того места, где мы приютились. Сквозь трещину в полу пробивался тонкий ручеёк и образовывал мутную лужу, то ли лопнула где-то там труба, то ли после смещения горных пород и обвалов вода поднималась из подземных источников. Мне было без разницы. Пропуская её через кусок ткани, я находил её пригодной для питья. В нашем положении этого достаточно. Я нашёл пару банок консервированных овощей, они валялись на полу, рядом с чьими-то вещами. Соседние помещения были пусты, ненужный хлам, мебель, одежда. Ничего действительно полезного. Мы остались в той комнатушке. Ежеминутно опасаясь, что нас найдут. Людей мы не видели. Да и не хотели видеть. В голове я придумывал один за одним план наших дальнейших действий и быстро отметал возможные варианты. Ни одного хорошего. Бесполезно… Я думал о мистере Пэне. Вероятно, он жив. Ведь кто-то выжил. Мы изредка слышали автоматные очереди. Один раз мне показалось, что взорвалась граната. Как-то ночью по коридору кто-то прошёл. Не знаю, сколько их было. Одиночка или группа, искали они что-то или убегали от опасности… Каждый раз отправляясь за водой, я боялся услышать топот ног и быть обнаруженным. Сара оставалась одна, но не надолго. Одному было быстрее и легче.

В то утро, если привычную уже темень за окном можно назвать утром, я выскользнул из нашей комнаты. Хотел попробовать взломать одну из дверей, что видел ранее. Вечером я нашёл кусок трубы и с его помощью надеялся открыть её. Вдруг там есть еда или вода. Мне нужно было действовать. Пробовать. Сидение в каменном мешке, с голодным желудком и постоянным чувством жажды вытягивало силы. Лишало надежды. Которой и так почти не было. Возможно, я делал это больше для того, чтобы показать дочери, что мы ещё боремся. Не сдаёмся и вот-вот найдём выход. Верил ли я сам при этом, неважно. Лучше действовать, делать хоть что-то.

Так вот. Ту дверь я смог открыть. Помещение за ней было мне знакомо. В полумраке угадывались массивные колонны, украшенные резьбой, на стенах полотна и холсты, некоторые из бумаги, всё в ярких красках. Куски ткани, развешанные словно гирлянды, на них письмена, древние тексты и в дальнем конце зала алтарь. Ну думаю, что это был он. Быть может, монахи называли его по-другому… Тут я вспомнил, что в это помещение можно было подняться из внутреннего двора по ступеням, там должны быть раздвижные двери. Стал пробираться. Почти наугад. Пыль, пепел, всё это ограничивало видимость. Колонны обрушились, другие потрескались. Крыша в одном месте обвалилась, рваные края кровли и балок, торчали как гнилые зубы чудовища, разинувшего пасть. Сквозь дыру плавно опускался пепел. Входные двери сорвало с петель. Они валялись тут же, в нагромождении мусора и камней. Я выглянул наружу. Монастырский двор. Строения. Кусок стены. Всё это очертания. Серые, развороченные, снесённые ударной волной. Покрытые щебнем и пеплом. Небо чуть светлее. Будто светится… Очень тихо, только едва уловимый шорох камня. Вдалеке идут люди. Приближаются. Подошли совсем близко, чтобы хорошо их рассмотреть. Но я смотрю только на одного. Мистер Пэн. Со связанными руками, чуть сгорбленный, но живой, здесь, рядом. Остальные из Сопротивления. Один из них кричит куда-то в сторону. Ему отвечают. Из обломков появляются фигуры. Карабкаются по камням, обходят завалы, руки подняты вверх, безоружные…

Я спрятался за краем стены и наблюдал. Было в этом что-то постыдное, вот так смотреть со стороны на происходящее. Не вмешиваться, только следить. Вижу, как двое солдат ведут к остальным женщину и ребёнка. Ставят их возле мистера Пэна. Грязных, еле стоящих на ногах. Они смотрят в пол…

Солдаты Метрополии появились неожиданно. Я краем глаза заметил движение совсем рядом от того места, где находился. А за секунду до этого голова одного из бойцов Сопротивления лопнула, как перезрелый плод. Взорвалась. У меня на глазах. Жуткая картина. Неправдоподобная… Затем началась общая свалка. Люди падали и больше не поднимались. Та женщина с ребёнком и мистер Пэн стояли в самом центре перестрелки. А те, кто был рядом, палили как безумные. Им отвечали тем же. Со всех сторон. Мистер Пэн подтолкнул женщину и жавшегося к ней ребёнка и бросился бежать. Они следом. Я слышал, как он крикнул им подниматься по ступеням. Пуля настигла женщину в начале лестницы, она споткнулась, сделала несколько шагов и упала. Мистер Пэн подхватил связанными руками ребёнка и совсем по-молодому резво, преодолевая за раз по две-три ступени, помчался вверх.

Он упал в паре метров от меня. На последней ступени. Пули попали ему в спину. Мальчик, а теперь я видел, что это мальчик десяти – одиннадцати лет, покатился по инерции дальше, почти к моим ногам… За ними не гнались. Просто подстрелили, когда они спасались бегством. Не военные, не солдаты. Женщина, ребёнок и старик…

Мальчика я взял