Василий Головачёв - Древо исчезающих времен

— Первый вызывает «Роуд-аскер» сто семь…

Павел спохватился и наклонился к микрофону.

— Сто седьмой слушает Первого.

— Сто седьмой, вас ждут в Центре, срочно ответьте по двадцать второму каналу.

Павел посмотрел на спутника, с трудом избавляясь от мыслей о Люции.

Разозлился, стряхнул оцепенение.

Высадив Барановых возле их дома, он снова полетел к Стволу и вскоре вошел в зал Центра, уже полностью владея собой.

Глава 6

В бункере Центра его ждали Ромашин, Златков и директор УАСС Ив Костров. До этого Павел видел директора всего два раза, и то, что руководитель такой мощной организации, как аварийно-спасательная служба, «снизошел» до посещения Центра, указывало на серьезность происходящих событий больше, чем другие факты.

Ив Костров был среднего роста, нетороплив, скуп на слова, широкоскул и рыжеволос. Твердый рот, пристальный взгляд из-под припухших век, умение мгновенно оценивать собеседника говорили о недюжинном уме и сильной воле этого человека. Павел, здороваясь, встретился с ним глазами и понял, что оценен и взвешен взыскательно и точно — он, инспектор космосектора УАСС, считавший себя неплохим психологом, непроницаемым для других!

— Дела наши не блестящи, — сказал Ромашин, подчеркивая взглядом, что о происшедших только что событиях говорить не следует. — Час назад получен анализ состояния среды вблизи Ствола: изменены все природные параметры, обнаружена широкая гравитационная депрессия, растущая в глубь Земли. Кроме того, открыты более чем странные объекты в космосе, расположенные по вектору от Ствола на расстоянии около ста астрономических единиц от Солнца. Но самое главное, что дальше нас не пропустили! Путь в космос на этом направлении блокирован.

— Как не пропустили? — вяло удивился Павел. — Кто не пустил?

— Не знаю. Мы направили спейсера погранслужбы дальше в открытый космос по тому же вектору, но в световом полугоде от Солнца корабли наткнулись на неизвестное поле, отбросившее их назад.

— Может быть, надо просто обойти эту область?

— Результатов пока нет. — Ромашин посмотрел на директора Управления и замолчал.

— Вы догадываетесь, зачем вам все это говорится при мне? — спросил тот, сдерживая в голосе басовитые громыхающие нотки.

Павел кивнул.

— Под угрозой жизнь многих тысяч людей, и надо спешить с расследованием причин катастрофы.

Натолкнувшись снова на предупреждающий взгляд Ромашина, Павел пришел к окончательному выводу: существуют два горизонта работы отдела безопасности — официальный, якобы секретный, но доступный разведке тех же «санитаров», и горизонт «глубокого залегания», известный лишь немногим доверенным лицам. Этот разговор с директором УАСС вмещался в рамки официального действия, в меру стандартного и предсказуемого.

— Под угрозой существование цивилизации — вот как стоит вопрос! Связь между странными явлениями на Земле и в космосе и экспериментом в лаборатории времени прямая. Нет смысла объяснять, как дорога каждая минута. Мне сообщили, что именно вы близки к финалу расследования, хотя с той же проблемой работают еще несколько инспекторов и экспертов. Руководство Центра готовит экспедицию в хронолабораторию. Рискнете пойти туда… после похода Марича?

Павел выдержал еще один быстрый оценивающий взгляд, но за него ответил Ромашин:

— Справится, я в него верю.

— Необходимо сделать все возможное и невозможное, чтобы предотвратить грядущие катастрофы. Покажите мне оборудование Центра и его структуру, — обратился Костров к Ромашину.

Инспектор остался стоять с молчащим Златковым.

— Ну и ну! — пробормотал Павел. — Час от часу не легче!

— Он еще слабо сказал, — тихо произнес Златков. — Под угрозой существование Вселенной, а не только земной цивилизации! Я боюсь, как бы хронобур не провалился к самому моменту образования нашего Мироздания! Кстати, по последним выкладкам расчетной группы, Ствол ушел и в будущее.

— Ну и о чем это говорит?

— Это открытый хроноклазм, вариант которого никем не просчитан. Ни один запуск хроноускорителя в будущее до катастрофы не дал положительного результата. «Вязкость» времени в направлении будущего оказалась такой, что хронобур выталкивался из времени, как пробка из воды.

Павел помолчал, глядя, как Ромашин что-то рассказывает Кострову.

— Вы как-то сказали, что у вас разработана собственная гипотеза о причине катастрофы…

— Не отрицаю, говорил… Разве Марич не отбил у вас охоту выслушивать бредовые идеи?

— Напрасно вы о нем так…

Начальник Центра пожал плечами.

— Не судите пристрастно о наших отношениях. Он меня не любил, это верно, да и я его не жаловал за несдержанность, излишнюю категоричность, но он прекрасный специалист… был. Жаль, что он пошел на этот безумный шаг без подготовки.

— Вы не ответили.

— Извольте. Но прежде я кое-что вам покажу. — Златков, не оглядываясь, пошел из зала. Павел вынужден был последовать за ним.

Они спустились на этаж ниже, где начиналась епархия инженерно-технического корпуса, свернули к лаборатории Полуянова.

Инженер в компании своих единомышленников, как всегда, возился у стола с недвижным телом конкистадора, одетый в серый комби техперсонала. Увидев Златкова и Жданова, он оторвался от работы и кивнул на один из стандартных с виду боксов, в которых можно было создавать любые условия для испытаний технических устройств или управлять процессами дистанционно.

Златков вошел в бокс первым, полусогнувшись — высота двери достигала лишь полутора метров. За ним последовал Павел и инстинктивно отшатнулся: показалось, будто он оглох и ослеп одновременно. Но это была только реакция его нервной системы на сенсорную депривацию: бокс обладал абсолютной защитой от внешних излучений. Внутри него царила идеальная тишина электромагнитных полей.

Златков остановился посреди тесноватого помещения с верстаком у стены и комплектом разнообразного оборудования, искоса глянул на замершего в напряженной позе Павла.

— Проходите, инспектор. Этот уголок Центра организован таким образом, что о его существовании знают всего четверо, вы будете пятым. Бокс окружен фазированной вакуум-оболочкой и нейтронным изолирующим слоем.

— Зачем? — Павел наконец отошел от крышки люка и прислонился к стене, похожей на шкуру слона.

— Чтобы нас никто не мог подслушать.

— В том числе «санитары»?

— Значит, вы знаете? — В бокс вошел комиссар безопасности Ромашин.

Полуянов за его спиной подмигнул Павлу и вышел, аккуратно закрыв за собой люк.

— Что ж, тогда мы не ошиблись в вас, — продолжал Ромашин. Он прошел к верстаку, примостился в уголке. — Прежде всего прошу прощения за те неудобства, которые вы испытали за время своего расследования. Особые извинения — за инцидент на территории зоны, когда на вас напали. Но мы не вмешивались до последнего мгновения, веря в ваш профессионализм и…

— Чтобы не выявлять степень своей осведомленности о деятельности «санитаров», — угрюмо закончил Павел.

— Браво! — кисло сказал Златков.

— В надежде, что наша помощь не понадобится, — невозмутимо продолжал Ромашин. — И надежды наши оправдались: вас выручили другие… защитники.

— Кто был тот черный всадник?

— А вот на этот вопрос я не отвечу, потому что и сам не знаю ответа. Черные всадники — мы называем их хронорыцарями — появляются в поле зрения очень редко. По всей видимости, они свободно уходят в Ствол и выходят из него. Но как это происходит, наблюдать не удалось. На контакт с нами они не идут. Хотя явно симпатизируют. Не то что «санитары». А теперь профессор Златков введет вас в курс реальных событий, которые имеют место, а я обрисую ваше положение. После этого вы зададите вопросы, накопившиеся у вас во время следствия… если они еще останутся.

Златков, равнодушно прислушивающийся к речи комиссара, пристроился рядом, все еще не глядя на Павла, пожевал губами.

— Начать, мне кажется, следует вот с чего… Шотландский физик Хью Эверетт Третий в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году от Рождества Христова написал диссертацию на тему: «Формулировка квантовой механики на основе понятия «относительного состояния», где изложил метатеорию «Фрактала времен», в которой Вселенная в каждый микромомент времени ветвится на параллельные микромиры. Каждый такой мир представляет собой некую комбинацию микрособытий, которая могла бы реализоваться вследствие вероятностной изменчивости мира. Другими словами, каждый такой мир — как бы ветвь колоссального Древа Времен, развивающаяся в момент ответвления уже по своим законам. Таким образом, эвереттовский «Фрактал времен», или «хронодендрит», «Древо Времен», «Фрактал Хроноса» — названий много — и есть наша Большая Вселенная, реализующая все возможные варианты движения материи. Вы следите за моей мыслью? — поднял Златков меланхоличный взгляд на Павла, и в глубине его глаз мелькнул ироничный огонек.