Реликт - Василий Головачёв

– Так ведь чем лучше знаешь свою меру, тем труднее её соблюдать, – простодушно сказал Пилип.

Истома засмеялась, её спутницы прыснули.

– Весёлые вы парни, палец в рот не клади. – Лицо геянской пограничницы стало строгим. – Ждите, мы дадим знать, если найдём псевра.

Она забросила за плечи рюкзачок, повесила на одно плечо арбалет, на другое колчан со стрелами, направилась к расщелине.

Ясен взял карабин, две обоймы с патронами, флягу с водой, которая превратилась в желе, догнал девушку.

Расщелина сузилась, сдавленная с двух сторон глыбами рухнувших недавно скал и чаш.

– Всё-таки интересно, что это за чаши? – оглянулась Истома. – И почему вокруг Гуррахмаунтин нет озёр? Правда?

– Интересно, – согласился Ясен, прощая геянке её капризы и шутки.

Перешагивая через крупные обломки чаш, он заметил искристые пористые изломы, напомнившие ему виденные на Зем-Горе ледяные торосы. Белёсые глыбы тоже напоминали эти торосы, но были тёплыми на ощупь.

Ну и что? – мелькнула в голове мысль, если вода приобрела свойства желе, почему бы и воде на гуррахской Горе не превратиться в тёплый лёд? Может быть, именно это и произошло, еще во время Падения? Поэтому и морей вокруг Горы нет.

– Что отстаёшь? – оглянулась Истома нетерпеливо.

– Кажется, я понял…

– Конкретней.

– Я понял, почему вокруг Гуррах-Горы нет морей и озёр.

«Кластерная кристаллизация», – подсказал термин Нестор.

– Я тоже догадалась.

– Да? – не поверил он.

– Лёд.

Ясен рассмеялся, но увидел сдвинутые крыльями брови геянки и перестал.

– Извини, я тоже об этом подумал. Хотя это не лёд, тёплого льда не бывает. Это кристаллическая вода.

– А кристаллическая вода бывает? – язвительно хмыкнула девушка.

– При определённых условиях.

– При каких?

Ясен «потолкал» Нестора, но ответа не дождался. Терафим не имел сведений, при каких обстоятельствах обыкновенная вода превращается в кристаллическую.

– Ладно, проехали, – поняла спутника девушка. – Поговорим с Алонсо, он должен знать такие вещи.

Углубились в ущелье, которое через два километра стало втрое шире, а потом и вовсе превратилось в долину шириной в полтора километра.

Истома связалась по рации с подругами, рассказала о сюрпризах похода.

– Может, мы сможем проехать к вам? – спросила Делия.

– Вряд ли, мы протискивались сквозь узости почти полкилометра.

– А если поверху?

– Не проедете, ждите.

– Похоже, мы идём верно, – заметил Ясен.

– Я не ошибаюсь, – надменно проговорила Истома и тут же сморщила носик: – Ты его почуял?

– Псевра? Да. А ты нет?

Она прислушалась к себе.

– Что-то или кто-то смотрит на меня.

– Насколько мне известно, псевры были квазиживыми организмами, поэтому обладали признаками личности.

– И развитой психосферой.

– Не то чтобы сильно развитой, но вполне ощущаемой.

– А ты как его видишь?

Ясен подумал.

– Клубок паутины. Только вместо паутинок – дымные чёрные струйки. И в центре – светящееся паутинное яйцо.

– Как интересно! А вот я этого не вижу, хотя чувствую – шевелится что-то живое, как будто сердце стучит.

– Каждый из нас воспринимает чужие пси-сферы по-разному. Даже отец, и тот видит ауру человека не так, как я.

– Мне этому ещё учиться и учиться.

– Само придёт.

– Хорошо бы. Как там у вас говорят: твоими бы зубами да сахар грызть?

Ясен улыбнулся.

– Старая русская поговорка звучит: твоими бы устами да мёд пить.

– Как? Мёд? Запомню. Ну что, поскакали дальше?

Они быстрыми шагами пересекли долину, нашли выход из неё и углубились в ущелье, дно которого начало подниматься вверх. Через час были уже на высоте около километра, вышли к почти непроходимой горной крепи, сложенной из тысяч каменных глыб.

Впрочем, каменными их называть было бы неправильно. В свете открытия, сделанного Ясеном, стоило считать глыбы наполовину каменными, наполовину ледяными. Точнее, они были покрыты слоем кристаллической воды, что и придавало ландшафту необычный «коралловый» вид. Да и чаши, которых стало меньше, тоже были покрыты кристаллической водой.

Вместо чаш начали встречаться не менее удивительные конструкции, в основном разрушенные или скрученные в три погибели: кособокие ажурные башни, чешуйчатые трубы, похожие на крокодильи тела, гигантские «перья» и «крылья», напоминающие птичьи, но размерами с километровые земные небоскрёбы эпохи космического расцвета. Возле одного такого «крыла» Истома и Ясен задержались.

– Как ты думаешь, – спросила девушка, созерцая тускло блестевшие «перья» на «крыле», – кайманоиды все погибли?

– Похоже, что все. Я не чувствую ничего живого в радиусе полусотни километров.

– Ты такой чувствительный? – с сомнением посмотрела на него Истома. – Не может быть, чтобы погибла вся живность. Гея сильно пострадала при Падении, но мы остались живы. Да и на вашей Земле жизнь сохранилась.

– Жизнь гуррах погибла системно.

– Но почему? Чем кайманоиды хуже вас?

– Или вас, – усмехнулся он.

– Ну, не важно. Почему не сохранились хотя бы насекомые, те же