Станция "Фронтир" - Никита Семин

Он шагнул глубже в коридор. Каждый вдох обжигал лёгкие мазутом и ненавистью.

Глава 22. "Криогель для Совести".

Двери лифта захлопнулись – грохот ангара отрезан. Тишина оглушила. Лишь свист дыхания и гул силовых линий. Свет Софи мерцал, — Медицинский запрос. Приоритет Альфа. Доктор Морвин предупреждена...

Стена ожила: паутина трещин в рёбрах, контузия, разбитые костяшки, — ваше вмешательство – «художественно чрезмерно». Рекомендую бронежилет, — произнёс ИИ, с лёгкой саркастической ноткой.

Другая голограмма: Тара под лампами. Лицо – кровавый кошмар. Голос Морвин, —...некроз нервов... чувствительность ниже пупка – менее 15%...

Лифт дрогнул, остановился. Двери разъехались. Стерильный запах антисептика, озон и сладковатый дух регенерирующих тканей ударил в ноздри, перебивая въевшийся в униформу смрад мазута и крови.

- Ваши оруженосцы остаются снаружи. Протокол сектора «Дельта», – заявила Софи. Сержант Кейл замер в дверях, лицо под шлемом – камень, но в глазах – шторм, — Сэр. Разрешите запросить… перераспределение? Служба безопасности. Настроения… из-за Бейли… взрывоопасны.

Дмитрий махнул левой рукой – резко. Боль пронзила грудину, — Идите. Держите связь, — голос юноши – хриплый надрыв. Кейл кивнул, отступил, уводя людей. Шаги затихли.

Один в звенящей тишине. Дмитрий прислонился к прохладной переборке. Холод металла проникал сквозь ткань, слабое облегчение для пылающей грудины. Разжал правую руку. Содранные костяшки отдавали дрожью под плёнкой герметика. Пятна крови Тары на рукаве жгли, подобно клейму. Снаружи станция пульсировала подготовкой к войне. Империя Дравари ждала. В разуме Дмитрия вновь всплыла угроза Аманды Харон, – "Я приду за долгом Тары. И я не промахнусь", – висела в сознании острее мономолекулярной бритвы.

Двери раздвинулись беззвучно.

Волна стерильного холода.

Доктор Аня Морвин. Селлеанка. Гуманоид, отдалённо напоминающий земноводных. Кожа – глубоководный ил, мерцающий бирюзой в движении. Длинные конечности скользили бесшумно. Серебристо-белые гребни – тугой пучок, обнажая чернёные киберпорты у черепа. Бездонные чёрные глаза – мгновенно на нём. На позе у стены. На разбитых костяшках. На бурых пятнах рукава. Медицинский фартук – веера засохших и свежих брызг. Жаберные щели сомкнулись. Губы – тонкая, неодобрительная черта.

-Лорд-командующий Харканс, — голос чистый, модулированный, лишённый тепла. Звук слегка вибрировал, — Грудина. Рёбра. Правая кисть. Бионаложение проанализировано, — она не ждала ответа. Резкий жест – хирургический дрон ожил, манипуляторы нацелились. Перчатки слились с кожей влажным щелчком.

Анна обошла Дмитрия. Чёрные глаза сканировали позу, дыхание, напряжение в шее. Луч датчика омыл грудь синим светом. На стене расцвела голограмма: паутина микротрещин, тёмное пятно контузии.

- Компенсирующее дыхание. Контрпродуктивно. Прекратить, — пальцы селлеанки, холодные сквозь перчатки, впились в межреберье. Дмитрий дёрнулся, подавив стон, — Глубоко. Медленно.

Инжектор зашипел. Игла вонзилась, впрыскивая струю ледяного криогеля. Дмитрий резко вдохнул – боль сменилась холодом и онемением.

- Сужение сосудов. Купирование кровотечения, — произнесла Морвин, излучая прагматизм, голос загудел вибрацией, — Остеостимуляция. Двенадцать часов. Избегайте ударов, — бездонные глаза скользнули по юношескому лицу, — Или глупости.

Анна взяла руку молодого человека. Дезинфектор хлестнул – жестокий ожог. Пальцы работали с пугающей точностью. Наношовный инструмент жужжал – раны стянулись.

-Стимулятор регенерации. Не сжимайте кулак, — бездонные глаза селлеанки мельком встретились с юношей, — Или цельтесь, точнее, — челюсть Дмитрия свело судорогой.

Юноша отвёл взгляд, к пятнам на рукаве, — В мягкие ткани, — мысленно произнёс молодой человек.

Гипоспрей врезался в шею. Холодный поток. Острая боль приглушалась, сменившись онемением и отстранённостью. Мир поплыл.

- Нейродепрессант избирательного действия. Вазоконстриктор. Метаболический стимулятор, голос Анны звучал как запись автоответчика, — Не пилотируйте сложную технику, — тон доктора оставался ровным, но уголок губы дрогнул на микросекунду, — Не принимайте стратегических решений.

Морвин сняла перчатки, бросила их в шипящий биореактор, — Двенадцать часов. Швы рассосутся за сорок восемь. Гель – смыть через шесть, — взгляд селлеанки скользнул по рукаву, по бурым пятнам, — Биоочистка рекомендована. Остатки чужеродной крови провоцируют... нежелательные ассоциации, — доктор повернулась к выходу, — Коммандер Бейли стабилизирована. Реконструкция требует времени. И синтетического хряща.

Анна сделала шаг к двери. Дмитрий взглянул на бурые пятна на рукаве – кровь Тары. Слово сорвалось раньше мысли: — Доктор... а для Бейли? Её... пах? Можно ли... смягчить?

Дверь замерла на шипящем гидравлике. Морвин развернулась с леденящей театральностью. Позвоночник – струна стали. Обсидиановые глаза прицелились. Тишина сгустилась, острая, как осколки стекла под кожей.

-Смягчить? — голос скрежетал, как скальпель по кости, — Ущерб нанесён. Ткань некротизирована. Нервы разорваны. Машины времени, увы, не изобрели до сих пор.

Анна скользнула обратно, дрон – её безмолвная тень. Длинные пальцы вызвали над столом голограмму таза. Изображение вращалось, выставляя напоказ пульсирующую болезненно-красным паутину нервов, артерий и мышц в паху – зону тотального разрушения.

- Варианты? — холодная пауза, режущая тишину, — Дорогие. Болезненные. Ни один... – голос дрогнул, впервые на микросекунду, — ...не восстановление.

Палец Морвин ткнул в пульсирующую голограмму нерва. Серебряные нити обходили мёртвые зоны.

- Можно использовать нейропротезную сетку. 42% шанс, что мозг не отвергнет сигнал, — Дмитрий почувствовал, как холодеет собственная спина, — Остальное – фантомы. Прикосновение как удар током. Оргазм как припадок. Пожизненные ощущения боли разной степени тяжести.

Голограмма сменилась – стальной таз, схема сенсоров.

- Возможен вариант полной кибернетики раненого участка. Гарантированная функция, — голос Морвин стал плоским, как диагностический отчёт, — холодный расчёт вместо желания. Чувствительность – настройка сенсоров, — палец резко провёл по линии симфиза на изображении, — Вырезать симфиз. Сделать пустоту... функциональной, — уголок губы селлеанки дёрнулся, — Психологическая адаптация: Экстремальная. Будет, как барсук, которому, пришили крылья.

Изображение расплылось, стало призрачным – узнаваемые очертания, но без деталей, без жизни.

-Последнее — генно-гормональная терапия. Шанс. Сохранит оболочку, — в голосе Морвин впервые прозвучало что-то, отдалённо напоминающее жалость, но холодное, как криогель, — Пустую. Ни нервов, ни тонуса, ни чувств, — изображение мерцало, иллюзорно и хрупко, — Тень женственности. Фарфоровая кукла с меткой пациента.

Голограмма погасла, оставив в воздухе лишь стерильную пустоту и запах озона. Взгляд доктора, тяжёлый как свинец, приковался к зашитым костяшкам юноши. Голос дал микроскопическую хрипотцу, — Биология – ремонтопригодна. Психика? После этого удара?

Анна сделала микрошаг вперёд. Голова склонилась, уголки губ дрогнули в подобии, не являющемся улыбкой. Сардонической маске. Бездонные глаза не отрывались от его рук, — Спросите её, — голос упал до опасного шёпота, ледяного и режущего, — Если сможет