своих ногах эти две сотни ярдов и вызвал поддержку Плоддерского Круга. Ты понимаешь?» Кратов – та его часть, что оставалась Кратовым, – упорно молчал. «Ты verdammte бессмертный. На Магме X ты уже во второй раз за свою короткую жизнь увернулся от косы, которая и не такие стебли косит… А знаешь, чему ты обязан своим бессмертием? Не прикидывайся бревном, ты уже должен сообразить». – «Да, да, успокойся… Это все „длинное сообщение“. Его внешние защитные протоколы. Те же, или примерно те, что и в случае с Виктором Сафаровым. Облагодетельствовали подарочком и не могли позволить мне сгинуть по глупости и безрассудству. Гибель второго тахамаука с „Азмасфоха“ кое-чему научила». – «Это вздор, это на поверхности, – досадливо отмахнулся Радау. – Ты все еще не понял. Думаешь, цепочка твоих смертей и воскрешений и есть тот последний капкан, чтобы тебя остановить? Ну да, тебя тряхнуло. Слегка, на пару минут. А потом ты принял все, как есть, и попер дальше. Волоча капкан за собой и не придавая ему подобающего значения… Кляйн, да ведь ты сейчас бессмертен. Ты волен творить любые безумства. Бросаться в жерло вулкана, выходить в открытый космос без скафандра, нападать на эхайнского гранда с голыми руками. И тебе ничего не будет. Ровным счетом ничего. Ты обманешь свою смерть столько раз, сколько пожелаешь. Но! До тех пор, пока в тебе сидит осколок „длинного сообщения“. И ни секундой дольше. Scheisse, ты будешь хотя бы как-то отзываться на мои слова, или тебе в самом деле наплевать?!» – «Как удачно, – сказал Кратов, усмехаясь, – что осознание собственной неуязвимости не пришло ко мне раньше. Воображаю, каких дров я мог бы наломать». – «А раньше было нельзя, – сказал Радау. – Teuer ist das Ei zum Osterfest…[31] Тьфу, да ты издеваешься, Кляйн! Чтобы я нес такую чепуху в здравом уме и твердой памяти! Кем ты меня вообразил?! О чем бишь мы… Да, раньше никак. Кто мог знать, что ты продвинешься так далеко! И что же, Кляйн? Готов ли ты отказаться от личного бессмертия ради сомнительной и все еще неясной цели?» – «А как бы ты поступил, Грайс?» Радау скорчил недовольную гримасу, которая на его обожженном лице выглядела ужасающе. «Хочешь ответить сам себе, Кляйн? Валяй, это твой сон, твое право. Но подумай и о других. Рашида… Стас Ертаулов… они даже не подозревают о своих выигрышных билетах. Но захотят ли они, узнав, порвать их и выбросить?» – «Хорошая попытка, – сказал Кратов. – Бессмертие, неуязвимость. Заманчиво. Вполне может быть правдой. Но есть один кусочек этой мозаики, который никуда не вписывается». – «Какой еще кусочек?!» – проворчал Радау. «Командор Пазур. Четвертый носитель нашего „длинного сообщения“, который умер. Что сталось с его выигрышным билетом?» – «Как же ты наивен, Кляйн! – укорил его Радау. – Пазур… Ты уверен, что он умер, а не скрывается, но более удачно, чем Стас Ертаулов? Ты уверен, что ему вообще досталась своя часть „длинного сообщения“? Ты уверен?..» – «Я давно уже ни в чем не уверен. Только и делаю, что проверяю на практике». Радау ухмыльнулся. «Ты даже не задумался. Не взвесил открывающие возможности. А ведь это не какая-нибудь там Авалонская Башня, это замануха ни с чем не сравнимая. Вот так упрямство, вот так устремленность! Да ты словно гарпун Судного дня! Во что тебя превратила жизнь, Кляйн, в какого монстра?.. Ну, тогда напоследок. Перед тем как расстаться насовсем. Вдруг ты и в самом деле решишь избавиться от „длинного сообщения“, от бессмертия… и от вещих снов заодно. Ты уже придумал, чем заполнишь образовавшуюся в мозгах пустоту? Ведь там будет просторно и гулко, как в заброшенном ангаре! Так и будешь тянуть свой век с пустотой внутри?..» Радау захохотал, резво поднялся и вышел прямо сквозь внутреннюю обшивку пилотской кабины, и его место тотчас же, без малейшей паузы и церемоний вновь занял советник Правящего дома Кьейтр Кьейрхида. «Хватит слушать всякие бредни, доктор, – сказал он строго. – У нас с вами впереди вечность, а потому каждая минута дорога. Вот вам универсальное жизненное правило: когда не знаете, кому молиться, молитесь богам из машин. „Длинное сообщение“ снова с вами. Вы всецело находитесь в его системе координат и приоритетов. А посему пожалуйте вниз». – «Куда это еще – вниз?» – усомнился Кратов. Советник приблизил к нему морщинистое лицо, огромное, словно циферблат курантов. «Браслеты-близнецы! – промолвил он не предполагающим возражений тоном. – Вниз – значит вниз!..»
«Это здесь, – подумал Кратов. Подумал во сне, на полпути к пробуждению. – Я нашел».
– Вниз, Китенок! – приказал он, не открывая глаз.
«Ты уверен?» – осведомился биотехн.
– Я давно уже ни в чем не уверен! – с некоторым даже торжеством ответил Кратов.
10
Патриций Нфебетнехп, бывший член экипажа галактического супертанкера «Азмасфох-Вэлвиабэтха», а ныне струльдбруг и добровольный отшельник, сидел на берегу ручья. Он был плотно закутан в просторный и, по всей видимости, очень теплый плащ, черный, в чешуйках с антрацитовым блеском. Из образовавшегося кокона наружу торчала только лысая макушка со вздыбленными пегими космами. Кабы не эта деталь, тахамаука легко можно было принять за часть прибрежного ландшафта. Чем он, в общих чертах, и являлся.
Не доходя десятка шагов, Кратов остановился и старательно откашлялся. В стылом воздухе это прозвучало, словно выстрел. Никакой реакции со стороны тахамаука, однако же, не последовало. Кратов подошел вплотную и, немного поколебавшись, присел рядом на торчавшую из галечника корягу.
– Патриций, – позвал он, сообщив своему голосу всю мягкость, на какую только был способен. – Патриций Нфебетнехп…
Бурый кокон с лысой оконечностью не подавал признаков жизни.
«Я совершенно не готов к этому контакту, – подумал Кратов с неудовольствием. – Откуда мне знать, что здесь можно делать, а что нельзя, где границы между деликатностью и дерзостью? Болтовня с борзописцем в винтажных интерьерах не в счет – хотя бы потому, что я не до конца уверен в ее реальности. Из каких источников я вообще мог бы почерпнуть правила поведения незваного гостя в Скрытых Мирах? Может быть, здесь вообще не принято разговаривать, а изъясняются исключительно на языке жестов, которым я все едино не владею. Или ведут неспешную переписку посредством какой-нибудь голубиной почты. Хотя до сих пор я не видел никакой твари, хотя бы отдаленно напоминающей голубя. Потому что могут быть вовсе и не голуби, а черепахи. Почтовая черепаха. Почему бы нет? В
