Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Точка невозврата

Дружный кивок. Сестренки же добавили:

— Но только после того, как пройдешь. Не раньше.

— Паула, вот, свой получила лишь весной, исключений не бывает…

М-да, у них и голоса одинаковые! Почти.

— Поэтому то, что сделала «пятнашка»… — добавила Кассандра, но договорить не успела — раздался сигнал тревоги. Но я ее понял.

— Быстро, собрались! — воскликнула она, но девчонки и без нее начали вскакивать со своих мест и суматошно переодеваться.

Далее началось действо, со стороны кажущееся неразберихой, но на самом деле отточенное до мелочей. «Облачение в скафандр». Не думайте, в одиночку сделать это не так просто, я первое время вообще справиться не мог. Они же справлялись, притом быстро. Это было красиво, я стоял, завороженный, наблюдая, как они скидывают одежду до футболок и заученными движениями цепляют прибамбасины, с помощью которых смогут какое-то время существовать даже в адских условиях атмосферы. Попутно отметил, что Сестренкам, видимо, чтобы не выпендривались, все-таки раскрасили единорогов на плечах. У одной зверь был красный, у другой зеленый, хотя оба они располагались как у всех, на правых руках.

Когда все было готово, Кассандра бодро произнесла: «Строится!», и пока девчонки, сжимая шлемы и винтовки, подходили к выходу, успела дать мне кое-какие разъяснения:

— У нас была «желтая» тревога, сигнал готовности. Извини, если что. Прилетает королева, нас всех задействуют для охраны космодрома и ее пути до дворца. Можешь располагаться здесь, чувствуй себя, как дома, только по личным вещам не лазь. — При этих словах Паула обернулась и посмотрела на меня ТАК, что я счел за лучшее занести это требование в ранг святых таинств.

— После того, как Лея приедет и чуток отдохнет, тебя ей представят, — продолжила Кассандра. — Вот тогда Совет и решит твою участь — до этого у всех нас только догадки.

…В общем, кроме нескольких деталей остальное я и так знал, но старательно закивал.

— Вот ключ. — Она кивнула на оставленный на моей тумбочке электронный ключик. — Посторонний в каюту не войдет, да у нас и не принято. Если хочешь побродить и осмотреться — броди и осматривайся, только не наступай на ногу. У тебя статус гостя, никто не посмеет к тебе полезть. Ты понял, о чем я…

Да, я понял. Гость — не «зелень». И тем более не «малышня».

— Если что, здесь есть оперативная дежурная, все вопросы к ней. Спросишь у охраны на выходе, тебе подскажут, где ее искать. В общем, пока это все, не скучай, пока-пока!

— Пока!

Все пять облаченных в белую броню фигур по очереди выскочили в открывшийся гермозатвор. Последней шла одна из Сестренок (уже сбился, какая), и на прощание подмигнула.

Как только створки встали на место, я бессильно откинулся на подушку «своей» кровати — передо мной стояло несколько вопросов, которые следовало бы обмозговать, и для этого имелась целая прорва времени.

Глава 2. Завтрак для принцессы

Сентябрь 2447 г., ЮАИ, префектура Сеара, Форталеза

— Да сбежала она! Удрала! Сразу после Полигона, утром, когда все были в пьяной отключке! — хмыкнула Мамочка. — Подготовилась, зараза, детоксин из аптечки стащила. А когда все дрыхли или похмельем маялись, вколола себе, и спокойненько в город ушла.

— Так за вами же приглядывают? Где были ваши… Как они называются… Надзиратели?

— Наставники! — Мамочка фыркнула. Идущую рядом с отрешенным видом и смотрящую в противоположную строну улицы виновницу разговора вообще передернуло.

— Наставники… — поправилась Изабелла.

— Дрыхли, где им быть! Чё за малышней присматривать? Напились? Напились. Организмы молодые, к алкоголю не приспособленные? Не приспособленные. Что ждать от них, доходяг? У нас это… Как бы не приветствуется, сбегать сразу после Полигона и мстить. Для этого другое время дается, после посвящения. А эта мымра…

— Хватит! — взорвалась «эта мымра». Мамочка довольно показала ей язык. — Я между прочим тоже могу про кое- кого много порассказать!

— Ну, порассказывай! — уперла руки в бока ее напарница. Возникла заминка, результатом которой стало то, что Мэри включила заднюю. Да и Изабелла бы удивилась, будь иначе. Импульсивная нервная Мэри ничего не могла противопоставить спокойной непробиваемой Мамочке, столпом невозмутимости «девятки».

— Ну вот, — продолжила Мамочка, — мы остановились на том, что наша девочка сбежала из под опеки и вернулась в родной квартал. Квартал, надо сказать, бедный, где все друг друга знают, и сбежать от нее у отчима не получилось. Ей сказали, куда тот побежал, она догнала его и…

Вздох.

— В общем, отчим нашей Мэри отправился в обитель предков быстро. И красочно — кровь отскребали в радиусе многих метров вокруг. Но болезненно.

Хочешь знать, чем она его? — глаза Мамочки ехидно блеснули. Мэри вновь передернуло. Изабелла кивнула.

— Ножами. Гостиничными. Тупыми, с зазубринами. Оружия мелюзге не дают, тем более после Полигона, когда крышу сносит, вот она и вооружилась, чем смогла. Представь, отпиливать таким ножичком человеку голову?

У Изабеллы от отвращения по коже пронеслись противные мурашки. Но рвотный позыв, представив себе это, она сдержала.

— И что, отпилила?

— Фррр! Нет, конечно! Но умирал тот погано.

— И за это приговорили к ликвидации? Но у вас же это… Право… Неподсудность в общим… — замялась Изабелла, пытаясь по-новому взглянуть на охраняющий ее взвод. Пока еще охраняющий.

Мамочка усмехнулась.

— Не-а, все не так просто. За одного отчима бы не приговорили. Но наша мстительница им не удовольствовалась, вернулась домой. Это все-таки был ее дом, пока мать была жива, это позже отчим ее вышвырнул. Короче, вернулась она и зарезала его сынка. К тому времени тот превратился в кабанчика лет двадцати пяти, упитанного такого и остепенившегося. Но это ничего не меняло, и она сделала с ним примерно то же, только без издевательств. Вонзила нож в сердце — просто и без изысков. А затем его жене…

Мамочка перевела осуждающий взгляд на «мстительницу». Ту мелко трусило.

— Может не надо, а? — обернулась она с мольбой в глазах.

— Надо, Мэри, надо. Наша девочка должна знать, что бывает, когда срываешься. Нельзя исполнять всё желаемое, даже если есть возможность.

…Изабелла про себя кивнула — и здесь скрытый смысл, обучение. Молодец, Мамочка, что сказать! Ясный день, рука Ланы — сама Мамочка до такого урока не додумается.

— Если хочешь, сама закончи. Как было. Чтоб не переврала ненароком, — вновь фыркнула старшая в их паре телохранительница, предоставляя Мэри слово.

Та кивнула, но убрала глаза на другую сторону улицы.

— Пока я два года в «малышне» ходила, да перед этим больше года просто в приюте, эта сволочь выросла и женилась. Я не знала. — Она помолчала. — И девчонка эта, жена его, нормальная была. Я потом про нее справки наводила. Обычная простая девушка. Она не знала ни обо мне, ни о том, что эта скотина со мной вытворяла. У них идеальная пара была. И ребенок был…

Вздох.

— В общем, когда я его кончила, выбежала эта девочка и начала кричать. Я как в тумане стояла, злющая, ничего не соображала… И… Ее тоже… Того!..

На щеке Мэри выступили слезы.

— А потом малыш в коридор вышел. Мааааленький такой, и плакать начал. Меня как током дернуло: стою, с ножом в руке, вся кровью перемазанная… А передо мной плачущий малыш и два трупа.

Повисла пауза.

— А потом?

— Потом сзади гвардейцы в квартиру вломились, повязали меня, — продолжила Мэри с отчаянием в голосе. — Думала, убьют. Но нет, не убили…

— А я хотела, чтоб убили! Слышите? Хотела! — крикнула она на Мамочку. — Чтоб кончили меня, прямо там! Чтобы не видеть ничего, не жить с этим!..

Но наткнувшись в лице напарницы на глухую непробиваемую стену, сникла.

— …Но они лишь передали меня нашим. И жить с этим придется.

Изабелла почувствовала, что и так невеселое настроение с утра испорчено окончательно. Да, вот это урок!

— А дальше что было?

Мэри покачала головой.

— Ничего. Твоя мать меня помиловала. Хоть я и нарушила кодекс, но была в своем праве. Если бы то же самое сотворила после посвящения, после присяги, не понадобилось бы даже ее помилования.

В общем, официально я была виновата только в побеге от наставниц, в нарушении дисциплины, и мою ликвидацию заменили понижением, ссылкой в «девятку». Может тогда им это казалось достойной заменой, но… Но это не смерть же! — вновь воскликнула она.

— А прозвище ей как-то само прилипло, спонтанно, — усмехнулась Мамочка, разряжая раскалившуюся обстановку. — Была Мария, стала Кровавая Мэри.

Изабелла поежилась. Да уж, точно, Кровавая Мэри!

— А ребенок? Что стало с ним?

Мэри опустила голову, и даже по лицу Мамочки пробежала тень.