Голос металла - Илья Александрович Шумей

Следом за лапами, из боков неведомого чудовища брызнули новые извивающиеся хлысты, точно так же начавшие твердеть и обретать форму. По их острым граням заструились лиловые разряды, в воздухе распространился характерный металлический запах озона, и вся темная громада неспешно повернулась, наведя свои искрящиеся клинки на кучку онемевших от невыразимого ужаса людей…

Донесшийся со стороны озера трескучий грозовой раскат заставил Голстейна оторвать взгляд от пылающей кузницы и озадаченно взглянуть на безоблачное небо. Он обернулся и увидел, как вдалеке над лесом взметнулись перепуганные птицы, чей встревоженный гвалт долетал даже сюда. Чуть погодя над кронами деревьев поднялось облако сизого дыма, медленно тающее в вечерних сумерках.

– Проклятье! – коротко выругался он.

Бывалый вояка, выживший во многих казавшихся безнадежными передрягах, он привык доверять своим инстинктам и своей интуиции, которые его еще ни разу не подводили.

И сейчас они в один голос подсказывали генералу, что возвращения его импровизированного разведывательного отряда ждать уже не стоит.

Глава 21

Черные жгуты с легким шелестом скользнули в стороны, и задыхающийся Вальхем плюхнулся на мокрый песок. Сдернув с головы пропитанную потом рубашку, он жадно хватал ртом холодный воздух, обжигавший изъеденное дымом горло. Из-за застилавших глаза слез все вокруг оказывалось подернуто мутной пеленой, сквозь которую было решительно невозможно что-либо разглядеть.

Мальчишка перекатился на спину, затравленно озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, что происходит. Он ожидал услышать над собой издевательский смех Чорана или ощутить на плече тяжелую руку угрюмого бородатого мужика, но ничего не происходило, и единственными звуками оставались крики мечущихся в небе птиц, да потрескивание разбросанных вокруг тлеющих головешек.

Его пальцы наткнулись на что-то мягкое, и Вальхем протер глаза рукавом, чтобы лучше рассмотреть свою находку…

Он сдавленно вскрикнул и отпрыгнул назад, как будто в его руке обнаружилась живая гадюка. Но в действительности все оказалось даже страшней. Вальхем узнал этот ботинок! Шнуровка всегда оставалась для Климера непостижимой тайной, и только он мог нагородить подобную хаотическую мешанину из связанных обрывков разноцветных веревочек. Парень отполз назад, не отрывая взгляда от пугающе знакомой голени, валявшейся перед ним на песке. Штанина, обрезанная вместе с ногой чуть выше щиколотки все еще дымилась, и запах тлеющей ткани смешивался с тошнотворной вонью горелой плоти.

Опершись на ближайший камень, Вальхем с трудом поднялся, и его взгляду открылась жуткая картина.

Все деревья ниже по склону словно срезало гигантской косой, и оставшиеся от них высокие пни сиротливо торчали из нагромождения поваленных стволов и топорщащихся ветвей. А прямо на пятачке перед осыпью все было усыпано клочьями человеческих тел, изрубленных прямо с одеждой, от которой кое-где еще поднимался сизый дымок.

Вальхем пошатнулся и рухнул на землю, сотрясаемый приступом рвоты. Он зажмурился что было сил, но перед его глазами продолжали плавать кошмарные картины, исполненные обрубленных рук, ног и разметанных по камням внутренностей.

– Тебе плохо? – послышался над ним участливый голос Аврума

– Ч… ч… – слова словно встали у Вальхема поперек горла, наотрез отказавшись выходить наружу, – ч… ч…

– Тебе помочь?

– Ч-что т-ты с ними с-сдел-лал?

– Ты просил от них избавиться…

– Я не просил тебя их убивать!!! – в гневе воскликнул Вальхем, вскочив на ноги и резко обернувшись. – Напугать, прогнать, но не убивать… же…

Испуганно умолкнув, мальчишка попятился, широко распахнутыми глазами глядя на высящуюся перед ним темную громаду.

Тот валун, что проступил после землетрясения из-под осыпи, как выясняется, был не более чем маленьким фрагментом огромного… существа? Машины? Монстра? Вальхем никогда в жизни не видел ничего подобного и просто не находил слов, чтобы описать открывшееся его взгляду зрелище.

Ажурная махина, словно сотканная из лент первозданной тьмы и вздымавшаяся едва ли не до вершин окружающих сосен, напоминала припавшее к земле и изготовившееся к прыжку огромное животное. Широко расставленные полусогнутые лапы выглядели как сжатые пружины, готовые в любой момент бросить Аврума вперед. Его голова нависала почти над Вальхемом, и, хотя на ней и нельзя было разглядеть хоть что-то похожее на глаза, мальчишка знал, чувствовал, что Аврум смотрит на него. И в его взгляде, в его позе, его голосе чувствовалась нешуточная обеспокоенность.

– В противном случае они наверняка убили бы тебя, – пояснил он.

– П-почему т-ты так р-решил? – вернувшееся к Вальхему привычное заикание воспринималось как почти родное.

– От них исходил слабый запах крови. Крови, очень похожей на твою.

– Мама! – мальчишка сорвался с места и опрометью бросился в лес.

Вальхем несся через чащу, перемахивая через ручьи и бревна и даже не задумываясь о том, что одной-единственной оплошности достаточно, чтобы гарантированно свернуть себе шею. Изъеденное дымом горло нещадно саднило, но он не обращал внимания на боль в глотке и мышцах, поскольку боялся опоздать. Он и сам не знал, почему так спешит, что будет делать, когда доберется до дома, что он сможет противопоставить безжалостному Имперскому Инспектору, случись им столкнуться лицом к лицу, но все равно продолжал мчаться со всех ног.

Еще загодя он почувствовал запах дыма, намекавший на то, что ничего хорошего он, скорее всего не увидит, но не сбавил темпа. Вальхем перевалил через последнюю гряду, и перед ним открылся вид на Ахово.

Его внезапно ослабевшие ноги подкосились, и парень полетел вперед, с разбегу проехавшись на животе по мягкому мху. Глаза Вальхема вновь наполнились слезами, в которых отражались и пылающая кузница и их дом. Толпившиеся вокруг соседи даже не предпринимали попыток тушить пожар, что могло означать лишь одно – он все-таки опоздал, и бежать дальше уже не имело смысла.

– Я сожалею, – послышался над самым его ухом тихий голос Аврума.

В мозгу Вальхема на мгновение вспыхнул естественный вопрос, каким образом такая огромная махина сумела проследовать за ним через лесной бурелом, не издав при этом ни единого звука, но он был немедленно отброшен на обочину сознания бушующим у мальчишки в душе эмоциональным штормом.

– Это все моя вина! – всхлипнул он. – Они погибли из-за моей глупости! Из-за моей неспособности удержать язык за зубами!

– Не казни себя так! Самобичеванием ты уже