Очень странные миры - Евгений Иванович Филенко

class="p1">Забавно: на том перекрестке сошлись и разделились пополам два мира – человеческий и рептилоидный. Две большие ветви разума. И странно, что третья большая ветвь, инсектоиды, сочла за благо вовсе не участвовать в этом химерическом проекте. А те же плазмоиды… что мы знаем о их намерениях? Мы даже не всегда уверены, что правильно интерпретируем их сигнальные системы и понимаем их информационные посылки. Что делать плазмоидам, эфирным, неосязаемым, бестелесным эйдосам, внутри этого грубого тяжелого металла, в плотной газовой оболочке, в окружении материальных, по преимуществу шумных и горластых, топочущих, пышущих плотской энергией существ? Например, заявить категорическое намерение обосноваться где-нибудь в пределах внешней оболочки «Тетры» и тем самым существенно поднять градус творящейся здесь сумятицы. Ну да, с громадным запозданием, к шапочному разбору, но кто говорил, что в таких вопросах хороша спешка? Насколько было известно Кратову, плазмоиды всегда славились несуетливостью в принятии решений. Какой резон торопиться тому, у кого в запасе вечность? А то, что перепуганные твердотельные существа приняли за акт агрессии в форме импульсной бомбардировки, на самом деле есть не что иное, как, к примеру, приветственная речь – возможно, несведущим сторонним взглядам показавшаяся излишне эмоциональной. Далеко не все разумные расы Галактики пользуются вербальными коммуникативными системами, и Кратов сам по меньшей мере дважды имел дело с такими собеседниками. К примеру, фрипты оперировали сложными, неподготовленному носу непостижимыми комбинациями тонких ароматов. Их визит на Землю потребовал включения в миссию специалистов с аномально обостренным обонянием, один из которых был, как и следовало ожидать, профессиональным парфюмером, а другой – почему-то конструктором сверхтяжелых сервомеханизмов для подводных работ, и уж как он там обходился со своим непростым даром в заводских цехах и в океанических глубинах, одному богу было известно… но этого невероятного альянса оказалось более чем достаточно, чтобы в полной мере оказать феерическим гостям знаменитое земное гостеприимство. А взять тех же кочевых улайри, сходных с гигантскими, как и положено – пестро размалеванными аэростатами, что сбиваются в многоярусные грозди и плывут в затянутых белыми тучками сиреневых небесах по воле ветра! Нелегко было догадаться, что сменяющиеся многоцветные узоры на боках аэростатов несут какой-то смысл, пока однажды кто-то из ксенологов не узрел в одной из картинок сильно стилизованное человеческое лицо. Только не нужно путать кочевых улайри с улайри оседлыми, которые, при немалом внешнем сходстве, разума лишены совершенно… Так вот, возвращаясь к плазмоидам. Что, если эта демонстративная акция, которую мы по неведению восприняли как агрессию, таковой нисколько не является, в реальности будучи чем-то вроде человеческой рожицы кочевых улайри? То есть приглашением к контакту? Агрессия вообще мало свойственна высокоорганизованной материи на тех этапах ее развития, когда становится возможна галактическая экспансия. Что, если плазмоиды этой неизвестной в Галактическом Братстве расы общаются между собой при помощи обстрелов собеседника импульсами высокой энергии? Ну, не доходит до него иначе, и всякий слабый импульс, не вызывающий разрушения материальных объектов в качестве побочных эффектов, воспринимается им как невнятный шепот. Человека, повидавшего фриптов и улайри, трудно чем-то поразить… хотя столь же трудно отрицать, что для ведения осмысленного диалога в такой своеобразной манере необходим посредник посолиднее, более толстокожий… Здесь Кратов принужден был оборвать поток своего сознания, поскольку начал уже безотчетно подбирать среди известных ему разумных рас кандидатуры, пригодные для контакта, выстраивая из них схему многоступенчатого посредничества.

Неплохая попытка. Ему почти удалось избавиться от подозрений, что заронила в его душу прелестница Лилелланк. Или, что примерно то же самое, прогнать от себя паранойю, о какой предупреждал доктор Мурашов. Но не до конца, увы. Все шло к тому, что до самого финиша своего анабазиса он будет обречен во всех нестандартных ситуациях, в неведомо откуда взявшихся соблазнах, а особенно в угрозах, видеть чей-то недобрый промысел. И чем скорее он доберется до цели, тем больше вероятность оставить своих скрытых недоброжелателей с носом. Если таковой у них имеется, что нисколько не факт.

Чего они хотят, эти тихушники? Чего добиваются? Чтобы он остановился, повернул назад? Да с радостью! В конце концов, у него и на Земле полно важных дел. У него очень скоро дочь родится, черт побери! Так что же мешает выйти из-за занавеса, открыть лицо, сесть за стол переговоров, привести веские, рациональные аргументы? Он с готовностью их воспримет. Он умеет слушать и, что более важно, прислушиваться…

Поворачивать с полдороги он, к сожалению, умеет намного хуже.

Что там говорила Лилелланк? «Если нужно вас остановить, так нужно останавливать».

Возможно, ее доводам вняли.

Возможно, у кого-то возникла мысль избавиться от Кратова, пока он застрял внутри станции, а также имелись для того ресурсы, сообразные плану.

Это можно было сделать иначе.

Направить на «Тетру» метеорный рой. Пригнать откуда-нибудь из соседних звездных систем. Есть поблизости подходящие? Есть, но далековато. Можно и не успеть. Вдобавок камешки ведут себя своенравно, непредсказуемо, с готовностью откликаются на все гравитационные возмущения, о том лишь и мечтают, как брызнуть врассыпную. Удержать эту свору в узде – задачка не из легких. Да и сомнительно, что защита станции не управится с какой-то там космической щебенкой.

Здесь больше сгодился бы нуль-поток. Есть проблема: управлять нуль-потоками никому еще не удавалось. Во всяком случае, Кратов о таких достижениях не слыхал. Наоборот: все сколько-нибудь здравомыслящие резиденты Галактического Братства всемерно нуль-потоков избегали, вся связанная с ними научная тематика посвящена была изысканию эффективных способов защиты от этой напасти.

Оставались планетарные торпеды. Оружие страшное, запретное, тщательно законсервированное и поднадзорное. Пустить его в ход без санкции Совета тектонов представлялось невозможным. Это было преступление, за какое пришлось бы заплатить высокую цену, несоизмеримую с достигнутым результатом. Не говоря уже о том, что оно было бы пресечено еще на стадии планирования.

Если не считать аутсайдеров. Да тех же эхайнов. Уж кто-кто, а эхайны с охотой могли бы атаковать «Тетру». Удачная цель, легкая добыча, слабо защищенная, в стороне от оживленных трасс. Абсолютно никакого стратегического интереса, разве что потренироваться, поразвлечься… Но это были не эхайны, и это были не планетарные торпеды.

Какая-то светящаяся газообразная дрянь явилась из глубин космоса лишь затем, чтобы наброситься на бронированную, неплохо защищенную обитаемую станцию. Не объявляя намерений, не вступая в переговоры.

Где логика, где смысл?

Сумасшедший плазмоид. Сходить с ума – неотчуждаемое право всякого разума.

При отсутствии разума это называется «бешенством».

Плазмоид, лишенный разума. Плазмоид-животное. Да вдобавок ко всему еще и больное, взбесившееся. Отчего бы разумным плазмоидам не иметь домашних любимцев с наклонностями к девиантному поведению?!

Впрочем, к черту плазмоидов. К свиньям