Василий Головачёв - Древо исчезающих времен

Своим заместителям Ивашура ничего сообщать не стал, им было не до того: Богаев возился с районным начальством, а Гришин координировал работу всех исследовательских групп, снабжая их перекрестной информацией и материальными ресурсами. Рузаев тоже предложил свои услуги, но Ивашура рисковать не стал.

— Достаточно с тебя одного исчезновения, — сказал он. — Теперь моя очередь. Будешь меня подстраховывать.

Гаспаряна начальник экспедиции отрядил в подчинение руководителю группы радиофизиков для обеспечения трехсторонней связи Ивашуры, медиков и физиков. Перед выходом к Башне Ивашура вызвал по рации Меньшова:

— Привет, Виталий. Нового ничего?

— Башня начинает тихо раскачиваться для очередной пульсации: усиливается радиосвечение, появляются призраки, «глаза», электрические дожди. Все как обычно. Правда…

— Ну-ну, договаривай.

— Наблюдатели засекли новый провал в стене. Впечатление такое, будто кусок стены всасывается внутрь Башни, причем скачок давления получается такой, что в радиусе километра мелкие камни и щепки тоже всасывает в провал.

— Интересно! Вертолетчики упали именно по этой причине: их чуть не засосало в провал стены. Как вы это объясняете?

— Никак. Гипотез пока нет никаких.

Ивашура помолчал.

— Ну бывай.

— Выходит, гулять у Башни теперь зело опасно, — проговорил бесстрастный Рузаев, щуря глаза на показавшееся солнце. — Кстати, ветер переменился. Вчера он дул от Башни, а теперь дует к ней.

— Не хитри, дипломат, — буркнул Ивашура. — Все равно пойду один. А в дальнейшем действительно прекратим все подходы к Башне перед пульсациями.

Они стояли на вышке, торчавшей над березовой рощицей, которая не сбросила почему-то своего ржавого осеннего наряда. Рядом с вышкой располагались вагончики радиофизиков, а чуть поодаль бригада монтажников устанавливала конструкцию из зеркальных многогранников и ажурных полос.

— Локатор, — пояснил руководитель группы радиофизиков, заметив взгляд Ивашуры. — Вчера получили разрешение на монтаж. Когда начнем?

— Через полчаса, — сказал Ивашура. — Сергей Иваныч, как далеко распространяется электромагнитное поле Башни?

— Километров на сто двадцать. Это по данным недельной давности. В последнее время распределением плотности полей занимались студенты-дипломники, составили карты изолиний. Зайдите, поинтересуйтесь в вычислительном.

— Спасибо, зайду. Меня настораживает, что погода начинает портиться в районах, удаленных от Башни именно на сто — сто двадцать километров. Используйте для записи вертолеты авиаконтроля.

Глава 5

К определенной Ивашурой точке выхода к Башне его доставили на вертолете военные летчики. Один из пилотов, с уважением посмотрев на Ивашуру, обвешанного металлическими коробками и обкрученного ремнями и снарядами антенн, спросил:

— А правда, что Башня — машина времени?

— Кто вам сказал? — осведомился Ивашура, выпрыгивая из кабины на мерзлую землю.

— Да все говорят.

— Когда говорят все, трудно выделить истину из словесного сора. Вы знаете определение чуда?

Пилот смешался, оглянулся на товарища.

— Чуда?.. Вы знаете, как-то не…

— Так вот, чудо — событие, описанное людьми, услышавшими о нем от тех, кто его не видел. Так говорил Элберт Хаббард.

— Ага, понял, — кивнул пилот. — Испорченный телеграф?

— Не телеграф, а телефон. Башня может быть связана со временем, но наверняка это неизвестно.

— Ясно. Простите, еще вопрос. Башню построили пришельцы…

Ивашура фыркнул. Пилот, молодой парень, покраснел.

— Но так говорят…

— Не верьте, — серьезно сказал Ивашура. — Такие башни строят только пауки.

Он помахал пилотам рукой и направился к Башне, лавируя между кочками.

Идти сначала было легко, но через несколько сотен метров пошел бурелом, потом появились трещины, промоины, снег исчез, почва раскисла. Проверив по рации готовность лаборатории к приему информации, Ивашура передохнул и упрямо полез дальше, через землю, потревоженную недавней пульсацией Башни.

«Зона ужасов» дала о себе знать почти у самой стены Башни, примерно в полукилометре.

Сначала появилось ощущение, будто позади из-под земли вылез кто-то скользкий и недобрый. Ивашура знал, что кругом никого нет, но все же оглянулся. Ветер дул в спину, равномерный и сильный: по данным измерений, он дул к Башне со всех сторон! Выходило, что Башня засасывает воздух всей поверхностью стены, а иногда захватывает песок и более крупные предметы: камешки, ветки, машины, вертолеты…

Ивашура сказал в микрофон рации, что вышел к «зоне», и зашагал дальше, постепенно углубляясь в невидимую «зону ужасов».

Здесь, в непосредственной близости от стены, было тепло, верхний торфяной слой болота вздрагивал и пружинил под ногами, сквозь него во многих местах проступила черная дымящаяся вода, вызывая в памяти жуткие ассоциации с бездонной топью.

К ощущению постороннего взгляда стали примешиваться головная боль, болезненные ощущения в кончиках пальцев, заныли зубы. Ивашуре стало страшно, но страх был не его, не внутренний, а навеянный извне и потому особенно неприятный, неподвластный воле.

Потом появились «фантомы» — зрительные галлюцинации, избавиться от которых было невозможно, даже закрыв глаза. Вокруг поползли извивающиеся тени. Некоторые из них напоминали диковинных зверей, другие — странные машины, третьи светились ледяным дрожащим светом, превращаясь в удивительные светильники с абажурами в форме человеческих черепов.

Ивашура выбрался на широкую и твердую металлическую полосу — след мертвого выброса. Страх перерос в беспричинный ужас, стали мерещиться зубастые пасти акул и неведомых зверей. Башня превратилась в чудовищного чешуйчатого дракона, готового напасть сверху и проглотить человека целиком… Ивашура не выдержал и побежал к дракону, стараясь не подвернуть ногу и не упасть.

Металлическая дорожка вывела его к земляной складке, помогла вскарабкаться на крутой горб вспученной земли, и почти сразу же страх исчез, галлюцинации рассеялись, боль в голове затихла. Ивашура постоял с минуту на дрожащих ногах, упиваясь блаженным состоянием покоя и уходящего страха, присел на комель сосны, торчавший из земляной массы. Стена Башни излучала ощутимое тепло, пришлось снять шапку и расстегнуть полушубок.

Пискнула рация, вызывал Гришин.

— Игорь Васильевич, не пора ли заканчивать этот рискованный опыт? Не хватало, чтобы руководители экспедиции подавали пример недисциплинированности. Кто санкционировал опасный для жизни эксперимент?

— Не шуми, Константин Семенович, — примирительно сказал Ивашура. — Приду — тогда поговорим. Кстати, сам же меня и подбил, вспомни разговор у Меньшова.

— Я себя уже исказнил за тот разговор, старый дурак… Возвращайся, Игорь, Христом богом прошу…

— Все нормально, минут через десять пойду обратно. Жалко, что не взял с собой аппаратуру, сижу у самой стены. Жарко, спасу нет, и воняет, как в кратере вулкана. Знаешь, только тут, у Башни, можно оценить ее грандиозность и величие в полной мере. Не хочешь испытать?

— Благодарю. — Гришин помолчал, видимо, искал достойный ответ. — Выбирайся быстрей. Может, послать за тобой вертолет?

— Э-э, нет, рисковать все же надо умеючи, вертолетчики подождут меня на прежнем месте. Кстати, непонятно, почему нет ветра. Внизу он был, а на валу нет. Прекратился или просто дует по касательной, а я в застойной зоне?

Гришин не ответил.

Ивашура переключил диапазон рации.

— Сурен?

— Слушаю, — отозвался Гаспарян.

— Что физики?

— Ругаются, но не по-русски, ничего понять нельзя, кроме слова «биополе».

Ивашура невольно засмеялся.

— Пусть ругаются, значит, что-то записали, не зря я тут бегаю по буеракам. Ничего не надо включить-переключить в моем снаряжении? Спроси-ка у старшего…

Молчание, через минуту:

— Все в порядке, твое снаряжение работает нормально.

— Чувствую себя как конь в упряжке, если не хуже: все тело чешется. Ладно, ждите.

Щелчок смены канала.

— Михаил, как вы там?

— Нормально, — отозвался Рузаев. — Я тут заснял на пленку, как ты бежал — зигзагами, словно под обстрелом. Впечатляющие кадры!

— Точно зигзагами? — удивился Ивашура. — А мне казалось, что бегу прямо.

— Абсолютно. Я видел, как бегает верблюд по пустыне, — очень похоже.

— На тебя бы навесить двадцать килограммов железа, посмотрел бы я, как… Ну, хорошо, продолжай съемку, иду обратно.

Он встал, отломил металлическую веточку металлической сосны, сунул в карман. К стене Башни приблизиться вплотную было почти невозможно из-за плотного потока теплового излучения, но Ивашура все же сумел подобраться, завязав лицо шарфом по самые глаза. Материал стены был крупнозернистым, очень твердым и отливал перламутром. Взять пробу даже с помощью пробоотборника не удалось. Отверстие, извергнувшее недавно удивительную субстанцию мертвого выброса, было затянуто синеватой пленкой и располагалось на высоте трех метров. Чувствуя, как жар проникает под одежду, обливаясь потом, Ивашура подпрыгнул и ткнул щупом в синее пятно. И не успел опуститься, как совсем близко неожиданно жутко, тоскливо закричал паук.