Последний шанс - Полина Ром

Убитого похоронили, смастерив грубый деревянный крест и написав на нём одно единственное слово «Михаил». Парень был нелюдимый и почти ни с кем не общался, так что даже его старую фамилию никто не знал.

Теперь в дозор отправлялись по двое...

***

Путь до герцогства показался Татьяна значительно короче: всё время прошло в расспросах и ответах. И ответы эти были иногда пугающими. Большую часть разговоров вели на эсперанто, чтобы не заставлять нервничать и подозревать разные глупости капитана Кирка и Франца.

Как раз охранники слушали рассказы бывших пленных достаточно спокойно: они для себя не узнали ничего нового. Люба же предпочла русский и говорила шёпотом, чтобы слышала её только Татьяна. Той даже пришлось поманить Любу на боковое сиденье, чтобы удобнее было разговаривать.

– Ты не представляешь, Танечка, какой ужас… Ивана резали прямо при нас грязным ножом… Всё допытывались, где мы взяли чудо-оружие, и слышать не хотели о том, что мы с корабля! Ни одному слову не верили, обращались как со скотом, мне говорить вообще запретили, а ребят пытали… Иван умер через сутки, а Лешу при нас добили...

Психологическое состояние Люды можно было назвать одним словом: развалина. Она постоянно пыталась съежиться, обхватив себя за плечи руками, то смеялась непонятно чему, то рыдала, уткнувшись Татьяне в грудь. Мужчины оказались покрепче, но видно было, что и по ним пресс пленения изрядно прошёлся.

В конце концов Татьяна не выдержала и попросила Костю воспользоваться аптечкой ещё раз, когда до тайного места посадки капсулы оставалось минут десять полёта. В этот раз аптечка сочла нужным впрыснуть Любе дозу успокоительного, и девушка наконец-то затихла, закрыв глаза и погрузившись в сон.

***

Коней хватило на всех, так как у охраны шлюпки на каждого было по две лошади. А вот с одеждой возникла заминка. Везти в город людей в ободранных комбинезонах капитан Кирк не рискнул и потребовал у своих ребят отдать бывшим пленникам плащи.

– К вечеру Франц доставит вам новые, не замёрзнете, – кратко приказал он, и через несколько минут бывших пленников уже закутывали в тяжёлые и плотные тряпки.

Спящую Любу капитан Кирк посадил перед собой в седло и каким-то образом так придерживал её, что девушка не падала. Пленных, уже начавших приходить в себя, просто перекинули через сёдла лошадей, и ещё троим охранникам пришлось покинуть место приземления и вести коней в поводу, заодно присматривая за тем, чтобы пленники не развязались.

Именно поэтому до места, где их на дороге высадили из кареты, добираться пришлось дольше. Вместо кареты в точке ожидания обнаружились три крытые кибитки: их светлость заботился о том, чтобы вновь прибывших никто не видел.

В городе кибитки свернули на одну улицу, а пленных повезли другой дорогой. Капитан Кирк оставил Франца охранять гостей, а сам повёз «добычу» куда-то.

Константин высунулся из кибитки и уточнил:

– Франц, я думал, мы сегодня сделаем второй рейс…

– Вряд ли, господин Костя, это получится. Я думаю, их светлость захочет сперва допросить пленных, а потом уж что-то решать.

Заметив, что рядом с Константином появилось взволнованное лицо Татьяны, гигант «успокоил» встревоженных гостей:

– Не волнуйтесь, господин и госпожа, допрос пройдёт быстро, – он тяжело ухмыльнулся и пояснил: – У нашего герцога прекрасные пыточные.

Татьяна нырнула назад в полумрак кибитки, не желая слушать подробности. Пусть она и понимала умом, что это необходимо, но принять такую реальность оказалось слишком тяжело.

Скорее всего, именно по этой причине и отвезли их не в замок его светлости, а в какой-то дом на окраине, не такой уж и маленький, где нашлись не только заранее приготовленные комнаты, запас продуктов и даже совершенно новая сменная одежда для мужчин – обыкновенные солдатские костюмы, – но и почти десяток прекрасно вымуштрованных слуг: молчаливых, исполнительных, не слишком молодых. Восемь мужчин и две женщины. Эти люди одновременно готовы были помочь вновь прибывшим помыться-переодеться-поесть, и они же, похоже, охраняли гостей. А может быть – не давали им разбежаться…

Один из мужчин, с непривычным именем Сарх, пояснил:

– Как стемнеет – его светлость приедет лично. Так что вы, господа и дамы, пока отдыхайте.

Именно этим гости и занялись. Бывшие пленники ели жадно, кроме всё ещё одурманенной лекарствами полусонной Любы. При доме нашлась мыльня, где Татьяна, на пару с молчаливой служанкой, помогла бывшей пленнице помыться и переодеться в простую и неприметную одежду: белая блузка без всяких украшений и холщовая синяя юбка. Если не считать того, что вещи были абсолютно новенькие, то в целом – Люба выглядела сейчас как любая горожанка, не хватало только потрёпанного передника с пятнами.

- В комнате, где разместились женщины, Люба прямо в одежде рухнула на кровать, и Татьяна, укрыв свернувшуюся в клубочек девушку пледом и оставив её под присмотром горничной, отправилась к мужчинам.

Мужики сидели в той же комнате, где их кормили, и где, как заметила Татьяна, можно было пригласить к столу ещё человек десять, не больше. Бывшие пленники чувствовали себя слегка расслабленно после еды и мытья, но продолжали – похоже, совершенно неосознанно, – брать со стола то кусок пирога, то некое подобие бутерброда с запечённым мясом. Жевали они при этом лениво, так как были сыты, и у Татьяны сложилось впечатление, что эти их действия почти рефлекторны.

– Ребята, мне не жалко, но вы бы приостановились жевать. Несварение желудка – совсем не то, что вам сейчас нужно, – с мягкой улыбкой обратилась она к соплеменникам.

Виктор вздрогнул, задумчиво посмотрел на недоеденный бутер в руке и со вздохом отложил его в сторону.

– Чёрт… Я действительно наелся по самое не могу… А рука всё равно сама собой всё тянется, – с чуть виноватой улыбкой проговорил Сергей. И, как будто извиняясь, пояснил: – Всё-таки пять дней без еды… в общем, это было довольно грустно, – аккуратно завершил он.

Навскидку Сергею было лет восемнадцать. Выглядел он как натуральный скандинав: высоченный, плотный, широкоплечий, блондинистый. Понятное дело, что голод такой гигант перенёс тяжело.

Глядя на сидящего рядом яркого брюнета Виктора, в чьей внешности отчётливо прослеживались какие-то южные крови, Татьяна подумала: «Похоже, Платон специально собирал для выращивания новых тел генный материал разных этнических групп. На корабле это было как-то не