В двух шагах до контакта (СИ) - Панфилов

как? Я этого никогда не видел. А, не боги горшки обжигают. Там и надо-то только подошву сделать. А подходящее дерево я видел неподалеку. Пойду займусь.

Да что же за беда-то такая с ней. Стоило отойти, как она увязалась за мной и ошпарилась. Вот вроде не было в той траве никакой жгучки, а ее ноги выгладят как [моя] спина одного моего друга, когда он за девками в деревне подсматривал за купанием и попался. Лежит теперь у костра хнычет. Я специально пару раз прошел, каждую травинку потрогал, ничего такого не нашел. Пособирал целебной травки, растер, помазал, должно помочь. Опять зовет.

Когда подошел, она одним пальцем в ноги тычет и мне дощечку сует, с надписью: «это должно так работать? Я теперь вообще ничего не чувствую». Отнес ее до ручья, помог смыть. Сидит сохнет, на солнышко жмурится. Запретил отлучаться с вытоптанной полянки вообще. Похоже это будет долгое путешествие.

Всего два часа мучений, помощь эльфийки и две неказистые коробки для ног готовы. Как я не крутился у меня ничего не выходило, пока она не влезла и не начала пальчиком показывать куда полоску загибать. А когда я спросил умеет ли она сама это делать, написала: «тебе пространственного мышления не хватает». Всего у меня хватает, и пространства и мышления. А кора для нее «щиплется». Но на портянку ничего, не жалуется. Ну, в смысле на само ее наличие, да и через ткань раздражать ее ножки перестало. Чего это на нее все так сильно действует?

Уже вечер, мы сидим, смотрим в огонь и думаем. Это был длинный день, наполненный бестолковой суетой и беготней. Эльфийка лежит на пузе у костра с очередным компрессом. Этот она сама накладывала, попросила меня сделать и в пещеру сбегала, намазалась. Я конечно подозреваю чего и как произошло, но не буду смущать ее еще больше. Скорее всего завтра выдвинемся в обратный путь. Чертовски не хватает разговорной речи, с восковой дощечкой не набегаешься. Да и перекос в языковой практике у меня дает о себе знать. Это читаю я достаточно быстро, а вот пишу — медленно и с ошибками. Зато у Стеллы ее родной язык — заслушаешься, щебечет, мурлычет, будто пичугу какую диковинную слушаешь, а спросил что сказала — покраснела и написала «ругалась». Забавная она.

Непонятно только что делать с ее чувствительностью. Траву потрогала — обожглась, коня потрогала — тоже досталось. Это она про это случай и ругалась. Написала что ее какая-то «тока» стукнула. Я потом всего коня осмотрел, никакой токи не нашел, не копытом же он ее. Она этого не перенесет, тоненькая больно. Только к вечеру понял, это она так искры обозвала, которыми он со шкуры мелкую мошкару стряхивает. Дернет мышцами, а по шкуре искры пробегут. Может через плотную попону ее не достанет. Жаль я ничего с этим сделать не могу, никакой защитной магии не знаю. Она на младенца походит, они тоже поначалу не могут себя защитить, вот и делают им всякие обереги с амулетами. А когда подрастут — необходимость в них отпадает. Сами значит себя защищать учатся.

Я конечно подозревал, что на лошади она ездить совсем не обучена, но чтобы настолько? Когда вечером встали на стоянку ее на руках пришлось спускать с седла и измучена она была так, словно это она, а не я весь путь пешком бежала. Что поделать в походном седле только один человек поместиться может, для второго места не остается. Да и то, стерла все что можно. Опять лежит песни поет, ругается. Красивый у нее все-таки язык.

Если так дело пойдет к концу путешествия я в целители смогу пойти. Натренируюсь на ней. Даже моих куцых способностей в исцелению хватает чтобы ее в относительный порядок привести. А говорили еще что у таких как я, все способности внутрь себя нацелены, ну так усиление и упрочнение своего организма. Наружу почти ничего не идет, как не старайся, а на нее действует. Наверное это из-за ее чувствительности. Так я могу только мелкую царапинку заживить, да и то семь потов сойдет. А с ней прямо себя целителем древности себя чувствую, провел рукой и здоровая кожа, ни потертостей, ни раздражения.

Вот только отлавливать ее приходится постоянно, она же как пчела какая к каждому цветочку тянется. Вроде и понимает когда говорю что нельзя. Вот опять. Ветерок запах сон-травы принес, сразу зашуршала, головой завертела. Беда с ней.

Глава 17

— Чего ваяешь, — спросил Яков устраиваясь напротив меня за столом, — Настолько увлекся что ничего вокруг не замечаешь? Расслабляться тоже надо в меру, у нас тут осада почти.

— Так тут безопасная зона, сам же говорил — отмахнулся я.

— Доверяй но проверяй. Так чем ты таким занят? — продолжил допытываться он.

— Поначалу это было школьным сочинением, а после того как все вокруг приложили к нему свои руки даже не знаю чего выходит. Вроде и я пишу, но советы в дело идут, так что из заданных рамок оно уже выпирает во все стороны, — ответил я.

— О как, — заинтересованно протянул он, — Может и со мной поделишься?

— Тоже советы давать будешь? — прищурился я в ответ на его слова.

— Если будет чего сказать и не побрезгуешь послушать.

— Обязательно послушаю, — уверил его я, все рано дальнейшая мысль провисла и на ее обдумывание нужно было потратить немного времени. Я протянул ему планшет, — Все тут.

— Посмотрим-посмотрим, как раз успеешь чай построить пока все соберутся, — тут же он нашел мне задание, наверное чтобы не мешался и не пялился в него вопросительно.

Когда чайник уже вскипел, а я подготовил заварку дверь с грохотом распахнулась и на пороге появилась рассыпающая искры Настя. Вот как можно с таким шумом распахнуть сдвигающуюся вбок дверь с доводчиками?

— Ты зачем мне броню испортил, старик? Для очередного твоего эксперимента? — взорвалась она потоком обвинений.

— О чем ты? — недоумевающе воззрился на нее Подгорельский.

— Зачем ты мои настройки сбросил? Которые по физическим размерам? Она теперь везде жмет, еле втиснулась, — продолжала ругаться Настя.

— Подожди, какие настройки, где? — удивленно допытывался Яков.

— Рост, объем конечностей, и в груди еще, — она немного порозовела. Не так как минуту назад от гнева.

— Да ничего я не менял, у меня даже времени на это не было. Я только батареи заменил и радио в шлем обратно поставил. Даже аптечку и картриджи с питанием не стал трогать. На потом отставил, — ответил он, — вот чем хочешь поклянусь. Да и