Алексей Бессонов - Статус миротворца

– Мы можем только догадываться, – покачал головой Хикки. – Теперь я знаю, что мы с Полом всю дорогу шли не в ту сторону. Когда я увидел рожу этого Мьюза… вот черт, прямо смешно становится. Покойник Иохансон видел в “Околице” Мьюза с каким-то типом и слышал, как они болтали об убийстве лидданского консула и мести за “Каспер”. Пол с его постоянным психозом решил, что речь может идти только о твоем приятеле Кирпатрике. С этого все и началось. Мы метались, как слепцы туманной ночью, – то туда, то сюда! А надо было идти по другому пути… Хотя я до сих пор не совсем понимаю, для чего нужно было убивать несчастного консула.

Леа Малич задумчиво отхлебнула из своего бокала.

– Никогда бы не подумала, что так может быть. А если мы их задержим, то кто будет вести дело – вы или полиция?

– Никакого дела не будет. В таких случаях Контора всегда прячет концы в воду, – уверенно сказал Лоссберг. – Так что вам лучше молчать, Леа. Вы можете лететь домой: по дороге сюда Этерлен вызвал из Стоунвуда особую бригаду “чистильщиков”, и если наша парочка еще в Портленде, то не сегодня-завтра их найдут, и дело будет закрыто. Мьюз, к сожалению, тоже остается за нами. Простите, но в этой жизни так много всяких тайн – не слишком приятных для простого народа…

– Выключи, бога ради! – взмолился Хикки.

Портлендские репортеры, еще не успевшие получить команду “отбой”, склоняли его доброе имя на все корки. Сети ломились обвинениями во всех смертных грехах и недоумением по поводу того, что мерзкий и злобный Ричард Махтхольф, возжелавший ради страховой премии угробить свой экипаж и пассажиров, до сих пор болтается на свободе.

Не дожидаясь, когда Ирэн выполнит его просьбу, Хикки поднялся и самолично вырубил проектор.

– Судиться с ними, говнюками, – предложил Этерлен.

– Истинно так, – поддержал его Лоссберг, смотревший неестественно прямо перед собой.

Сегодня господа генералы впервые за все время операции напились по-настоящему. Лоссберг блестяще продемонстрировал, как умеют пить имперские асы, а Этерлен старался не отставать от его темпа. В результате к наступлению темноты он ударился в долгие рассуждения о бренности всего сущего, а Лоссберг, более трезвый, но и более меланхоличный, поддакивал ему странными цитатами из давно почивших мудрецов.

Хикки не особенно прислушивался к их бормотанию. Он смотрел на сидящую перед ним Ирэн и с нежностью думал о том, что у них, наверное, еще будет время отдохнуть на побережье. Он и она, вдвоем, как когда-то… он и она, и целый мир вокруг. Мир, который готовится рухнуть. Но у них будет время, его не может не быть: ведь им всегда везло. С тех самых пор, как он познакомился с нею, их хранили добрые и мудрые ангелы. Они и сейчас здесь, рядом с ними. Они не могут уйти, потому что эпоха неудач давно закончилась…

– И честь, – четко произнес Этерлен, – это не то, что может быть забыто грядущими поколениями. Верность долгу, преданность и самоотречение…

– А-а-а!!! – заревел Лоссберг, боком падая со стула.

И голова Этерлена разлетелась фонтаном брызг. Хикки успел вскочить и даже выхватить из кобуры “моргенштерн”. Он не видел, откуда их атакуют, но все же успел понять, что выстрелы гремят из глубины темного коридора, который вел в холл на первом этаже. Он даже успел вскинуть руку – и рухнул прямо на свою жену, уже мертвую.

В кухню медленно, крадучись вошли двое: высокая девушка, закутанная в дождевой плащ, и худощавый подросток с трехствольным черным излучателем в руках.

– Здесь был еще один, – тревожно сказал парень.

– По-моему, тебе показалось, – возразила девушка, осматриваясь. – Посмотри, он еще жив…

Юноша наклонился над хозяином дома, из-за которого они сюда и пришли, и опустил излучатель, готовясь разнести ему голову, но не успел; через стол оглушающе громко ударил выстрел. Несколько секунд юноша стоял на месте, потом черты его лица смазались потоком крови, и он тяжело рухнул на бок.

Девушка бессильно выронила свой “хенклир”.

Из-за опрокинутого стола на нее смотрела пара стволов древнего бластера.

– И все-таки я ошибся, – горько сказал Лоссберг. – Я ошибся, Анна… или Роми, как правильнее?

Он достал из кармана телефон, набрал короткий код и некоторое время говорил, не сводя глаз с застывшей, как статуя, девушки.

– Я ошибся в самом конце. Как глупо, не правда ли?

Она молчала, глядя на него расширившимися от ужаса глазами; он казался ей демоном, восставшим из ада, чтобы бороться за свою адскую справедливость. Она молчала.

– Вы убили столько людей… Бедный, верный старый Пол с его растрепанными нервами: сегодня он спас жизнь молодой женщине и троим ее дочуркам, и еще многим людям. Ирэн, жена Хикки: она-то что сделала вам плохого? За что вы хотели ей отомстить? А за что вы мстили полковнику Махтхольфу – за то, что его оболгали репортеры, а вы успели поверить, что он в чем-то повинен? Или ты думала, что в твоей трагедии виноваты владельцы компаний, якобы “бросившие” ваш корвет без конвоя?..

Лоссберг сдернул с девушки плащ, под которым обнаружился небольшой арсенал, тщательно разоружил ее и присел на кухонный стол со множеством дверок.

– Эти люди были очень нужны Империи, – медленно сказал Лоссберг, не глядя на стоявшую перед ним Роми. – Теперь ты уже не увидишь всего того, что скоро начнется. Наверное, это даже везение… в некотором роде.

– Ты убьешь меня? – спросила она с неожиданной твердостью в голосе.

– Да, потому что я должен отомстить. И еще потому, что тебя все равно убьют, как только Хикки Махтхольф придет в себя. И еще, ты разочаровала меня: это глупо…

Он неторопливо раскурил сигару и поднял на нее измученные, полные тоски глаза; потом неуловимым жестом вскинул свой бластер.

Посмотрев на залитое кровью лицо девушки, легион-генерал Райнер Лоссберг взял со стола бутыль рома и вышел сквозь распахнутую заднюю дверь в сад. Над ним равнодушно светилось желтоватое зарево никогда не засыпающего Портленда. Звезд не было видно. Лоссберг сделал солидный глоток и подумал о том, что еще никогда ему не приходилось убивать человека, глядя прямо в лицо.

Но это оказалось легко.

В те дождливые дни в Портленд слетелось немалое количество дорогих яхт, сопровождаемых конвоями, и тяжелых, до зубов вооруженных частных фрегатов. Люди на таможне знали: прилетели конвойные “короли”, и удивлялись, потому что до ежегодной Транспортной конференции оставалось больше месяца, а эти люди очень не любили менять свои привычки.

Все они собрались в роскошном зале отеля “Эмпайр Крайст”, и случайный зевака мог бы отметить присутствие небывалого количества охраны, а также худощавых людей в черных мундирах.

Погрузившись в уютные кресла и приготовившись слушать, они ждали недолго. На трибуну вышел сухощавый старик с длинными пепельно-седыми волосами. На нем был черный мундир. На плечах тускло отливали золотом эполеты вице-маршала, и все собравшиеся в зале знали, с кем они имеют дело.

– Многим людям пришлось умереть, – негромко сказал он, – для того, чтобы мы могли встретиться с вами здесь… едва избежал смерти человек, добившийся умиротворения, благодаря которому мы пришли к согласию, – вы знаете имя этого человека.

По рядам прошел негромкий, уважительный ропот. Они знали, о ком он говорит.

– Еще многие, многие люди умрут – умрем и мы с вами, но прежде нам остается исполнить долг. Пришел ваш черед служить Империи, умирать для Империи, и все вы знаете, что у вас нет другого пути. Ваши экипажи подготовлены лучше, чем громадное большинство кадровых, ваши командиры умеют сражаться и избегать поражений – теперь они покажут, как надо побеждать. Сегодня мы знаем: у нас есть еще несколько лет, и мы успеем подготовиться. Мы создали крепость, имя ей – Ахерон. Там будут собраны лучшие умы человечества, а для охраны потребуются его лучшие воины – и вам придется стать ими. Ваши флоты и армады станут костяком наших сил на Ахероне. Вам придется выполнять сложные задачи, но я знаю, что вы с ними справитесь, – потому что если не вы, то кто же?..

1

Lazy – лентяй (англ.).

2

Панцергренадерский – здесь – танковый легион в составе элитного соединения тяжелой пехоты.

3

Кловерлиф – “кленовый лист” – дорожная развязка в несколько уровней.

4

Ролан Гарро – французский летчик, первым в мире установивший в 1915 году на свой аэроплан пулемет, который стрелял прямо через винт, – считается “крестным отцом” истребительной авиации.