Церера - Екатерина Алферов

Вот Юлия входит в его кабинет — глаза горят от предвкушения новых открытий. Её волосы собраны в небрежный хвост. Такая юная, такая доверчивая. Его его личное сокровище.

— Куратор, смотрите! — она протягивает ему датапад с результатами эксперимента. — Кажется, я нашла что-то интересное!

Он улыбается, склоняясь над ее плечом, вдыхая легкий аромат ее шампуня и её собственного запаха, того самого…

Виктор резко сел на койке, ударившись головой о верхнюю полку. Воспоминания жгли изнутри как кислота. Где он ошибся? Когда все пошло не так?

Он снова лег, закрыв глаза. Сон накатывал душной волной.

…Опушка леса утопала в цветах. В ложбине блестело идеально круглое озеро. Их глайдер поблёскивал металлическим боком под высокими полисами. Он давно нашёл это место, и тут у них было первое свидание. В тот день он расстарался, чтобы произвести на неё впечатление, и ему это удалось. Он нежился в сладком аромате её счастья и удовольствия. Юлия сидела на расстеленном покрывале, солнечные блики играли в ее волосах, на коже, которую он только что целовал, весёлыми бесятами прыгали в глазах. Она подняла голову, улыбнулась ему — так светло, так искренне.

— Виктор…

Он придвинулся к ней, протянул руку… и она растаяла, оставив после себя только призрачный аромат. Виктор рванулся вперед, пытаясь ухватить исчезающий силуэт.

— Юлия! — его крик эхом отразился от стен камеры.

— Заткнись! — донеслось из соседней клетки.

Виктор сел, дрожащими руками вытирая пот со лба. Его трясло. Каждую ночь один и тот же сон. Каждую ночь она ускользает, словно насмехаясь над ним.

Ярость подступала к горлу. Как она посмела? Он же дал ей все — знания, возможности, будущее, себя самого! Он выбрал ее, поддержал. Он собирался сделать ей предложение!

А она… она посмела пойти против него. Что вообще она сделала? Аэрозоль? Яд? Что она вообще могла с собой притащить? Вколола ему что-то? Но как? Когда? Он не заметил. Она же вообще не способна на такое, эта наивная кроха. Да и как такое провернуть со связанными руками?

Виктор замер. Что-то в этой мысли царапнуло сознание. Он откинулся на жесткую подушку, глядя в темноту.

Сон снова накатывал тяжелой волной. В полузабытьи он видел, как Юлия стоит у окна его кабинета, задумчиво глядя на горы вдалеке. Солнечный свет очерчивает ее силуэт, делая почти прозрачным. Она поворачивается, и в ее глазах мелькает что-то, чего он раньше не видел…

— Юлия, моя Юлия… — прошептал он в душную тьму камеры. — моя сладкая, милая Юлия… Иди ко мне…

Но ответом ему был только тихий смех, растворяющийся в аромате весенних цветов.

…Это случилось в ночь после особенно мучительной грёзы. Виктор лежал без сна, когда первая волна запахов накрыла его с головой. Резкая, оглушающая, словно кто-то внезапно включил все чувства на максимум.

Он судорожно сел на койке, зажимая нос рукой, но это не помогало — запахи проникали прямо в мозг, минуя органы чувств. От сокамерника, храпящего на верхней полке, несло кислым, удушливым ароматом страха. Виктор различал в нем оттенки — страх перед другими заключенными, перед завтрашним допросом, перед неизвестностью. Этот запах был настолько густым, что казалось, его можно потрогать руками.

Вонь была отвратительная, и он точно знал, что она значит.

В коридоре послышались шаги — ночной обход. Надзиратель приближался медленно, методично, и с каждым его шагом в воздухе нарастал новый запах — терпкий, въедливый, пропитанный властью и самодовольством. Он царапал горло, оставлял металлический привкус на языке.

— Эй, ты! Спать! — рявкнул надзиратель, заметив сидящего Виктора.

Но Виктор едва слышал его. Он был поглощен новым ароматом, который просачивался сквозь стену из соседней камеры — горьким, удушающим запахом отчаяния. Этот заключенный недавно получил письмо из дома. Плохие новости.

Виктор потряс головой. Откуда он это знает?

Следующие дни превратились в водоворот новых ощущений. Каждый человек нес свой уникальный букет эмоций-запахов. Виктор научился различать их все — от пряной агрессии до приторно-сладкой лести.

Во время прогулки в тюремном дворе он заметил группу заключенных, от которых пахло острым, перечным возбуждением — они готовили драку. В столовой уловил сладковатый аромат заискивания от нового повара — тот продавал информацию охране.

Но самым важным оказалось другое — он научился использовать эти знания. Пара слов здесь, намек там… Скоро у него появились должники и информаторы. Он знал все, что происходит в тюрьме, каждый секрет, каждый план.

— Рейнар, — окликнул его как-то один из охранников, — не знаешь, кто пытается протащить наркоту?

Виктор улыбнулся, чувствуя исходящий от охранника запах жадности:

— Возможно, знаю. Но информация стоит дорого…

Странное состояние стало его преимуществом.

Однако даже посреди этого водоворота интриг мысли о Юлии не отпускали его. Каждую свободную минуту он возвращался к воспоминаниям о том последнем полете. Ее голос звучал в ушах: «Сегодня ты узнаешь, каково это — грянуться с небес на землю».

Тогда его накрыла странная слабость. Сознание затуманилось, тело отказывалось подчиняться. А ведь он даже не успел ее коснуться…

Это что, какие-то способности?

Ответ пришел неожиданно. Во время обычной прогулки в тюремном дворе завязалась драка. Виктор наблюдал со стороны, привычно считывая эмоции участников — злость, страх, азарт… И вдруг один из заключенных, здоровенный детина по кличке Бык, просто осел на землю. Его противник даже не успел нанести удар.

Виктор принюхался и замер. От упавшего исходил точно такой же запах, какой он помнил по себе в тот день на глайдере — парализующий, удушающий страх, словно кто-то выкрутил эту эмоцию на максимум. Но никто его не трогал, никто даже не угрожал…

Озарение пришло как удар тока. Юлия. Она сделала с ним то же самое! Каким-то образом она научилась контролировать чужие эмоции, усиливать их до невыносимого уровня.

— Браво, девочка моя, — прошептал он, чувствуя странную смесь гордости и страха. — Я не ожидал от тебя такого… как же тебе удалось?..

Гордость за ее достижение боролась в нем с жгучей обидой. Как она посмела использовать свой дар против него? Он же был ее наставником, её любовником. Он хотел для нее только лучшего!

Но где-то глубоко внутри шевельнулся страх. Если она научилась этому сама, без подготовки, на чистых инстинктах — на что она способна теперь, после года практики? Он вспомнил ее глаза в последний момент перед тем, как потерял сознание. В них не было ни страха, ни колебаний. Только холодная решимость.

Той ночью он долго не мог уснуть, анализируя все, что знал о своих новых способностях и о возможностях Юлии. Его дар