«Давай полетим к звездам!» - Чебаненко Сергей

- Мы на месте. Система охраны под контролем. Потерь нет.

Говорит по-английски. Судя по выговору, уроженец Техаса. Или очень умелый имитатор.

Рация что-то неразборчиво квакает в ответ.

Теперь система охраны станции контролируется нападающими. Но есть еще четыре часовых на вышках по периметру обнесенной проволочным забором охраняемой зоны.

“Шмель” вылетает из здания контрольно-пропускного пункта и снова круто набирает высоту. Круговой обзор. Хорошо видны все четыре контрольных поста на вышках. И скрытно подползающие к ним со стороны пустыни ловкие фигуры в песочного цвета форме.

Часовые на вышках откровенно валяют дурака. Один расслабленно курит, поставив на пол автоматическую винтовку. Другой, на половину прикрыв веками глаза, устремил взгляд куда-то в сторону далекого горизонта. Третий украдкой листает журнал с фотографиями, на которых в самых откровенных позах застыли улыбающиеся полуголые девицы.

Четвертый часовой вообще спит, усевшись на четвереньки в углу вышки.

Четыре “песчаных демона” поднимаются из песка на расстоянии нескольких метров от основания сторожевых вышек. Три стрелы, практически одновременно вылетают из арбалетов и вонзаются в темнеющие на фоне ясно-голубого неба фигуры. Один из часовых не успевает выдохнуть сигаретный дым из пробитых стрелой легких. Мечты другого прерывает вонзившаяся в горло стрела. Журнал с девицами выскальзывает из обмякших рук третьего.

Четвертый часовой остается в живых на несколько секунд дольше. Его, сидящего на четвереньках, не видно за деревянным ограждением вышки. Поэтому человек в камуфляже у основания вышки, перед тем как поднять арбалет, громко кричит:

- Эй, там, наверху! Хватит спать!

Часовой испуганно вскидывается спросонья и начинает приподниматься. Стела арбалета вонзается ему в правый висок, как только голова оказывается над ограждением вышки.

Мгновение - и четыре фигуры стрелков снова сливаются с песком.

Профессионально работают, ребята. Практически безупречно.

“Шмель” снова меняет позицию. В распахнутые ворота станции один за другим проникают нападающие. Стремительно разворачиваются уже на территории станции.

А дальше начинается кровавое побоище. Люди, пришедшие из глубины песков, не знают пощады и не берут пленных. В распахнутые двери казарм летят гранаты. Потом трое или четверо нападающих заходят внутрь и методично добивают всех, кто подает хотя бы малейшие признаки жизни.

В операционном зале станции “демоны из песков” работают более тонко - видимо, просто не хотят повредить аппаратуру слежения и связи. Они сгоняют технический персонал в одну из больших комнат и оставляют его под наблюдением двух часовых с автоматами.

Не проходит и десяти минут с начала нападения на контрольно-пропускной пункт, как станция слежения оказывается под полным контролем пришельцев из пустыни. Трупы с улицы заносят в казармы, тщательно убирают следы перестрелки. В операционном зале за пульты и мониторы садятся новые операторы.

Персонал станции не успел подать сигнал тревоги. Ни в НАСА, ни в администрации США никто и не подозревает, что станция слежения под Каиром была только что захвачена боевиками из неизвестной группировки...

Я выключаю систему просмотра и возвращаюсь в операционный центр. Жора Милентьев, доктор Яо Вэньянь и начальник службы оперативного реагирования Ганс Рутенберг о чем-то тихо разговаривают в углу зала, составив кресла вокруг журнального столика.

- Посмотрел? - Жорка оборачивается ко мне. - Ну, и как впечатления?

- Работают профессионалы, - пожимаю плечами. - Мы никак не могли предотвратить это побоище?

- Никак, - как ножом отрезает Милентьев. - Никто и предположить не мог, что нападающие будут действовать так кроваво...

- Сколько человек там убито?

- По нашим подсчетам не менее двадцати, - Жорка пододвигает к журнальному столику еще одно кресло. -Присаживайся, мы как раз обсуждаем план реагирования на захват.

Сажусь в кресло и сходу пытаюсь вникнуть в торопливые объяснения, которые дает Ганс Рутенберг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Со стратегической точки зрения никакого плана противодействия группе, которая вмешалась в нормальный ход исторических процессов, у нас по-прежнему нет. Нет хотя бы потому, что мы до сих пор не знаем, кто работает против нас. Я с удивлением узнаю от Яо Вэньяня, что сейчас захватчики общаются между собой на русском языке.

- Неужели за всей этой кутерьмой действительно стоит кто-то из советского Политбюро или КГБ?

- Вряд ли, - Яо задумчиво потирает переносицу мизинцем, сдвинув едва ли не на лоб очки-“велосипед”. Высшая степень озабоченности. Даже на высоком лбу, переходящем в лысую, как бильярдный шар, голову пролегли глубокие морщины.- Зачем русским уничтожать собственный корабль?

- Может быть, это очередная попытка сместить Хрущева? - вставляет свой пфенниг тощий, длинный и вечно взлохмаченный Ганс Рутенберг. Жорка шутит, что если сложить вместе Ганса и Яо, а потом разделить на два, получится человек с нормальной внешностью. - Изменение влияния среди членов Политбюро?

- Ценой скандального срыва целой космической программы на глазах у всего мира? - Милентьев скептически морщится. - Побойся Бога, Ганс! Просто кто-то работает под русских.

Я молчу. Какой смысл вступать в разговор, если у меня нет своей версии происходящего?

- Захватчики говорят по-русски очень чисто, без малейшего акцента, - замечает Яо. - Но с добавлением очень эмоциональной ненормативной лексики. Вряд ли они знают, что мы ведем за ними постоянное наблюдение. Поэтому работа на публику практически исключена.

- Исполнители акции могут быть набраны из числа русскоязычных, - Милентьев слегка отступает. - Без ведома властей...

- Ты думаешь, что в современном СССР можно набрать семь десятков профессиональных командос без ведома руководства армии или госбезопасности? - настает мой черед сыронизировать. - Не верю!

- Ладно, - Милентьев взмахивает рукой. - Давайте оставим споры о национальной принадлежности захватчиков до финальной части операции. Вот возьмем парочку “языков” и порасспросим... Ганс, давай вернемся к плану контроперации.

Предлагаемый план прост и прямолинеен, как и сам его автор. Ганс предлагает тремя усиленными ротами ребят из нашего оперативного центра скрытно подойти к захваченной станции слежения и контратаковать. Для предотвращения потерь с нашей стороны перед началом операции захватчиков, - а равно и захваченный ими технический персонал, -подвергнуть мощному депрессионно-психологическому удару. Станцию слежения взять под контроль и удерживать до самого завершения окололунных операций космических кораблей “Знамя” и “Лунник”. Нам по силу имитировать успешное управление полетом “Сервейора-8” даже на более высоком уровне, чем неизвестным захватчикам из пустыни. В НАСА будут убеждены, что с космической станцией работает прежний персонал.

- Что же, в целом весь замысел неплох, - Жорка внимательно рассматривает схемы операции, представленные Гансом. - Но кое-какие детали нужно уточнить... Что будем делать с захватчиками?

- Заберем с собой для последующей оперативной работы, - Ганс пожимает плечами. - А потом вернем их на родину, немного покопавшись в мозгах...

“Копание в мозгах” по Рутенбергу подразумевает полное мнемосканирование задержанных и затем внесение лакун в их память. Дабы никто и никогда не вспомнил, кто и какие психологические операции с ними проделывал.

- Хорошо, согласен, - Милентьев кивает. - А как заложники? Прежний персонал станции?

- Само нападение скрыть мы уже не в силах, -глубокомысленно замечает Ганс. - Но мы можем создать хорошо мотивированную собственную версию событий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Какую версию?

- Станция слежения подверглась атаке исламских экстремистов, - с готовностью сообщает Ганс. - В ходе боя были убиты охранники станции слежения...

- Ага, а технический персонал экстремисты не тронули, -криво усмехаюсь я. - Надо полагать из уважения к науке!

- Технический персонал они просто не успели тронуть, -немедленно поясняет Рутенберг. - К станции стали стягиваться  части правительственных войск, и экстремистам ничего не оставалось, как ретироваться.