Лиловый рассвет - Александр Быкадоров
Лиловый рассвет читать книгу онлайн
Развивая колонистскую деятельность на просторах галактики, земляне встречают мощную коммунистическую империю Азур. Азур предлагает Земле стать частью империи, но Земля агрессивно отвергает предложение. Начинается первая в истории космическая война, которую земляне проигрывают и подчиняются воле победителя.
Роман выхватывает несколько дней из жизни Яна Погорельского — землянина, обладаю-щего способностями к телепатии и телекинезу. Благодаря способностям, он становится ведущим боевиком сопротивления. Погорельский — ярый противник коммунистических взглядов и идейный ненавистник азурской культуры. Но работа над главной операцией сопротивления заставляет переосмыслять взгляды. Он понимает, что мир больше не может быть окрашен в чёрно-белые тона, как это было для него раньше. Но с выбранного пути уже не свернуть, а впереди — только смерть, кровь и слёзы…
И всё было разрушено в какой-то миг.
2463 год. Двадцать три земных года до восстания Лиловых. Крейсер Гонец
Максим Погорельский, командир-наводчик второй орудийной башни, как и Макмаунтен, принадлежал к тем людям, что считал войну гибельной — не в её метафорическом значении, не в локальном масштабе, для какой-то части суши, а настолько, что угроза жизни, угроза самого существования стояла перед всей планетой Земля. Это следовало непосредственно из ультиматума, выставленного Азуром:
«При продолжительном сопротивлении мы берём на себя право уничтожить планету как рассадник неизлечимой агрессии — угрозы выживаемости всех разумных рас».
Конечно, войны не хотелось — кто же её хочет! — но раз долг зовёт, и зовёт неистово, то сражаться придётся. После получения инструкции от командира крейсера, он вернулся на свой боевой пост и дал короткое указание:
— Всем спать два часа. Через два с половиной часа выходим на боевой рейд, поэтому пока приказываю отдохнуть.
Погорельский откинул спинку боевого кресла и закрыл глаза. В голове всплыли сцены из мирной земной жизни. На Земле, в северном полушарии, где он жил до войны, сейчас была осень — перед глазами встали картины осеннего парка, он вспомнил запах преющих листьев.
— Мы будем драться, командир? — обратился к нему стрелок второго башенного орудия.
Голос рядового выдернул Погорельского из сладостных воспоминаний о былой жизни. Он уже почти засыпал, а неугомонный голос солдата продолжал выдергивать его из грёз:
— Неужели всё так серьёзно? Я думал, в Азуре не решат с нами воевать.
«В Азуре…», «не решат…» — Погорельский подумал, что рядовой, наверное, оговорился. Но нет, у солдата он уловил выражение лица, говорившее о прочной вере в земное оружие.
В голосе бойца прослеживалась какая-то напускная смелость, дескать «Пусть только попробуют тронуть нас — мы им покажем!» Однако на самом деле всё было гораздо серьёзнее, чем локальное выяснение отношений. Офицерам, в том числе и Погорельскому, показывали фильмы, присланные Азуром вместе с ультиматумом. Казалось, что противнику хватит всего нескольких десятков кораблей, чтобы победить весь земной флот. Но пропаганда делала своё дело — и вот уже стрелок, являвшийся лишь кусочком шашлыка на мангале смертной войны, свято верил в то, что сможет повернуть шампур против шашлычника.
А может, фразой «не решат» он лишь ссылался на безмерный гуманизм Азура?
— Спи, Джо́нах, или подремли хотя бы чуток. Я не знаю, будет дело, или нет, но два часа на сон у нас точно есть. Вон — бери пример с Жана, он уже спит.
Первый стрелок, откинув спинку кресла, закрыл глаза и, не обращая внимания ни на командира, ни на второго стрелка, сладко дремал — добросовестно выполнял приказ.
— И мне не мешай, пожалуйста. Знаешь такую поговорку: солдат спит, служба идёт, — сказав это, он бухнулся в кресло и погрузился в мир иллюзий.
Ему снился сон, который он видел каждую ночь, и видел наяву, когда оставался один. Он сидел с женой на скамейке в осеннем парке, а деревья, тихо обнажаясь, бросали листву на землю. Закатное солнце, уже скрылось за домами, но продолжало высвечивать лёгкий и розоватый осенний муар быстронаступающего вечера. А завтра, с утра начиналась его очередная командировка. Он отчетливо помнил рыжину её волос, её лицо, её фигуру, но из фраз, сказанных в тот день, он помнил лишь две:
— Если у меня будет сын, назови его Ян.
— Господи, Макс, ты говоришь так, как будто улетаешь навсегда!
Этот сон не давал ему покоя. Неделя боевых рейдов, и всю неделю ему снился сон, и он не хотел от него избавляться. Ему почему-то именно теперь, в этот рейд, хотелось видеть лицо жены, помнить запах её волос, ощущать прикосновение её рук, пусть даже и во сне. Он помнил ещё, что ему нисколько не хотелось улетать. Ему хотелось остаться ещё немного на Земле, побыть с любимым человеком…
— Командир, подъём! Боевая тревога! — Джонах вырвал Погорельского из иллюзорного мира сновидений.
Погорельский открыл глаза. За прозрачными стенками боевой башни виднелись звёзды — значит «Гонец» вышел из нуль-пространства. Чёрт, почему он не услышал тревожной сирены?
Словно отвечая на немой вопрос, Жан сказал:
— Почему-то тревожная сирена не сработала. По внутреннему радио оповестили. Хорошо, что мы услышали…
Женский голос боевой автоматики сообщил:
— Боевые системы проверены. Неполадок нет.
Боже, кто записывал этот голос? Словно не бою находишься, а в отеле, на курорте…
Погорельский скомандовал:
— Занять посты.
Впрочем, это был, скорее, приказ самому себе. Оба стрелка уже сидели в креслах.
Погорельский натянул прицельный шлем.
— Мы уже у системы? — спросил он.
— Нет, — ответил Жан.
— А почему вышли из «нуля»?
— Нас выхватили…
Погорельский переспросил:
— Что сделали?
— Выхватили… По общей связи объявили: «Мы выхвачены из нуль-пространства» …
Он переключился на связь с капитаном. Было занято. Видимо кто-то ещё интересовался неожиданным выходом из нуль-пространства, или принимал от того личные указания. Тем временем крейсер совершал манёвр. В наушниках зашуршало — капитан переключился на общую волну:
— Внимание всем боевым постам. Крейсер выхвачен гиперперехватчиком. Совершаем боевой разворот. Полная боевая готовность.
— Гиперперехватчик? Что за?.. Как такое возможно вообще? — удивился второй стрелок. Для землян это было за гранью восприятия, — Что происходит?
В прицел Погорельский увидел боевой корабль Азура. Он тоже совершал манёвр, разворачиваясь к «Гонцу» своим орудиями. Ожидалась дуэль.
— Враг в ультимативной форме требует сдачи нашего корабля с угрозой расстрела, — капитан вновь переключился на общую связь, — Данное требование не соответствует никаким инструкциям. Мы выхвачены отдельно от остальной группы кораблей. Взять цели согласно боевому расписанию… — Капитан выдержал паузу, — Огонь!
Первый выстрел совершил стрелок «Гонца». Игла лазерного луча воткнулась в топливный бак вражеского судна, из которого под давлением стала вырываться жидкость. Корабль стал разворачиваться к «Гонцу» своей самой незащищенной частью — соплами маршевых двигателей — и тогда водородная торпеда поразила недруга насмерть.
— Вида́ли, как мы его, а, командир!!! — солдат кричал так, будто сам был автором этого прекрасного двойного удара, — Умы… — радиопомехи заглушили радостные возгласы солдата, и Погорельский понял, что из нуль-пространства выходит что-то крупнее маленького рейдового корабля. Крейсер вновь разворачивался. Через прицел командир второй орудийной башни Максим Погорельский увидел огромный корабль, и в его голове сразу нашлось название этому доселе невиданному классу: «дредноут». В принципе, вражеский корабль как нельзя лучше подходил под это название: огромный, ощетинившийся по принципу «только большие пушки»
Изображение в прицеле померкло,
