Арестантка: Тюрьма Рая (СИ) - Вайшен Нина

— Какая же ты сладкая, — с придыханием произнес я и отстранился.

— Неужели, — отец покачал головой. — Не верю, что одна из лучших солдат Альдо резко превратилась в шлюху. Она тебя просто обманывает…

— Мы сблизились ещё на корабле Альдо, — я понял, куда можно развивать ложь. — Пока я был в плену.

Отец подошел к Кали, взял её за подбородок и заглянул в глаза. Солнце на голограмме зашло за крупное облако. Стало темнее.

— Правда, что ли? — он несколько секунд изучал девушку.

— Правда.

— У Альдо так плохи дела? — отец убрал руку от лица Кали. — И ты решила устроиться в койке моего сына…

— Я решила завязать со службой, — ответила она с грустью, но не шевелилась. — Ваш сын мне помог.

Взяв одеяло, я накрыл Кали, чтобы спрятать наготу. На что она благодарно улыбнулась, и мне показалось, что в этом не было притворства.

— Быть наложницей — тоже служба, — отец пожал плечами.

— Пап, Кали мне больше, чем наложница, — мягко сказал я, приобнимая Кали. — У нас чувства.

— Даже так, — отец недовольно выдохнул, трогая рукоять катаны.

— Ну ты же сам говорил, что в Новой Империи будут совсем другие законы. Вот я и решил этим воспользоваться. Если ты оставишь мне Кали, то я забуду, как ты поступил с Принс…

— Серьёзно? — отец сделал шаг назад. — Ты же понимаешь, что я не мог поступить иначе. Где Альдо, а где Гомер… Вон даже Кали поняла.

Я увидел, что папа явно смягчился.

— Да, отец.

— Ладно, если она тебя до сих пор не прибила, наверное, убивать не собирается, — произнёс он. — Сегодня вечером мы прибываем на Звездный Копенгаген, будет торжественный приём.

— О, замечательно, — я привстал, надеясь, что отец уже собирается уходить.

— Я надеюсь, что ты пойдёшь со мной, — заглядывая в глаза, сказал он.

— Ладно, если нужно, я приду, — согласно кивнул я.

— Хорошо, пусть Кали остаётся с тобой, — он ещё раз окинул её настороженным взглядом. — Только вот нужно всё-таки сделать твою игрушку безопасной.

— Как?

Отец не ответил мне, но спросил у Кали:

— Правая или левая?

— Правая, — здесь голос Кали едва заметно дрогнул.

— Где блок питания?

— На спине.

До меня вдруг дошло. И хотя это действительно казалось правильным, я почувствовал протест. Кали повинуясь приказу моего отца сняла с плеч одеяло, вытащила руку из рукава. Один из охранников подошёл к ней с небольшим разрядником.

— Стойте. А как она будет танцевать? — воскликнул я, и все разом обернулись на меня, и удивлённее всех было лицо Кали. — Ну мы же сегодня идём на приём.

— Ты собираешься её взять с собой?

— Конечно, она же моя женщина, — сказал я, и отец сурово взглянул на меня.

— Ты не можешь привести на приём какую-то солдафонку…

— Пап, ты мне сам говорил, что здесь всё будет по-другому, что мне можно будет выбрать женщину по сердцу, — улыбнулся я.

Он задышал чаще, покрутил шеей. На него упали яркие лучи солнца с голограммы, которое вышло из-за облака.

— Я думал, что ты выберешь поприличнее, — строго сказал он. — Эта слишком бросается в глаза.

— Сильнее будет бросаться в глаза, если я приду на приём с однорукой женщиной, согласись?

Отец махнул своим парням, чтобы отошли от Кали. А я сел рядом и снова укрыл её плечи одеялом. Она глядела на меня обалдевшими глазами. Боже, как мне нравилось, когда она на меня так смотрела.

— Ладно, этот приём для нас с тобой лично вряд ли что-то значит, так что можешь идти с ней, — сказал отец, разглядывая нас, и через пару секунд вместе со своими амбалами скрылся за дверью.

Глава 13. Сан-Карлос

Винсент

Когда отец ушёл, я несколько секунд стоял, пялясь на сомкнувшиеся створки двери. Ушёл. Кали на месте. Её рука тоже.

Волнение трепало нервы, не позволяя обернуться, как ни в чем не бывало. Между нами с Кали что-то изменилось.

В воздухе паутиной повисло напряжение. Всё же я вышел из прихожей части каюты и подошёл к кровати.

Кали лежала на краю, завернувшись в одеяло, смотрела в потолок. По её холодному, как и раньше, взгляду, нельзя было считать эмоции. Солнце с голограммы у стены ярко подсвечивало её чёрные волосы, отражалось красивыми бликами на лице.

Не находя в себе сил говорить, я просто лёг на противоположную часть кровати.

Меня охватывала и радость, и стыд. Мы целовались. На губах до сих пор пылала жгучая терпкость. Я вырвал этот поцелуй у бездны. Его не должно быть, а он был… Почему-то я совсем не мог и не знал, что говорить. Просто молчал.

Кали тем временем скинула одеяло, перевернулась на бок, оказавшись лицом ко мне. Как всегда спокойная, и я ещё больше смущался из-за того, что так волнуюсь. Кали произошедшее будто никак не тронуло.

Она придвинулась ко мне и легла на расстоянии вытянутой руки. А я пытался понять, что теперь делать. Совсем не знал, что говорить. Тело моё страстно желало поднять Кали край чёрной рубашки, поцеловать шею, снова впиться в губы. Только, конечно, она этого теперь не позволит. Точно не прильнет ко мне, стоит поманить пальцем.

Всё же было лишь представлением для отца.

— Зачем ты это сделал? — спросила Кали, не отрывая взгляда от моих глаз.

Меня пронзило насквозь странным чувством будто меня в чём-то уличают. Ругают, как котика, написавшего на ковёр.

— Что именно? — спросил я как можно ровнее.

Мне почему-то подумалось, что она спрашивает про поцелуй. На кой черт я устроил шоу? Даже трогал её там, где нельзя. Можно же было обойтись и без этого.

Её правая рука потянулась к моему лицу. Наверное, сейчас схватит меня за шею. Я даже опустил руку к браслету шокера. Наблюдать за её опасной ладонью, словно следить за ползущей коброй. Я замер. Даже не нажал на кнопку, чтобы дать разряд. Хотя страх волнами расходился по телу, но я ждал. Не делал резких движений.

А Кали мягко коснулась моей щеки, убрала короткую прядь на виске за ухо, как-то даже нежно погладила пальцем ушную раковину. Кажется, я рот приоткрыл от неожиданности и удовольствия. Мне это так понравилось.

— Руку мою зачем спас?

— Вот эту? — спросил я, улыбаясь, а потом, поддавшись порыву, поцеловал её ладонь и прижал к губам, не отпуская.

Взгляд Кали на несколько мгновений стал мягче. Но мягкость быстро рассеялась.

— Эту, — равнодушно произнесла она.

— А ты что-то ею чувствуешь? — я поцеловал костяшку указательного пальца.

— Нет, — равнодушно произнесла она, но мне казалось, что в глазах Кали было что-то похожее на удовольствие. — Так зачем? Без протеза я вполне себе безопасная игрушка…

— Зачем мне безопасная игрушка? — я лукаво улыбнулся. — Я правда ночью много думал… Меня цепляет, что ты такая сильная, опасная. Знаешь, это как зайти в клетку к львице и выдержать её взгляд…

Я вдруг понял, что стал слишком откровенен. Что это звучит как-то совсем некрасиво. Или по-детски. Как-то не к месту. Отпустив руку Кали, я перевернулся на спину и взглянул в металлический потолок с вкраплениями зеркальных пластин. В одной из них отражался я.

Красивый. Харизматичный. С таким озорным прищуром. Вдруг рядом с моим отражением появилось ещё одно. Красивая и леденяще неприступная, как завораживающий и непригодный для жизни мир. От её взгляда по телу шли мурашки.

Кали легла мне на плечо. Я ощутил приятную тяжесть, тепло дыхания на шее.

— Спасибо, — прошептала она, приподнявшись, чтобы посмотреть в глаза.

Кали всё ещё выглядела холодной и равнодушной, но её голос казался искренним. Мне так захотелось снова её поцеловать, губы жгло от желания сладости её губ. В паху напряжение изнуряло. А ещё так зазывающе была расстегнута моя рубашка. Ложбинка между грудей манила обещанием удовольствия.

Пока я медлил, Кали наклонилась ко мне сама. Её нижняя губа почти коснулась моей, и я отвернулся, подставив для поцелуя щëку.

Кали отстранилась и удивлённо посмотрела на меня.

— Ты же хочешь меня отблагодарить? — с улыбкой спросил я. — Не стоит.