Корабль поколений - Александр Шуравин

перестань, — сказал ему кто-то из присутствующих.

— Что значит «перестань»?! — возмутился тот, — дееспособность ключевых членов экипажа — важный вопрос.

— Это не тебе решать!

— Вообще-то у нас власть советов. Разве мы не для этого собрались, чтобы принять коллективное решение?

— Принятие коллективного решения не значит, что ты можешь бросаться голословными обвинениями!

— Это не голословное обвинение! Его лекции! Они говорят сами за себя!

Синицын, продолжал спорить и обвинять Лебермана, несмотря на гневные реплики коллег. Нашли и те, кто поддержал его, и вскоре все совещание стало похоже на собрание жильцов многоквартирного дома конца XX-ого века.

— Стоп! Тихо! — рявкнул вдруг командир.

Снова в кают-компании воцарилась тишина.

— Давайте уже уважать друг друга и наше время, — уже гораздо спокойнее сказал он.

— Времени и нас, как раз предостаточно, — почти шепотом произнес кто-то.

— И так, выслушав ваши доклады, я пришел к выводу, что маршевый двигатель нужно отключить на некоторое время в порядке эксперимента. Так как вы не можете между собой договориться, я принимаю это решение единолично, и оно имеет силу приказа. Инженерам приступить к выполнению. Все свободны.

Присутствующие начали расходиться. Михаил догнал в коридоре Синица и спросил:

— Гриша, ты что учудил?

— А что я учудил? Я правду в глаза сказал. С Леберманом происходит что-то неладное. Не знаю, почему Эрика бездействует… А вообще, ты хоть понимаешь, чем чревата остановка маршевого двигателя?

— Конечно. Мы продолжим лететь по инерции с достигнутой скоростью.

— Да, и прилетим не через сорок лет, а через четыреста!

— Нас же предупреждали, что возможен такой исход.

— Да, но это не значит, что мы должны с этим смириться. Мы не должны снижать скорость только из-за того, что кому-то мерещатся «боги в космосе».

— Эй! Мы не снижаем скорость. Командир приказал лишь на время перестать ускоряться. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

— Надеюсь, он убедится, что дело не в ускорении и снова включит двигатель, — буркнул Григорий, направляясь к своей каюте.

Глава 59

2612 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 433 а. е. (примерно 0.007 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 1 год и 1 месяц

— Как прошло совещание? — спросила Ульяна, когда Михаил вернулся.

— Да опять все в балаган превратили, — махнул рукой Самсонов, — командир принял единоличное решение выключить маршевые двигатели.

— Серьезно? Мы теперь реально стали кораблем поколений?

— Не факт. Это пока эксперимент. Возможно, потом ускорение продолжится.

— Надеюсь… А как была воспринята твоя идея с эмерджентным поведение самоорганизующихся алгоритмов?

— Я не успел озвучить свой доклад. Судя по всему, пока никому не до этого.

— Но разве исследование темной материи — не важно?

— У меня пока только безумная гипотеза. Боюсь, она так и останется безумной гипотезой. Я говорил с Леберманом. Он настроен очень скептически.

— Ну… как бы то ни было, у тебя достаточно времени, чтобы доработать идею.

— Да, более чем, — согласился Михаил.

Глава 60

2612 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 435 а. е. (примерно 0.007 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 1 год 1 месяц и 1 день

Когда отключили маршевые двигатели, Михаил это сразу ощутил. Как будто мозги прояснились.

— Выходит, все дело именно в микрокачке, — сказал он Ульяне.

— Поживем — увидим, — философски заметила та.

Они лежали на кровати в своей каюте и созерцали экран внешнего обзора. На нем зияла чернота, усеянная бриллиантовой пылью далеких звезд, самая яркая из которых — покинутое ими Солнце. Будут течь дни, недели, месяцы, годы, и его блеск тоже станет слабый, как и у всех остальных звезд. Зато Альфа Центавра станет ярче, но это в далеком-далеком будущем, через четыреста лет, если двигатели снова не включат.

— Пройду, прогуляюсь, — сказал Михаил, встав с кровати, — ты как?

— Я пока здесь побуду. Истрачу лимит на виртуальную реальность.

В «трубе» царило оживление. Люди прыгали, кувыркаясь в невесомости, а обсерватория оказалась забита под завязку людьми. Очередь была не только в смотровую комнату, но и в зал с телескопами.

— Что-то новое надеются увидеть? — спросил Михаил у стоящей толпы.

— Говорят, какой-то транснептуновый объект опять пролетаем. Только нифига его не видно, как обычно. Далеко больно.

— Понятно.

Михаил пошел дальше, и увидел Эрику. Она была все в том же красном брючном костюме, что и обычно.

— Что говорят медики? — спросил Михаил, подойдя к ней.

— В смысле, ты о чем?

— Об ускорении. Его отключили, Вроде как здоровье экипажа должно номрализоваться, не так ли?

— А, ты об этом… Пока еще рано делать выводы. Хотя… многие сообщили, что стали чувствовать себя гораздо лучше. Так же повысилась скорость реакции. Практически все симптомы, которые мы связывали с длительным воздействием маршевых двигателей, пошли на спад. Но… все равно, выводы делать рано. Сутки даже еще не прошли.

— Почти прошли.

— Да не важно. По моим прикидкам, надо как минимум месяц подождать, чтобы точно выяснить, связаны ли эти симптомы с микрокачкой.

— Месяц… — задумчиво проговорил Михаил, — ладно, поживем — увидим.

И он пошел дальше. Добрался до вычислительного центра и занялся своим проектом по моделированию эмерджентности самоорганизующихся алгоритмов.

Глава 61

2612 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 468 а. е. (примерно 0.007 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 1 год 1 месяц и 15 дней

На звездолете сыграли очередную свадьбу. Все происходило точно так же, как было положено традицией с момента первой свадьбы: весь экипаж, тысяча человек, собираются в «трубе», молодожены идут к тому месту, где стоит командир. На них со всех сторон смотрит эта толпа: сверху, снизу, сборку (труба-то круглая). Играет марш Мендельсона. Затем командир спрашивает у молодоженов согласие вступить в брак и объявляет их мужем и женой на основании полномочий, данных ему советской властью. Затем все едят цветные (в честь праздника) протеиновые батончики и пьют безалкогольное вино, а потом расходятся по каютам.

Точно так же было и на этот раз.

— А мы когда поженимся? — спросила вдруг Ульяна, когда они вернулись с церемонии.

Михаил задумался. Они провели вместе пять лет в бункере, год на Земле и еще год на «Красной стреле». И будут вместе до конца жизни, потому что тут, на звездолете, друг от друга они никуда уже не денутся. И Михаилу даже стало немного стыдно, что он до сих пор не сделал Ульяне предложение.

— Э… но я это себе не так представлял, — промямлил он.

— А как?

Она посмотрела