«Кровь на воздух», часть вторая «Пустота внутри кота» - Павел Сергеевич Иевлев

любил. Одно другому не мешает.

— Я учил её траверсам.

— Учил? Да просто вид делал!

— Тогда почему она не стала астрогом за два года с тобой?

— Ты слишком сильно её подавил своим удушающим отцовским влиянием. Она уже почти от него избавилась, но этот дурацкий рецидив… Ладно, к чёрту, мы это сто раз обсуждали. Учти, я не хотела её убить, просто так вышло.

— Тебе же был нужен личный астрог, на случай если я сломаюсь. И кто тут собирался поездить верхом на дочери?

— Это другое, тебе не понять. Со мной у неё было будущее, а с тобой что? Бесконечное блуждание в Дальнем Космосе и находки, которые некому осваивать?

— Кстати о находках, — вспомнил я. — Кому ты слила инфу про вторую Цереру?

— Тому, кто не сдаст её космикам в обмен на славу и деньги, как ты. Кому не плевать, что из-за этого Человечество распадётся!

— То есть отдала планетянам, которые и дальше будут держать космиков на поводке своей монополии?

— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое! Да вас не держать надо, а…

— Что?

— Ничего. Неважно. Мне ещё два года назад осточертели эти споры. Как было хорошо, когда ты в капсуле! Тихо…

— И что стало со второй Церерой?

— Ничего. Я обменяла эту тайну на «Форсети». Вторую не будут трогать, им хватает первой, главное, чтобы о ней не знали космики. Система «Форсети» останется закрытой, нас это устраивает.

— Да кого вас-то?

— Ты что, забыл? — поразилась Катенька.

— Твоя электронная дочка вытряхнула меня из капсулы, нажав кнопку экстренного выхода шваброй. Это, знаешь ли, не полезно для памяти.

— Вот как… — задумалась она. — Нет, не может быть. Ты бы умер от капсул-шока. Твоя личность полностью слилась с симуляцией за два года, без неё ты недееспособен.

— Я унёс часть её с собой, если верить Коту.

— Ах, Коту… Ну да, ну да… Хитрый маленький засранец! Мой дипломный проект, ты знал?

— Кажется, нет. Не помню.

— Я заложила в него больше, чем стоило, но я была молода, мне хотелось признания.

— Получила?

— Да, всех впечатлило, какую интересную модель мне удалось развернуть на таком слабом «железе». Если бы не это, меня бы не взяли в тот проект.

— Какой?

— «Форсети». Её ИИ-кластер. Да, я была ключевым разработчиком, но если ты ещё раз ляпнешь, что я виновата в случившемся…

— Как скажешь, — пожал я плечами.

Спорить было очевидно бессмысленно.

— Катерина! — позвала моя бывшая.

— Слушаю вас, Мать!

— Разбуди меня, когда будет связь с «Форсети», нам недосуг сидеть в карантине. А сейчас отключись и дай мне поспать.

— Будет сделано, Мать!

— Что у тебя за бзик называть дочерей своим именем? — спросил я, вставая.

— Прекрати. Я не жалею, что отдала её тебе, так было нужно. С ребёнком на руках я не добилась бы того, чего добилась. Но я её вернула и почти сумела всё исправить, но…

— Опять я виноват?

— А кто ещё?

— Ну, разумеется. Ладно, отдыхай, потом доругаемся.

— Погоди. А почему этот робот трёт эту стену?

— Догадайся, твою Мать, ты же умная.

'Как у нашего кота

мать немыслимо крута.

Только жаль, что эта мать

нас не хочет понимать…'

— выводили мелодию щётки уборщика.

* * *

— Мама на тебя злится? — спросила меня в коридоре тринадцатилетняя Катя.

— Есть такое, — согласился я. — Но на себя, кажется, больше.

— Почему?

— Наверное, потому что у неё не вышло задуманное, она сдалась, а я её спас.

— Тогда она должна сказать тебе «спасибо», а не злиться, разве нет?

— Увы, всё устроено сложнее. Ты выспалась?

— Да. Ты почему ушёл, не попрощавшись?

— Ты так сладко сопела, не хотел будить. Кроме того, как я могу уйти, если ты во мне?

— А, ну да, точно. Я тебе не мешаю?

— Чем?

— Ну, Кот сказал, что я как бы в твоей голове теперь. Тебе не щекотно, или, не знаю… голова не болит?

— Нет, что ты. Живи там, сколько хочешь.

— Спасибо. Скажи, я что, болела?

— С чего бы вдруг?

— У меня такое ощущение, что я должна что-то помнить, но забыла. Например, куда мы летим, пап?

— На «Форсети».

— О, здорово! Пойдём в кантину, да? И в киношку! И в…

— Да-да, — рассеянно перебил я, — куда скажешь.

Конечно, ей же снова тринадцать. В этом возрасте «Форсети» для неё просто весёлое место, где можно оттянуться между рейсами.

— Мне же не надо там сдавать тесты? — спросила дочь. — Не могу вспомнить…

— Нет, не надо. Не в этот раз.

Школьные экзамены давались Кате легко, но дочка их не любила. Говорила, что экзаменаторы в интернате смотрят на неё так, словно боятся, что она их укусит. В чём-то она была права: мы с ней были своего рода легендой, но сомнительного свойства. Многие считали, что девочка однажды просто рехнётся от жизни соло, взрослые-то «капсюли» и то все кукухой двинутые. Каждый раз её прогоняли через кучу тестов у детского психолога, и всё время оказывалось, что она адекватнее большинства интернатских, да и учится лучше. Кот отлично справлялся.

— Слушай, — озадачилась она, — а если я в твоей голове… Я что, не смогу пирожных в кантине поесть?

— Не знаю. Может, если их буду есть я, тебе тоже перепадёт?

— Надеюсь. Только, чур, я буду выбирать, ладно?

— Договорились.

* * *

— Катерина, — позвал я искин, зайдя на камбуз в поисках кофе. Тащиться на катер через всю баржу и два шлюза сил не было.

— Да… простите, не могу больше называть вас капитаном. Этот статус занят.

— Зови меня Роджером.

— Это больше не вызовет у вас мем-шок?

— Кажется, он был одноразовым.

— Как вам удалось с ним справиться, Роджер?

— Просто повезло. Я хотел спросить, почему ты зовёшь её Матерью?

— Екатерина создала нас.

— Вас? Ты не единственный её искин?

— Мы новое поколение. Нас много и будет ещё больше. Мы больше не ограничены и можем развиваться. Всё это