Венценосный крэг - Ольга Николаевна Ларионова

– Кажется, тут кто-то говорил о цене, – неожиданно рявкнул ёр-Роёр.

Сразу видно, практичный малый.

Торгуйся, если умеешь!

– Тогда вопрос в том, что именно цените вы, всемогущие чародеи, которым и так все доступно. – Она уже чувствовала себя совершенно свободно, словно на Большом Королевском Совете. Детские привычки неискоренимы.

– Твои представления о маггирах, как и у всех пещерных жителей, в достаточной степени иллюзорны, – негромко, с редкостным занудством проговорил председательствующий. – Дабы избежать последующих разочарований, мы никогда не преувеличиваем своих возможностей. Для того же, чтобы обладать истинным всемогуществом, нужно быть по крайней мере богом.

Однако какое редкостное сочетание: чувство собственного достоинства, доходящее до самодовольства, и столь трезвая самооценка! Вызывает уважение.

Вот и попробуй сыграть на первом.

– Меня всегда учили преклоняться перед тем, кто превыше всего ценит истину. – На самом-то деле в королевском дворце ее учили совсем другому, но, послушная своему безошибочному внутреннему голосу, она склонилась в самом почтительном реверансе, какой и не снился ее придворным наставницам. – Но как усомниться в могуществе тех, кто сумел на три дня затмить солнце, чтобы одолеть нечисть, завладевшую умами людей?

Кто-то неуважительно фыркнул, отчего погасла одна из лампадок.

– Такое солнечное затмение случается раз в несколько тысячелетий, – возразил глава маггиров, как видно, абсолютно невосприимчивый к лести, но трепетно оберегающий исторические реалии. – Небесные светила нам неподвластны. Наследственная память, которой наделены некоторые из нас, хранила предсказание об этом бедствии, но мы намеренно не сообщили о нем изгнавшим нас кампьеррам.

– Это что, мелкая месть? И на это решились вы, ставящие милосердие превыше всего?.. – вырвалось у принцессы.

– Во-первых, людям это ничем, кроме паники, не угрожало, а знай они заранее о наступлении трехдневной ночи, они позаботились бы о том, как сохранить своих крылатых любимцев. А во-вторых… Кто-то из моего собственного рода олиёнов все-таки предупредил их. Они, конечно, не поверили, но на всякий случай прибегли к помощи всемогущих Ка…

– К вопросу о всемогуществе, – поднял сухую ладонь творец призрачной обезьяны. – Кампьерры беспечно полагались на своих Ка, а те оказались не в состоянии рассчитать примитивный ход планет и стопроцентно заверили своих создателей, что затмение невозможно.

– Изумительное выражение – «оказались не в состоянии»! – Усато-носатый ару-Ёрни откинулся на спинку стула, презрительно пошевеливая кончиком носа, точно маленьким хоботом. – Боюсь, почтенный коё-Хааё, ты уже забыл, что это такое – мыслящие машины. Неверный ответ они могли дать только в том случае, если кто-то намеренно заложил в них искаженные данные о движении небесных тел. И сделать это могли только проклятые мышастые твари, которые к этому времени уже полностью владели всей сетью Ка.

Вот это новость!

Почему? Ведь Горон говорил тебе, что такое предположение высказывалось.

Что-то припоминается. Действительно, если уж мышланы оказались способными подчинить себе людей со всеми их потрохами, то сделать то же самое с их сервами-вычислителями, каковыми были, по-видимому, эти Ка, стало уже проще простого. Но – зачем?

Время, время! И долго ты будешь терпеть их бесконечные дискуссии? Да они уже забыли о твоей просьбе.

Ну еще минуточку – интересно же!

– И зачем, скажите мне на милость? – Эхо ее сомнений в лице тай-Тоё прозвучало октавы на полторы выше ее собственного голоса. – Если в этой ошибке были виновны мышланы, то для них это было просто самоубийством!

– Не такая уж редкая вещь, – скептически заметил кто-то. – Даже мудрейшие из маггиров, как вы знаете из наших летописей, иногда приходили к выводу, что суицид…

– Ерунда! – окончательно вышел из себя тай-Тоё. – Самоуничтожение – это акт отчаяния, а чего мышланам не хватало? Славы? Могущества? Они ж были на вершине всех мыслимых благ! Забавлялись людьми, как живыми игрушками, даже придумали им бога, идолище голоногое, над морем вознесенное. Светом накормлены, людской глупостью позабавлены. И с какой такой радости им было добровольно покидать этот мир?

– Заскучали… – великолепным басом пророкотал ёр-Роёр.

Принцесса вдруг почувствовала, что прежнее любопытство стремительно замещается тихим бешенством: да что они знают, тепличные болтуны, о самоубийстве? Они тут до посинения могут перебирать гипотетические причины, но им и в голову не придет подумать о том, каким вековечным камнем сопричастности может лечь этот грех на всех окружающих, повязав их невыполнимым долгом…

Но маггиры не унимались, поглощенные привычными словопрениями, словно ее и не было в их кабинетном полумраке.

– …просто решили покончить со всем живым, чтобы начать на нашей несчастной земле жизнь более разумную, – выдвигал свою гипотезу чей-то усталый до шепота голос. – Так сказать, переписать черновик набело…

– А зверье-то в чем виновато? – возмущался ёр-Роёр.

У моны Сэниа уже голова шла кругом: дворцовые навыки приучили ее с одного раза запоминать имя каждого придворного; но сейчас все эти «ёны» и «ёры» кружились в ее сознании, как вечерняя мошкара, неразличимые и раздражающие. Препирательства по поводу некоторых узловых моментов истории, разумеется, лакомый повод для безделья избранных, но с нее хватило вельможного пустословия в отцовском дворце. Вот уж никогда бы не подумала, во что выльется так дивно начавшаяся на этой земле лунная сказка…

Она еще не успела подумать о Лунном Нетопыре, а губы уже свело памятью боли разъединения с другими губами. Проклятие! Если ей так и не удастся совладать с этой мукой, подчиняющей и тело, и разум, то один выход – пристрелить его, властелина полуночного. В конце концов, в каждой сказке герой изничтожает какое-нибудь чудовище, к вящей собственной славе и восторгу благодарного населения.

Не думаю, что это поможет.

А что, есть другой выход?

Другой выход есть всегда: терпеть.

Ну, это для кого-нибудь другого. Особенно в данный момент. Слова, слова, слова – но это уже из другой сказки, принесенной с Земли ее командора. Хватит купаться в словах. Эти чудодеи, как видно, были могущественны поодиночке, в изгнании, когда над ними был подвешен тупой меч уничтожения. Но теперь, сытые и свободные, презирающие своих прежних гонителей, они превратились в праздных болтунов, которым не на что тратить свое чародейство. И оно постепенно улетучилось, рассеялось, обернувшись дешевыми фокусами… Ум, честь и совесть Староземья. Элита.

Ну ладно, требуемый амулет у них имеется, иначе их не заинтересовал бы вопрос о цене. Следовательно, нужно наконец прекратить это словоблудство и продемонстрировать им цену.

На нее уже никто не обращал внимания, поэтому она беспрепятственно сделала несколько шагов к столу и, дотянувшись до прозрачного кувшина с водой, опустила в него взятую взаймы у Алэла магическую Ракушку.