Венценосный крэг - Ольга Николаевна Ларионова

И с удивлением поняла, что если у кого-то из присутствующих вид донельзя растерянный, так это как раз у доблестного командора.

Нападение – лучший способ защиты.

– Смею спросить тебя, благородный эрл, и кто это в последнее время донимает меня упреками за поздние прогулки?

– А что, так уж поздно? – Как будто луна не над самой головой! – Знаешь, мы с Эрмом как-то заболтались на берегу, тут одна неувязочка выплыла: сервы, не разобравшись, конюшню на втором этаже лепить начали, вот мы и решили ее не сносить, а приладить под спортивный зал… Ему слетать пришлось в Асмуров замок, кое-что на месте проверить…

Убедительно. Одно только насторожило: многозначительный взгляд, которым ее супруг обменялся – но не с Эрромиоргом, а с Паянной.

– А дети где?

– Как – где? Спят без задних ног. Набегались.

– Одни?

– Что это сегодня с тобой, мое твое величество? Когда это наши дети оставались одни? Сорк возле них. И Дуз с Кихом в шатровом. Пошли, пошли…

Он протянул ей руку и вдруг замер с самой восторженной физиономией:

– Ты… Ты сегодня… сделай милость, подними руку, словно хочешь достать стрелу из колчана, который за спиной… Так. Не хватает только Бэмби с рожками, и тогда я буду первым мужиком, который имел… Кхм. Паянна, ну что стоишь? Покорми Оську и уложи по-быстрому.

– Кормлен. От пуза.

– Так чего же ты ждешь? А ты, Эрм, можешь вернуться в замок, но завтра с утра мы продолжим… то, что начали.

Ох, темнит звездный эрл, темнит. И очень кстати.

– Ты хотел что-то сказать, муж мой, любовь моя? – вкрадчиво напомнила мона Сэниа, когда они остались одни.

– Я хотел сказать, что буду первым мужиком в истории… – Он подхватил жену на руки, понес к дому торжественно, словно почетный трофей. – Который имел честь… Не дрыгай ногами… Дело в том, что Артемида-девственница, она же по совместительству и Диана-охотница, предводительница нимф, охранительница флоры и фауны, ревнительница целомудрия и прочая, и прочая, похожа на тебя, как две капли воды. На своем веку сия дева страсть сколько мужиков загробила, и все только потому, что они осмелились глаз на нее положить. Кровожадная была, недотрога античная, ей даже человеческие жертвы приносили. Завтра я покопаюсь в Ю-юшкиных книжках, покажу тебе ее на картинке.

Она обняла его за шею, доверительно шепнула:

– Мне бы столько титулов и, как говорят у тебя на Земле, общественных нагрузок по совместительству – тоже навсегда в девочках осталась бы…

Он почесал в затылке, как делал всегда, когда пытался что-то припомнить (и постоянно забывая о том, что это чувствительнейшим образом ее раздражало).

– Да, чуть не забыл: прибавь ко всему еще и диадему лунной владычицы! Представь себе: ты – в пелене лунного света…

Вот к этому она никак не была готова – из мягкого плена любимых рук ее точно отбросило назад, в душную полночь, где черные скалы перечеркнуты ослепительным серебром, оливковое кружево подлесий таится в долинах… И неизбывная боль на губах. Впервые – между нею и Юргом.

Ну уж нет! Что подвластно Юпитеру… А в первую очередь ему подвластен он сам (плохо же она Юпитера знала…). Так что это наваждение она сейчас пригасит. Не впервой.

– Не дрожи, не поможет, – свирепым басом, которому позавидовал бы любой козлонравный сатир, уже отловивший свою нимфу, пообещал командор, перенося жену через порог их жилища. – Пора поставить на всей этой мифологии жирный крест.

Она заставила себя засмеяться:

– Хвастун! А если получится клякса?

– Не дразни античного героя!..

И уже за полночь, когда над Бирюзовым Долом торопливо выкатилась пятая луна, мона Сэниа уловила сонный шепот: «Ну теперь и помереть не жалко, пусть хоть вепри рвут, хоть псы грызут…»

Банально, конечно, но что еще возьмешь с простодушного варвара, мнящего себя Геркулесом по завершении тринадцатого подвига? Она не отозвалась. Как и на всякую женщину, отрезвление нисходило на нее прежде, чем на ее супруга; но как и каждая Настоящая Женщина, она никогда не давала почувствовать этого мужу. Тем более что мысленно она была уже в непредставимом для него далеке, в царстве Лунного Нетопыря, где до желанной цели – талисмана, который, черт побери, достанется ей и только ей, оставалось всего несколько шагов. Если бы не заунывный рассказ Горона, она, может быть, к этому времени уже получила бы от маггиров заветный амулет… или убедилась в том, что и на этой планете искать его бесполезно.

Теперь придется ждать, пока муж не начнет похрапывать отнюдь не на античный манер. Горон тем временем отправится в обратный путь, маггиры разбредутся кто куда и ради нее, уж конечно, снова не соберутся. И во всем виновато ее любопытство, как будто нельзя было оставить до лучших времен эту доисторическую междоусобицу с мышами и лягушками…

Хотя что-то в этой эпопее было нелогичным. Ну оказались мышланы не плюшевыми зверюшками, а коварными вездесущими крэгами – так этого можно было ожидать, сами же джасперяне, отдавая последний долг почившим предкам, и раскидывали их осиротевших спутников-поводырей по всем, какие ни попадя, планетам Вселенной. Тут-то они и расплодились…

Стоп. Вот и неувязка: ведь крэги соглашались оставаться только на незаселенных планетах.

Хотя – привез же их кто-то в незапамятные времена на Тихри. И на Джаспер. И от многолюдства Равнины Паладинов они не передохли, размножились как миленькие.

А в этом самом легендарном Староземье мышланы вели себя так, как и следовало ожидать от крэгов: исподволь, от поколения к поколению завладевали умами людей, чтобы привести их к полному повиновению, дабы стать полновластными хозяевами планеты. Умудрились вселиться в этих загадочных Ка.

Но маггиры, надо отдать должное, вмешались вовремя. Только как же тогда быть со знаменитой доктриной крэгов, которую в последние секунды своей жизни выдал вероломный тихрианский колдун Кадьян? Ведь целью своего существования крэги считали не уничтожение человечества и даже не безграничную власть над ним; у нее в памяти, врезавшись навечно, были отчеканены слова: «Необходимым и достаточным условием покорения Вселенной в целом является подчинение себе на каждой отдельной планете той имманентно присущей ей ноосферной надсистемы, которая…»

Тогда, помнится, громовой раскат заглушил окончание фразы, но оно воспроизводилось однозначно: «…которая на ранних стадиях развития цивилизации именуется богом».

Но ведь летучие мышланы не делали никаких попыток прибрать к рукам бога кампьерров – да и как это можно было сделать практически? Статуя Рекса была только исполинской игрушкой, поклонение ему скорее напоминало модное времяпрепровождение – если только любая религия со всеми ее прибамбасами не есть самое долговременное и грандиознейшее воплощение моды…

Она повернулась на бок, подсунула ладошку