Четвёртый капитан: Братские узы - BlackAvalon

Глава 10: "Извинения" Первого. Дочь маркера

Ощущение того, что корвет стал тюрьмой, не проходило. Игорь замкнулся и перестал говорить, позволяя себе лишь односложные, предельно корректные ответы. Если он и говорил больше, то только с Кимом. Деться Игорю было некуда. С космического корабля, пусть и корвета, выход разве в открытый космос. Поэтому док, сделав очередной укол Второму и проследив за ингаляцией (Ким три раза в день дышал ингалятором по полчаса лекарством), предпочитал исчезнуть с глаз обоих капитанов, вернувшись в каюту.

И это его добровольное затворничество, самоизоляция или вовсе самозаключение в "камеру" Всеволода странным образом бесило только сильнее. Дров в огонь добавляло и то, что Ким молчал, хотя раньше (а друга он знал) обязательно постарался бы сгладить углы и примирить их. Или у Второго неожиданно прорезалось благоразумие?

В это верилось ещё меньше.

Всеволод не мог понять, как можно подвергать сомнению приказ, службу, установленный порядок и закон. Особенно закон. Они с потолка не принимаются, а Содружество стоит за благосостояние и процветание всех планет Союза. И если Содружество и закон говорят, что маркеры опасны, значит, так оно и есть. И надо действовать по установленному регламентом порядку. Однако была одна загвоздка. Они находились в Тринадцатом секторе за десятки и сотни парсеков от границ Содружества и его форпостов. А значит, сдать маркер они не могли, как бы ни хотели. А ведь это могло бы решить проблему. Тем более что Ким чувствовал себя намного лучше, и его уже не мучил надрывный кашель. Без дока можно было обойтись. И тогда полёт стал бы легче. Не было бы этого мерзкого чувства, что ты тюремщик-монстр, избивший заключенного… который тебя спас.

Стоило быть честным, без Игоря они бы не справились на платформе. Они просветили радаром и тепловизором эту чёртову заправку, убедились, что она пуста, и отправились на разведку, вооружившись только бластерами. Без этого маркера они бы не справились с многоножками, которые кишмя кишели на платформе. Их тела с высокой степенью вероятности так и остались бы гнить на платформе, а корвет превратился бы в ржавую жестянку.

Всеволод сжал зубы. Быть неправым было ещё хуже.

Быть обязанным гражданскому лицу, да к тому же осуждаемому обществом "маркеру", было… стыдно.

Тот даже ел отдельно, не раздражая глаз.

Да твою мать!

Всеволод со злостью бросил вилку и резко встал. Ким остро взглянул на подорвавшегося товарища, но вновь спокойно уставился в разогретый паёк с нормальным мясным рагу.

— Что?! Так и не скажешь ничего?! — зло спросил Сева. — Да, чёрт!

Первый решительным шагом вышел прочь, а Ким хмыкнул, подцепив вилкой кусочек картофеля в сливочной подливе. Этот трюк в исполнении Норна — показное неосуждение и молчание, — работал всегда без осечек. И Ким в очередной раз убедился в его действенности. Вон как пробрало… Оставалось надеяться, что Всеволод не испортит всё ещё сильнее своими "извинениями". Хотя… Ким с сомнением прищурился, подозрительно изучая отварные овощи в пайке. Брокколи и цветная капуста не внушали доверия.

С размаху ударив по панели ладонью, злой, как пандогский варан, Первый вошел в каюту, намеренный сказать всё, что у него на душе накипело. И сдулся в единый миг. В руках Игоря была тряпичная кукла. Старая, самодельная, из лоскутков, с лицом, нарисованным яркими фломастерами. Игорь безучастно смотрел в стену каюты, сидя на краю кровати и держа в руках эту нелепую игрушку.

Явление Всеволода заставило Игоря разве что чуть сильнее сжать в руках эту куклу, и он напряженно замер. Но головы так и не поднял.

— Так, хватит! — уже на остатках злости сказал Всеволод. — Кончай это! Мы тебе не конвоиры и не тюремщики! Найдём этого пирата, можешь валить куда хочешь со своей дочкой! Никто тебя сдавать не намерен.

Игорь молча смотрит на него.

Всё равно паскудство выходит… Всеволод с досадой отворачивается, намереваясь уйти, и будто что толкает развернуться… и хочется хоть словами огреть этого доктора! Но проглатывает рвущиеся с языка слова, останавливаясь как полный дурак.

— Ты что, игрушку нормальную купить не мог? — абсолютно не то, что хотел сказать, выпаливает он. — Убожество какое-то! Для девчонки?

— На удалённых станциях в космосе игрушки не продают, а на планеты мы редко выходили.

— Что, совсем не… — Всеволод смешался.

Это вообще что получается?

— Таможенный контроль слишком опасен для нас, — ровно говорит Игорь. — Любая проверка на кровь опасна. Лучше быть на корабле.

— Так ты её с корабля на корабль таскал? — всё не мог поверить Первый. — Это же ребёнок. Ей учиться надо, друзья-товарищи, игры…

— В приюте ей будет не лучше.

— Да причем тут…

— В колонии-поселения направляют только взрослых маркеров. Их задача — подготовить место на новой планете для тех, кто станет полноценным гражданином Содружества. А детей отправляют в специальные учреждения. Там их подвергают стерилизации и объясняют, почему изменённый ДНК — это плохо. И другим детям тоже объясняют. А затем их ждёт та же участь — колония. Маркеры лучше приспособлены к опасностям новых планет.

— Содружество плохо, так валил бы к пиратам! — вновь разозлился Всеволод.

— У одних поводок, у других бластер, — прозвучал невесёлый ответ. — Я маркер. Но убийцей не стану. И ошейник сам не надену. Уйти же всегда можно.

— Идиот, — вынес диагноз Всеволод, успокаиваясь. Вот дурак! А ещё доктор… — Кончай это. Остановимся где, куклу нормальную купи. И вали жрать за стол, в конце концов!

И сердито вышел.

Игорь проводил его взглядом, и в пронзительно-синих, нереальных глазах, на самом дне затеплилась надежда.

Может быть, ещё не всё потеряно?

* * *

МИРА

— Я предлагаю вам к продаже… — голос прервался, а затем продолжил: — … Третьего капитана!

Мира быстро закрыла ладошкой рот. Забраться во флип тайком и спрятаться за сидениями сзади было достаточно легко. Главное было покрутиться рядом с пиратом, пока он не рявкнул «Брысь, юнга!», а затем, демонстративно надувшись, направиться в развороченный, пропахший дымом и чем-то гарклым корабль. Пират тут же про неё забыл, а ей только того и было надо. Он уже привык, что она его слушается. Глупый пират.

Девочка боялась только одного, забираясь во флип. А вдруг Норн её выдаст?! Мири сидела за сиденьями, тихо-тихо и почти не дышала, ловя каждое слово пирата и капитана. Норн всё пытался вызнать, куда они летят и что задумал Серый Волк (как девочка звала пирата в мыслях). Зачем он это делал? Его вопросы только злили пирата, и тот всё же