Михаил Михеев - Дилетант галактических войн

Такие либерасты и вышли на связь с Ковалёвым, в два счёта предали и продали своих соотечественников и теперь занимались активным саботажем. Было их очень немного, но тем удивительнее становится тот факт, что палки в колёса обороняющимся они вставляли потрясающе ловко. Именно их Ковалёв ненавидел. Но во многом благодаря их деятельности имперские солдаты практически завершили штурм столицы и теперь занимались зачисткой.

Экран приёмника подёрнулся рябью — перебивая и глуша остальные станции, пошла передача из дворца правительства. Станция у них была мощная и продержалась в эфире почти полминуты, пока корабельные глушилки не заткнули её начисто. Ковалёв успел рассмотреть сквозь помехи женщину в камуфляже, с жаром требующую продолжать сопротивление.

— Кто такая? — спросил он сердито, прижав клавиш прямой связи с разведотделом.

— Информация отсутствует. Постараемся…

— Незачем стараться, — перебил их Ковалёв. — Эту мадаму взять живой и желательно целой, с ней и будем вести дела.

— Слушаюсь.

Полковник отключился, а секунду спустя на мостик вошёл капитан Иосселиани, чётко, по-уставному, козырнул. Ковалёв усмехнулся, кивнул ему и, привычно включив полог бесшумности (предстоящий разговор был несколько важнее, чем решение судьбы местной оппозиции), вместо приветствия, спросил:

— Пётр… э-э-э… Багратович. Как вы смотрите на то, чтобы стать президентом Грузии?

Глава 2

— Я не совсем понимаю… Не совсем понимаю причину этого предложения. — Капитан позвякивал ложечкой в стакане, они с Ковалёвым сидели за столом, наблюдали за панорамой сражения, разворачивающегося на планете, и пили. Иосселиани — чай, Ковалёв, как обычно, кофе. — Взять власть в Грузии можно взводом наших десантников. Или батальоном российских. При чём здесь я? Я ведь не политик.

— Ну, Пётр Багратович, зато вы — этнический грузин. Сколько с нами таких, как вы? Не считали?

— Ещё трое.

— Да, трое. Один — кок на эсминце… Шашлык, конечно, готовит — закачаешься, но толку от него как от боевой единицы чуть, а в качестве лидера он вообще ни на что не годен. Второй, если помните, лейтенант десанта. Мальчишка, к тому же спеси слишком много, хотя, конечно, храбр… Понты со временем пройдут, но мы живём сейчас, так что в настоящее время он для этой миссии не годен. Третий — механик на эсминце. Посредственный механик, особым уважением у экипажа не пользуется, а нам нужен именно лидер. Вы уж извините, Пётр Багратович, но умение петь, равно как и умение говорить тосты, не слишком нужно нам сейчас. Вы же подходите идеально — боевой офицер там, хороший старший помощник здесь, люди вас уважают. Поэтому в качестве главы этого государства вы будете способны на многое. Я могу, конечно, послать на эту миссию кого-то ещё, но вам многое будет проще сделать именно из-за вашей национальности, согласитесь, русскому будут подчиняться только из страха, а штыки — опора ненадёжная.

— Но зачем вам это вообще?

— А это будет тестом, — улыбнулся Ковалёв и, видя непонимающие глаза собеседника, пустился в объяснения: — Вы поймите, как бы ни поворачивалась ситуация, нам нужен на Земле союзник. Лично я союзником вижу Россию хотя бы потому, что сам там родился и прожил всю жизнь. И почти все наши тоже из России, даже если и являются представителями других национальностей, как вы, например. Не знаю пока, договоримся ли полюбовно, но если нет, просто возьмём власть, не так уж это и сложно. Но в любом случае надо подготовить почву. И начать лучше всего с наведения порядка в каком-нибудь государстве типа Грузии. И посмотреть, как отреагируют остальные, те же США. Вмешаются — настучать по рукам и отбить желание лезть в наши дела, а когда выдрессируем их, создать потихоньку буферную зону вокруг России. Ну и потренируемся заодно на случай, если власть на родине брать придётся. Мысль понятна?

— Понятна, — с обречённым выражением лица ответил Иосселиани. — Только я ведь думал в космосе остаться, надеялся, что одно из этих трофейных корыт…

— Командиром хотели стать? Похвально. Так кто вам мешает? Это ведь будет не ваше постоянное место работы, а, считайте, командировка. Вернётесь, получите свою коробку. Как вам эта?

Как раз в этот момент совсем рядом с «Громовой звездой», по чуть более низкой орбите, проплывала громада трофейного линкора. В какой-то момент она заняла всё пространство экрана, невольно подавляя своими размерами. Выглядела махина неважно — в бортах зияли дыры, корпус был весь в проплешинах обожжённой брони, но всё равно это был КОРАБЛЬ, корабль, пришедший из эпохи величия империи, почти что современник их собственных…

Перехватив мечтательный взгляд Иосселиани, Ковалёв улыбнулся уголками губ. Змей-искуситель местного разлива — ему порой нравилась эта роль.

— За год отреставрируют. В принципе можно и быстрее, все технологические цепочки у нас сохранились, но он в местные доки просто не влезет, придётся гнать к себе, а это время. Ну и двигатели надо с нуля восстанавливать — наши инженеры, когда маршевые двигатели смотрели, вообще за головы схватились, такого там местные чудики наворотили… А знаете, что самое смешное?

— Что?

— Да то, что все орудия у этого монстра были вполне исправны.

— То есть? Я же сам видел, как он стрелял, вернее, плевался…

— Орудия в порядке. Они намудрили с системами питания. Не знаю уж, где этот корабль раньше был и сколько он проторчал без ремонта, но накопители у него просто сгнили. У них ведь ресурс в принципе не так уж и велик, вот они и повыходили из строя. Это на наших кораблях они новенькие были, а там их, видать, сначала юзали до упора, а потом оставили всё как есть. А потом в чью-то умную голову, очевидно уже местную, пришла идея подбить орудия к реактору напрямую. Ничего удивительного, новые накопители они производить разучились давным-давно. А реактор ведь мощность не аккумулирует, больше, чем может дать, не даст, тем более такой изношенный. Вот и стреляли их орудия то на четверть мощности, то на десятую долю.

— Весело… И значит, через год корабль войдёт в строй?

— Да. А остальное будет зависеть только от вас. Справитесь с заданием — обживайте командирскую каюту, не справитесь — останетесь старпомом. Идёт?

— Уж больно грязно это, политикой заниматься.

— А вы думаете, я вам корабль за красивые глаза дам? Погоны положено отрабатывать. Ну так как, согласны?

— Разумеется, — вздохнул Иосселиани. — Когда приступать?

— Да прямо сейчас и приступайте, здесь справимся уже без вас. В разведотделе вам выдадут проработанный план, они специалисты в таких вещах, это у меня только общие идеи да словоблудие. Я, как тот филин, стратегией занимаюсь.[18] И начинайте готовить наш трофей к буксировке, возьмите в сопровождение столько кораблей, сколько потребуется. Лучше всего берите те, которые получили повреждения, заодно и их приведут там в порядок. Так что временно вы будете старшим над инвалидной командой. Людей вам для вашей грузинской миссии Пец подберёт. Или сами возьмите, из тех, кого знаете?

— Благодарю, предпочту сам. Разрешите идти?

— Идите. Удачи вам и… Не подведите нас.

Иосселиани аккуратно допил чай, поставил стакан на поднос бесшумно подкатившегося сзади робота-официанта и резко встал. Оправил китель так, чтобы не осталось ни единой неуставной складочки, и быстрым шагом отправился к разведчикам. Ковалёв посмотрел ему вслед, вздохнул, он бы предпочёл для этой миссии человека совсем другого склада, но что делать, работать приходится с тем, что есть… И ведь главное, приходится всех убеждать, стимулировать! Нет, можно и приказать — выполнят, сомнений никаких, только результаты, когда человек отбывает повинность и когда он убеждён в том, что сделать дело необходимо, часто бывают принципиально разными. Вот и приходится с каждым возиться. Блин, детский сад какой-то!

От размышлений его оторвал сигнал зуммера — вызывал Шурманов. Оказывается, он, пока Ковалёв тут чаи распевал, успел уже смотаться на штурмовку и разнести там всё вдребезги и пополам. Хорошо так работать, с ним проблем никаких. Да и с другими, кто был с самого начала, проще — они знают Ковалёва давно, доверяют не потому, что он их командир, и даже не потому, что они ему чем-то обязаны, а потому, что он никогда не подставлял их в той, прошлой жизни. Что тут скажешь, живой пример теории убеждения. Вместо того чтобы атаковать как положено, спикировал с орбиты на скорости в двадцать махов,[19] положил бомбы точно в центр укреплений и смылся прежде, чем зенитки успели захватить цель. Уставом такой манёвр запрещён в принципе — слишком велика вероятность не успеть выйти из пике. А этот адреналиновый наркоман всё сделал и живым вернулся. Теперь придётся сначала прилюдно, но неофициально обругать, лучше по радио, а потом прилюдно, но уже официально наградить…