Мультик (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

Щелк.

Волшебник послал ему сигнал на закрытой частоте корпорации. Это был очень редко используемый вид коммуникации, даже его сопровождающие не имели доступа.

Только мы.

Только мультипрофильные специалисты с расширенной технической базой.

Если он из моего поколения, то это ни черта не сработает. Но если у него более свежий год выпуска, и они с этой фишкой незнакомы… Или, наоборот, они о ней узнали и им поставили защиту…

Не узнали.

Столько лет прошло, а они этот баг так и не пофиксили…

Наверное, ни одно из предыдущих или последующих поколений до этой штуки так и не додумалось, а все мои однопробирники, братья и друзья по детским играм, отправились в расход во время той операции, после которой я и задумался о свободе. И эта маленькая тайна умерла вместе с ними, и корпорация ничего не сделала с этим багом просто потому, что так о нем и не узнала.

В общем, мой младший брат, возможно, выращенный в том же репликаторе, что и я, ответил на запрос, и в тот же миг Волшебник заслал ему вирус. Это была коротенькая программа, которую мы написали шутки ради, потому что никому, кроме нас самих, она повредить не могла, а тогда, в годы обучения, возможность, что мы будем работать друг против друга никто бы всерьез рассматривать не стал.

Тогда нас учили, что корпорация — это большая семья, и люди, которые проходят те же курсы подготовки, что и я, настоящие братья.

Программа вышибала специалиста из всех активных профилей, низводя его к базовому, а также блокировала большую часть внедренного в тело оборудования. Действовало это не больше десяти секунд, до срабатывания второго встроенного контура защиты, и за это время на полигоне или в классе с человеком не успело бы случиться ничего плохого.

Детская, по сути, забава, которой мы пользовались только тогда, когда рядом не было взрослых. Настоящих «взрослых», я имею в виду, тех, которые способны были оценить нас по достоинству.

А на системы видеонаблюдения, которые окружали нас всю жизнь, мы внимания не обращали. Мы слишком хорошо умели с ними справляться.

Но десять секунд в бою — это целая вечность.

Сразу же после отправки вируса я вскочил на ноги и бросился к «брату». Стрелку казалось, что я бегу в замедленной съемке, так медленно, словно дело происходит под водой или на планете с повышенной гравитацией, но на самом деле я был куда быстрее обычного человека.

«Брат» стоял слева от проема и с недоумением смотрел на свою правую руку, из которой выпал короткий штурмовой карабин. С еще большим недоумением он посмотрел на меня.

Я вскинул выставленный на минимальную мощность плазмомет и прострелил ему правую руку в районе плеча. Трижды.

Это даже не больно, в правой руке у него минимум нервных окончаний, но сводит на нет большую часть его боевых способностей. Но такие дерутся до конца.

Он дернулся, выхватывая игольник левой рукой, но я был к этому готов и пнул его в запястье. Игольник отлетел в сторону, он сделал шаг назад.

У него было обычное, ничем не примечательное лицо. В толпе не обратишь на него никакого внимания, и в памяти твоей оно не отложится. Нечего там запоминать.

— Назови себя, — потребовал я.

— Сто Шестьдесят Третий, — сказал он.

— Задание? — спросил я.

Он покачал головой. Мы оба знали правила игры и понимали, что будет дальше.

Что ж, он был такой же, как я, но гораздо моложе. Наверное, это было второе или третье его задание, и он уже вляпался.

Но на самом деле он вляпался в момент своего создания. Его заготовку отлили в готовую форму, он должен был стать еще одним винтиком в огромной и хорошо отлаженной машине, которая помогала влиятельному и богатому клану Кэмпбеллов заработать еще больше денег и получить еще больше власти.

Он был такой же, как я десяток лет назад.

Только вот мне удалось соскочить, а он все еще крутится в этих чертовых шестеренках.

Он выступил против меня, но в этом не было ничего личного. Этого требовали корпоративные интересы. Ему отдали приказ, и он старался выполнить его, как мог. И он бы наверняка довел порученное ему дело до конца, если бы не встретил меня.

В подземном коридоре на какой-то захолустной планете, во время охоты за древним артефактом предтеч, двое высокотехнологичных созданий, сошедших с одного конвейера, пусть и в разное время, пытались убить друг друга.

Наверное, в этом была какая-то ирония, но я подумаю о ней позже. А для него это «позже» уже не наступит.

В какой-то степени я ему даже сочувствовал.

Но оставить его в живых я не мог.

Я и так слишком подставился.

Я знал, что мне надо будет сделать, прежде чем я уйду отсюда. Мне надо будет сжечь его дотла, вместе с остатками правой руки и проделать ту же процедуру с прикрывавшими его стрелками, пусть для этого мне придется потратить всю оставшуюся в моем распоряжении энергию плазмомета.

К сожалению, и это ничего не гарантировало.

— А ты? — только и спросил он.

И, прежде чем перейти к малоприятным огненным процедурам, я отдал ему последнюю дань уважения и сделал то, чего не делал уже очень давно.

Назвал свое настоящее имя.

— Двадцать Седьмой.

Глава 16

На самом деле, мое имя чуть сложнее. Полностью оно звучит как К-П2М6–0027, но у нас было принято называть себя по двум последним цифрам.

Сейчас, судя по всему, уже по трем.

Когда я говорю о своем поколении, я тоже немного преувеличиваю. Нас было всего четверо, номера с двадцать шестого по двадцать девятый, хотя изначально в репликатор были заложены десять эмбрионов. Но тем, кто не пережил операцию по апгрейду, включающую в себя ампутацию правой руки и сращивание с высокотехнологным оборудованием Кэмпбелла, собственного номера не полагалось.

Эти неудачники тоже послужили нашему общему делу — их разобрали на органы, которые могли пригодиться в ремонте других людей. Даже чипы и те не утилизировали, а помыли, отформатировали и вживили кому-то еще. Кому-то, кто придет за нами. Может быть, и в Сто Шестьдесят Третьем была частичка кого-то из моих сверстников.

Корпорация — это всегда про деньги, и сэкономленное они считают заработанным.

— Жду не дождусь, когда нас пошлют на настоящую операцию, — сказал Двадцать Шестой, и этим выразил наше общее мнение.

Мы сидели за столиком пляжного бара в небольшом городке, расположенном на одном из островов Тропического Архипелага Новых Мальдив, и считалось, что мы находимся в процессе сдачи практического зачета по курсу социального взаимодействия вне корпоративной культуры.

Времени у нас было до полуночи, то есть, больше восьми часов. За этот срок мы должны были найти себе партнера для секса и провести, как минимум, один половой акт.

Несмотря на довольно внушительный запас времени и холодный свежесинтезированный апельсиновый сок, настроения в нашей компании царили упаднические. Каждый уже предпринял по паре попыток завязать знакомство, но… Сами понимаете, если хоть одна из них закончилась удачно, мы не сидели бы за этим столиком вчетвером.

— Этот момент отдалится от нас, если мы не сдадим зачет, — сказал Двадцать Восьмой.

— Я не понимаю, как его сдать, — сказал Двадцать Шестой. — Алгоритмы не работают. Я улыбался, называл свое имя, спрашивал их имена, делал замечание о погоде, пытался разговаривать на отвлеченные темы, но они просто отказываются со мной взаимодействовать. Все происходит совсем не так, как в симуляторе.

— Наверное, поэтому мы и сдаем зачет на практике, — сказал я. — Чтобы понять, в чем разница.

— Мне пришла в голову страшная мысль, — сказал Двадцать Девятый, отхлебывая из своего стакана. — А что, если бой в симуляторе тоже не похож на настоящий? Что, если реальный противник не будет вести себя так, как ведут себя тренировочные боты, и те алгоритмы тоже откажутся работать?

— А в чем тогда смысл обучения? — спросил я. — Понятно, что ни один бой не похож на предыдущий, но ведь базовые принципы всегда одни и те же, да и рисунок не претерпевает глобальных изменений.