Черная вселенная - Макс Максимов

значит как? – важно начал Толя. – Чтобы посадить «Гефест» по координатам, нам необходимо было определить его местоположение на орбите относительно спутников. Ошибку в ориентировании нашего корабля моя программа бы показала. А ошибки не было. Мы прекрасно сориентировались относительно системы координат Тихой Гавани.

– А далее ты внес координаты посадки американского корабля, так? – спросил Альберт Иванович.

– Да. И вот мы сели по этим координатам.

– Толя, а ты можешь сейчас определить наше местоположение? – спросил ученый.

– Так оно определено же.

– А можно как-то заново переориентироваться?

– Можно, но зачем?

– Сделай, пожалуйста, есть у меня одна гипотеза.

Толя принялся тыкать пальцем в сенсорный монитор. Он сбросил спутниковое ориентирование, созданное, когда они были на орбите, и вновь запустил поиск спутников. Спустя несколько секунд приемник обнаружил четыре спутника и выдал ошибку при определении своего местоположения.

– Ого, – Толя сдвинул брови, – вот это да. Ну-ка, еще разок.

– Что там? – спросил Храмов.

– Погодите…

Толя опять сбросил ориентирование и запустил его заново.

– Ошибка сто семнадцать километров, триста двадцать метров, пятьдесят три сантиметра, – произнес картограф.

Анатолий посмотрел на Еврина, а потом на Храмова. Вид у Звезды был растерянный.

– Это точно не по моей вине, – начал оправдываться Толя, – а то сейчас начнется: намерил не пойми что, Толик криворукий… Это все эти ваши поломанные законы физики виноваты. Все тут с ног на голову в этой Вселенной, все наперекосяк.

Еврин залез рукой под маску и снова почесал усы, задумчиво глядя сквозь Толика.

– Знаю я вас, – бухтел Толя, третий раз пробуя сориентировать приемник, – как тогда, на Марсе, когда точки под геологию разметили не там… сразу во всем был виноват Звезда…

– Как работает теория относительности в этой Вселенной, мы знать не могли, – задумчиво произнес Еврин, – для этого необходимо было проводить измерения еще и возле массивных небесных тел.

– Что вы имеете в виду? – спросил Храмов. – Что время тут искажается по-другому?

– Похоже на то, – ответил ученый, – это объясняет тот факт, что, когда мы были на орбите, сориентировать наше местоположение по спутникам вышло точно, а сейчас, когда мы на поверхности планеты, где время течет иначе, приемник выдает огромную ошибку. На Земле тоже есть такой релятивистский эффект, и он учитывается при спутниковой навигации.

– Ошибка в навигации из-за теории относительности тут предполагалась, – сказал Толя, – примерно такая же, как и на Земле, может, чуть больше, в пределах десяти метров. И плевать все хотели на эту ошибку, ведь, чтоб ориентироваться на Гавани, нам не нужна такая точность. Но чтобы сто семнадцать километров…

У всех трех кораблей изначально были точные места посадки. Американцы должны были сесть в экваториальной зоне, русские в районе Северного полюса, а китайцы в районе Южного. Но когда «Спейс Игл» подлетал к планете, то выяснилось, что в той области, где планировалось приземление, бушевала гроза. Американцы сели южнее.

Альберт Иванович принялся рассуждать:

– «Спейс Игл» сел, его система навигации, будучи сориентированной еще на орбите, оказавшись на поверхности планеты, определила координаты места посадки с ошибкой. И далее они отправили эти координаты нам. Значит, «Спейс Игл» находится где-то в радиусе ста семнадцати километров.

– И свет у них выключен, – сказал Храмов, – иначе мы бы увидели их, когда садились.

– Круг радиусом сто семнадцать километров соответствует площади сорока трех тысяч квадратных километров, – сказал Еврин. – Площадь Москвы чуть больше одной тысячи квадратных километров. Это я говорю, чтобы вы понимали масштаб бедствия.

– Н-да… – протянул Храмов, – во тьме на их поиски уйдет много времени.

– А можно как-то использовать картографический спутник? – спросил ученый. – Если его запрограммировать пролететь над предполагаемым местом посадки «Спейс Игла» и отсканировать это место, а потом на снимках искать корабль?

– Идея хорошая, но разрешение не позволит увидеть корабль такого размера, – сказал Толя, – но мы поступим иначе, мы отснимем всю эту площадь лидаром с коптера.

– Сколько это займет времени? – спросил Храмов.

– Точно скажу позже, но навскидку, может, неделю, – ответил картограф, – а может, нам повезет, и мы наткнемся на них сразу.

Все трое разбрелись по сторонам, но далеко не расходились, оставались в зоне света «Гефеста» и в зоне видимости друг друга: Толя не спеша прошел метров двадцать в сторону скал и замер, разглядывая эти фантастические кристальные наросты на теле планеты, Альберт Иванович остался практически на месте, разве что сделал пару шагов к трещине длиной метров пять и шириной полметра, заглянул в нее и ничего, кроме воды, там не обнаружил, а Храмов ушел дальше всех, дойдя до размытой границы света и тьмы, врезался в эту границу лучом своего нагрудного фонаря и осветил небольшой сектор за ней. Максим сделал несколько шагов во тьму. По левую руку продолжалось ровное плато, а по правую Храмов увидел нечто напоминающее торосные гряды Арктики – нагромождения обломков льда высотой несколько метров. Тут, конечно же, это был не лед, а все те же неизвестные науке рубленые и отшлифованные местной природой множественные структуры, которые уходили за пределы видимости фонаря. Динамика игры света в этих гранях-зеркалах была огромная: все переливалось и сверкало, свет преломлялся и двигался по каждой грани, отражался и попадал в глаза, на мгновение ослепляя, потом снова смещался в сторону и снова попадал в глаза. За ореолом света в отражении покачивались десятки кривых изображений Храмова. Стоявшему вдали от людей Максиму стало не по себе от вида множества своих копий. Он попятился, не решаясь повернуться спиной к двойникам. Храмов был высокообразованным человеком – окончил Московский авиационный институт, получив специальность летчик-космонавт, и потому являлся стопроцентным «технарем» и прекрасно понимал, что отражение в зеркале – это лишь сформированное на сетчатке глаза и переданное в мозг представление об объекте, и нет на самом деле на гранях никаких оживших рисунков, но сейчас животный страх взял верх, и потому Храмов все пятился и пятился, пока не оказался вновь в круге света «Гефеста», выйдя из вязкой черноты.

– Какие у вас тут еще есть способы ориентирования? – раздался из рации голос Альберта Ивановича. Храмов развернулся и бодро зашагал в сторону коллег.

– Спутники пока что отпадают, – начал перечислять Толя, – магнитного поля нет, поэтому магнитные компасы мы сюда и не брали, по звездам тоже не сориентироваться, остается только гироскопический компас.

Толя и Храмов подошли к Еврину.

– Гирокомпасы встроены в каждое транспортное средство? – спросил Альберт Иванович.

– А то! – Толя кивнул. – Конечно, в каждое. У нас этих гирокомпасов тут навалом. Хоть магазин открывай!

* * *

Если бы они могли представить, какая беда их ждет…

…эти отражения… нет, это не монстры, не демоны, которые вылезут из зеркал… если