Обычный рейс - Николай Ричардович Остапцов

не превышает метра в самом глубоком месте, вода, которая оказалась надо мной, соответственно, тоже стала тяжелее и теперь в несколько раз сильнее давила на меня. Пришлось ползти по дну на более мелкое место, поднимая со дна грязь. Забрало скафандра измазалось до полной непрозрачности… Ползти нужно было недалеко, только непонятно – куда! Мне пришлось изрядно побарахтаться, пока я не понял, что слой грязи и воды надомной уже не так сильно давит… Лежать предстоит долго!

Эти несколько часов мне показались просто бесконечными. Наконец, пискнул таймер у меня в наушниках, давая понять, что время активного торможения уже закончилось.

Хватит прятаться от перегрузок!

Я изловчился, занял, как мне показалось, вертикальное положение, встал… И тут же упал, уткнувшись шлемом в какую-то преграду и поскользнувшись на скользкой жиже на дне бассейна. Начал протирать рукавом скафандра забрало шлема, но только размазал жирную жижу по стеклу…

– Вот же… безобразие! – в сердцах ругнулся я. – Гермощитки!

Я ведь их не убрал! И теперь из-за них не могу встать! Теперь – надо найти ПДУ! Я его засунул в гермокарман, только увидеть ничего не могу…

С большим трудом мне удалось оттереть жижу со стекла, чтобы через него хоть что-то разглядеть.

Так… ПДУ – в кармане на рукаве… Достаю. В перчатке не нащупаешь нужную кнопку, а увидеть… Да что тут разглядывать!

Нажимаю на место, где, по моему представлению, должна быть кнопка. Только почему-то ничего не поменялось, хотя гермощитки должны открываться с характерным звуком. Жму рядом – стало темно.

– Совсем хорошо!

Еще раз ту же кнопку… Свет включился. Теперь – чуть ниже…

Послышалось чуть заметное урчание моторчиков, поднимающих гермощиты.

Теперь мне удалось нормально встать. Я несколько раз попытался отмыть стекло скафандра, но смог добиться только нескольких просветов в жирной грязи.

Кое-как выбравшись из бассейна, я немного постоял, давая грязной воде стечь с меня, и медленно побрёл в душевую кабину, где около часа под горячими струями пытался отмыть скафандр прямо на себе. Чертовски трудное дело, учитывая, сколько он весит!

Наконец, окончательно обессилев, я выбрался из скафандра и поплёлся в командную рубку…

* * *

Я плюхнулся в кресло.

Цифры на экране быстро ползли снизу вверх, пытаясь показать мне параметры траектории. Совершенно бесполезная затея! После шести часов «купания» в бассейне, а потом – ещё часа стояния в тяжеленном скафандре под душем, я чувствовал себя абсолютным болваном, который способен только тупо смотреть на мелькание цифр. Наконец, я заставил себя встряхнуться и запросил графическое отображение.

Теперь – другое дело! Маленькое, «мультяшное» изображение моего «Альбатроса» скользило по тонкой линии оптимальной траектории. Орбитой это назвать трудно. Скорее, спираль или эвольвента, с каждым витком приближающаяся к Ганимеду. Лишь через несколько часов орбита станет эллиптической и можно будет заняться спасательными работами

Сколько же у меня есть времени?

Смотрю параметры, сравниваю своё «место»… Нормально! У меня почти десять часов! Замечательно! Я успею привести в порядок и корабль, и себя! Конечно, сажать «Альбатроса» на Ганимед – не стоит! То время, которое потеряю на спасательной операции, наверстать не смогу! Такие энергопотери, как при незапланированной посадке, потянут за собой сложную коррекцию траектории… Получается, что четырежды сесть на Ганимед и вернуться на «Альбатрос» получится быстрее и правильнее, чем один раз посадить «Альбатрос» на поверхность.

Ещё не факт, что удастся догнать Плутон, который за эти несколько часов успеет «убежать»…

Кстати, придётся подготовить к полёту «Шляпу» – десантную «тарелочку», которую так назвали за характерную форму ещё в стадии проектирования.

Робот-уборщик сейчас катался по полу в «Колхозе» и старательно отмывал жирную грязь, оставленную мной. У него получалось всё очень ловко. Я заглянул в клетку. Несчастные птицы всё-таки не пережили длительную перегрузку… Ладно, отправлю их на разделку – не от болезней же они погибли! Пусть робот-повар их осмотрит, может, что-то ещё пригодится в пищу…

Скафандр сушился. Не могу сказать, что он сильно изменился, хотя теперь уже не такой белоснежный, как в день старта. Ну и ладно!

Зашёл в отсек, в котором стояла «Шляпа». Быстренько осмотрел её: всё на месте, всё исправно! Заряжена полностью…

Да что с нею могло случиться? Автоматика следит за состоянием и заряженностью батареи, заправкой химических двигателей ориентации… Я её проверял больше как дань традиции и привычке.

Теперь – надо бы отдохнуть.

В итоге, у меня осталось шесть часов – вполне достаточное время для отдыха, чтобы не чувствовать себя варёным.

* * *

Ещё одна коррекция, и траектория «Альбатроса» замкнулась во вполне предсказуемую эллиптическую орбиту. Теперь мне ничего не стоит рассчитать местонахождение корабля в любой момент времени. Я согласовал работу бортовых компьютеров «Шляпы» и «Альбатроса». Теперь это вполне легко сделать в одиночку, хотя каких-то восемьдесят лет назад было по силам лишь целым коллективам инженеров, а в ЦУПе в одной смене работало около ста человек…

Задраиваю входной люк на потолке… Несколько секунд ожидания… Зелёные буквы на экране: «К ПОЛЁТУ ГОТОВ!»…

– Запуск!

Бесшумно отработали электромагнитные салазки. Едва заметно покачиваюсь… «Шляпа» проваливается… Собственно, никакого чувства «проваливания» нет! Просто глубокий полумрак причального шлюза сменила звёздная бездна. Сейчас я нахожусь с тёмной стороны «Альбатроса», да ещё с ночной стороны Ганимеда. А что можно поделать, если я не хочу потом причаливать к нему в темноте?

* * *

Ганимед почти не отличается от нашей Луны, если не заострять внимания на наличии кое-какой атмосферы, другом составе грунта и чуть большей силе тяжести. Отыскать терпящих бедствие исследователей оказалось также достаточно просто – рация продолжала работать.

Спустя час после отделения от «Альбатроса» я уже был на поверхности и сидел в «Шляпе» буквально в ста метрах от складского модуля с развороченной задней стенкой. Чуть поодаль стоял перевёрнутый на бок жилой модуль и десантная капсула, на которой исследователей высадили на поверхность. Я вылез из кабины «Шляпы» и попытался подойти к постройкам. Честно говоря, получилось далеко не с первого раза. То и дело я падал. Никак не получалось приспособиться к непривычно низкому тяготению спутника Юпитера.

Наконец, я сладил и с тяготением, и с непривычной центровкой скафандра и добрался до разрушенного модуля.

Вид – ужасный! Модуль был практически полностью уничтожен взрывом кислородного баллона, а главное – погиб один из исследователей. Не буду расписывать, как всё в нём выглядело – жутко даже вспоминать разорванный на куски вместе с несчастным парнем, забрызганный кровью и обгоревший скафандр…

Увидев, что в складском модуле спасать некого, я поплёлся к уцелевшему, хотя и опрокинутому набок жилому модулю.