Джек Макдевит - Жар-птица

Ознакомительный фрагмент

– Вовсе нет, – ответила я. – Музыку или слова?

– И то и другое. У Криса было много талантов.

Что ж, подумала я, может, в этом что-то есть. Может, и впрямь не стоит так быстро отказываться от потенциального клиента. На очередной картине Крис и Элизабет стояли на краю обрыва, над освещенным луной океаном.

– Они жили на острове Виргиния, – сказала Карен. – Я уже говорила?

– Да.

– Великолепное место. Бывали там?

Остров Виргиния находился на другой стороне планеты.

– Нет, госпожа Говард. Боюсь, не было возможности.

Она снисходительно улыбнулась.

– Вам следует почаще выбираться из своего кабинета. Хоть мир посмотрите.

На голове у Робина была карпатская шляпа, сдвинутая набок. Они с женой стояли спиной к камере, склонившись друг к другу и глядя в сторону моря. Хотя они и не держались за руки, картина выглядела удивительно романтично.

Еще один снимок: Робин идет по терминалу с небольшим чемоданчиком в руке, на плече – сумка с электронным блокнотом.

– Это особенно интересная фотография, – сказала Карен.

– Почему?

– Он отправляется в свой последний полет.

– В том полете что-то случилось?

Новый презрительный взгляд в мою сторону.

– В самом конце, – сказала она.

Похоже, ей не хотелось продолжать разговор на эту тему. Я не стала настаивать.

Всегда оставался шанс, что предложением кто-нибудь заинтересуется.

«Пусть решает Алекс», – подумала я.

– Очень хорошо, госпожа Говард, – сказала я ей. – В ближайшее время мы свяжемся с вами. Если мы согласимся заключить сделку, у господина Бенедикта могут появиться дополнительные вопросы, и он наверняка захочет увидеть оригиналы.

Она дала мне понять, что серьезно сомневается в моей компетентности.

– Если честно, – сказала она, – меня вообще удивляют ваши колебания. Вы сами говорили, что работаете с артефактами, имеющими отношение к выдающимся личностям. Если мой зять к ним не принадлежит, я с трудом представляю, кого вы имеете в виду.

– Госпожа Говард, поймите: он был физиком. Я вовсе не умаляю значения этого факта, но ученые редко становятся знаменитостями. А цену поднимает именно знаменитость. Нужна уверенность в том, что наши клиенты им заинтересуются и что мы сможем воздать должное ему. И вам.

Карен встала.

– Мне кажется, вы не хотите откровенно все сказать.

– Жаль, если это так выглядит. Я старалась быть честной с вами.

– Конечно. Полагаю, вы не станете возражать, если я сделаю предложение кому-то еще?

– Вам решать, госпожа Говард.

– На всякий случай оставлю вам чип.

Мы подошли к двери. Дверь открылась, и Карен шагнула на крыльцо.

– Меня всегда удивляло, – заметила она, – что мелкие компании не в состоянии толком обучить своих сотрудников.

Я вежливо улыбнулась.

– Что с его искином? Он доступен?

– Нет, – ответила она.

– Почему? Этот предмет был бы, наверное, самым ценным из всех.

– Элизабет его стерла.

– Странно. Зачем?

– Понятия не имею. Я узнала об этом лишь после ее смерти.

Алекса в доме не было. Когда пришла Говард, я рассылала клиентам сообщения о том, что мы нашли нужные артефакты, а иногда – что они недоступны или мы не в состоянии их найти. Часто предметы просто исчезали и оказывались у тех, кто не общался ни с кем или не желал продавать их ни за какую цену. Иногда артефакты похищали, и они надолго пропадали из виду. Ценные вещи пропадали на несколько столетий, чтобы затем всплыть снова.

Я возвратилась к прерванной работе и уже собиралась сделать перерыв на обед, когда вернулся Алекс после очередной тренировки: тогда он в основном плавал в бассейне «Деланси». Стряхнув снег с пальто, он широко улыбнулся, намекая на то, что жизнь прекрасна и удивительна. Я улыбнулась в ответ.

– Как я понимаю, Одри сегодня тоже там была, – сказала я.

– Нет, – покачал головой Алекс, – сегодня утром она выбраться не смогла.

– Когда сядешь за автобиографию, Алекс, у меня будет готовый заголовок.

– Какой же?

– «В „Деланси“ нет недостатка в красивых женщинах».

– Слишком длинно, Чейз, – усмехнулся он.

– Ну, не знаю…

– И потом, заголовок никогда не начинается с предлога.

– Гм…

– У тебя множество талантов, дорогая, но писателем тебе не стать. – Он снял шапку и шарф. – На улице холодно.

Метель была первой в этом году и самой ранней на моей памяти. Алекс сел и стал снимать ботинки.

– Есть что-нибудь интересное?

– Как считает Мэк Дарби, нам следует приложить больше усилий, чтобы заполучить стилет.

Этим стилетом Николас Уэскотт заколол свою юную невесту, что привело к революции, уничтожившей Фремонтскую республику.

Алекс сбросил один ботинок.

– Китинг его не отдаст, разве что под дулом пистолета.

– Я ему так и сказала. Естественно, в других выражениях. Я не очень доверяю Дарби.

– Не беспокойся. Он слегка вспыльчив, но, вообще-то, и мухи не обидит.

– Так или иначе, Алекс, он говорит, что хочет попытаться. Мол, если кто-нибудь убедит…

– Что он предлагает?

– Поговори с ним сам.

– Ладно. Что-нибудь еще?

– Слышал когда-нибудь про Криса Робина?

– Того самого Криса Робина?

– Физика, который сочинял песни.

– Да, это он. Он написал «Свет звезд и ты». – Алекс рассмеялся. – Чейз, он знаменит.

– Если ты так считаешь…

– Думаю, ты слишком много времени проводишь у себя в кабинете.

– Примерно так сказала и она.

– Кто это «она»?

– Его невестка.

– Ты разговаривала с невесткой Криса Робина?

– Да. Она была здесь. Хочет продать кое-что из его вещей.

– Очень интересно.

– Правда?

– Чейз, он знаменит вовсе не из-за «Света звезд» и не из-за физики. Он прославился тем, что исчез и никто не знает, что с ним случилось.

Я наконец вспомнила. Физик, который вернулся к себе, вышел из скиммера возле двери своего дома, но так и не вошел в нее.

Алекс покачал головой – «печальная история».

– Поэтому все, что связано с ним, имеет ценность.

– Да, теперь вспоминаю.

– Расскажи мне про эту невестку.

– Ее зовут Карен Говард. Она унаследовала все имущество и хочет продать кое-что из его личных вещей.

Алекс широко улыбнулся.

– Звучит многообещающе. Что у нее есть?

Я показала ему изображения предметов, и он сделал несколько заметок.

– Ладно. За кольцо, вероятно, можно получить приличную цену. Что с домашним искином?

– Его стерли.

Алекс застонал.

– Как это могло случиться?

– Понятия не имею.

Он сбросил второй ботинок.

– Ладно, книги тоже могут чего-то стоить.

– По ее словам, Робин обычно делал в них записи.

– Это хорошо. Ты ведь их видела? Книги?

– Некоторые.

– Ладно. Я хотел бы отправиться туда и взглянуть сам.

– Я договорюсь.

– Хорошо. Удивительно, что ты еще не занялась этим. Есть проблемы?

– Алекс, я не думала, что мы возьмемся за это дело. Разве что из-за его песен.

Алекс снова улыбнулся.

– Ну вот, мы беремся.

– Что же такого он совершил, кроме того, что бесследно исчез?

– Чейз, а что он еще должен был совершить? Если составить перечень людей, пропавших без вести за много лет, окажется, что почти все они знамениты – но в основном благодаря этому. Больше ничего не требуется. А Крис Робин находится в первой десятке.

Я позвонила Говард и сказала ей, что мы готовы представлять ее интересы. Мы договорились о встрече вечером следующего дня. Я стала собирать информацию о Кристофере Робине.

Пилот, часто летавший вместе с ним, высадил своего пассажира возле его дома на острове Виргиния в первый день весны 1393 года, около одиннадцати часов вечера. Дата запоминающаяся – именно тогда случилось Большое землетрясение в Коландре. Пилота звали Чермак.

Дом Робина стоял в уединенном месте на южной оконечности острова. Юноша и девушка, которые прогуливались по берегу океана, видели прилетевший скиммер. Элизабет, вероятно, спала.

Робин, судя по всему, так и не вошел в дом, и никто его больше не видел.

По странному стечению обстоятельств эта ночь оказалась последней и в жизни Чермака. Они с Робином прилетели на челноке со станции Скайдек на терминал Васильева в Коландре. Оттуда Чермак доставил Робина на Виргинию, а затем отправился к себе в Кейтон-Ферри, прибрежный городок в пятистах километрах к северу от острова. Как раз в это время началось землетрясение.

Чермак стал одним из героев тех трагических событий. Есть фотографии, на которых он, обожженный и окровавленный, выносит детей из горящих зданий, оказывает первую помощь, вытаскивает людей из искореженных машин. На одном из особенно драматичных кадров он бежит по крыше многоэтажного дома, окруженный пламенем.

Через два часа и семь минут после первого удара на берег обрушилась приливная волна, разрушив большую часть Кейтон-Ферри и уничтожив терминал Васильева.