Татьяна Лыткина - Кассиопея- Москва

Павел медленно кивнул. Это правда. Если Мишка пообещал молчать — это могила. Одно утешает — кому попало и не подумав, он свое слово не дает.

— Ты уверен, что то, что знаешь ты, не обязательно нужно знать Середе? — задал он прямо волнующий его вопрос.

— Уверен, — кивнул головой Михаил. — Она и ему сама все расскажет. А я не доверял ей больше всех из нас, зато теперь доверяю на все сто.

— Почему? Чем она тебя купила? — с неприязнью спросил Павел.

— Паш, спокойно. Меня можно купить только одним — правдой. Такое незачем придумывать. Так не врут. А ты не злись, тебе совершенно не из-за чего злиться, — вдруг улыбнулся Михаил. — Она ко мне пришла со всеми своими тайнами именно потому, что я ей совсем не верил. А она такой человек, что не выносит, если ее считают врагом.

— Человек? — удивился Павел.

— Человек, — кивнул Копаныгин. — Пашка, она больше человек чем мы с тобой. Слушай, иди уже к Федьке, ты все эти нюансы потом с Ли обсудишь. Ты извини, что я вам помешал, но у вас времени впереди много, успеете разобраться.

Павел устал удивляться, и извинения от Мишки, который раньше скорее откусил бы себе язык, чем попросил бы прощения за подобные пустяки, принял как должное.

Отчеты девушки приготовили. Виктор долго сидел с этими файлами в кабинете, и, как всегда в трудные моменты, позвал Павла к себе.

— Пашка, я не могу сам это решить, — как-то растерянно встретил он его на пороге кабинета. — Я чувствую, что знаю решение, но не могу его вывести, потому что я сейчас необъективен.

Павел прошел вслед за командиром, сел в свое привычное кресло — напротив Середы, принял от того отчеты и погрузился в их изучение. Читал, обдумывал, а в голове вертелись мысли — вот оно, отцовство. Это когда личное перемешивается с работой, долг тянет в одну сторону, а семья, ребенок — в прямо противоположную. Когда знаешь ответ, но страх за близких мешает его принять. Витька молодец, что не стал выдавать свою слабость за решение, пусть для этого и пришлось признаться, что сам он не в состоянии справиться с проблемой.

Павел закончил изучение отчетов и выключил монитор.

— Вить, что тут думать? Вроде бы, все в порядке, но все равно, наверняка никто ничего не может сказать. Даже Лиэлл не утверждает, что неоднократно наблюдала рожденных в полете детей. Так что… Ничего страшного, что мы потратили время на установку и отладку ускорителей и генератора защиты. Теперь у нас есть в резерве эта сверхскорость. Если понадобится — мы сможем воспользоваться уже готовым. А пока — пойдем дальше согласно старым расчетам до рождения ребенка. Думаю, ребята поймут. Сократим расход воды, Лобанов подумает, что можно изменить с циркуляцией в системе жизнеобеспечения. Он же нам обещал, — усмехнулся Павел.

— А Лиэлл?

— Прости, — решительно задавил в себе последние сомнения Павел, — но это вообще не имеет значения. Решаем здесь мы, и Лиэлл, кстати, это признает. Она же, если вспомнишь, первая и предложила перенести разгон. Так что она примет это.

Виктор помолчал, потом поднял голову, и Павел увидел в его глазах облегчение.

— Спасибо, Пашка. Я сам хотел решить так же, только не знал, как мне это обосновать.

— А не надо ничего обосновывать. Вить, за кого ты ребят принимаешь? Все же всё понимают. И Лиэлл…

— Кстати, я попросил ее зайти. Она ждет в коридоре. Мне показалось, я должен сообщить ей сейчас, до совещания. Ты не против?

Конечно, Павел не был против. За эти сутки, что девушки скрывались в лаборатории, готовя отчет для Виктора, он совсем не видел Лиэлл. Странно было признаваться самому себе, но ему ее не хватало. И сейчас он обрадовался возможности просто увидеть ее, услышать голос…

Виктор некоторое время наблюдал за его лицом, потом тихо покачал головой.

— Пашка, Пашка, а ведь я тебя предупреждал.

— А что? — постарался удивиться Павел.

— Да ничего. Позови ее, пожалуйста.

Павел вышел в коридор, Лиэлл стояла у поворота и тихо говорила с кем-то невидимым за углом.

— Ли, заходи, Виктор ждет, — позвал он ее. Лиэлл кивнула тому, за углом и пошла к кабинету.

— Все будет хорошо, — услышал Павел голос Копаныгина. Вздохнул и зашел вслед за девушкой, пропустив ее вперед.

— Я понимаю, — спокойно отреагировала Лиэлл на их решение. — Все правильно. Не горит. Конечно, подождем.

— Ли, я хотел спросить… — как-то нерешительно начал Виктор. Павел насторожился. — В отчете есть одно место… Ты предлагаешь свой опыт, как человека, имевшего дело с акушерством. А ты уверена, что ваша и наша анатомия настолько схожи?

— Во-первых, Варя и Юля провели полное исследование моего организма, — усмехнулась Лиэлл. — Мы идентичны, и ты это тоже знаешь. Во-вторых, я достаточно давно живу на свете, чтобы иметь возможность столкнуться с рождением детей на собственном опыте — как акушера и как… — она прервалась на секунду, бросила непонятный взгляд на Павла, и продолжила, — …и как пациентки. У меня были дети.

— Были? — вырвалось у Павла чуть раньше, чем он прикусил язык. Виктор скользнул по нему укоряющим взглядом — какое это имеет значение!

— Они уже умерли, — спокойно ответила Лиэлл. — К сожалению, они не унаследовали мое долголетие.

По реакции Виктора Павел понял, что тот в курсе истинного положения дел с возрастом гостьи, но все равно, Лиэлл его не убедила.

— Есть еще и «в-третьих», — вздохнула и решительно продолжила Лиэлл, которая тоже это поняла. — Я имела дело именно с вашими женщинами и вашими, земными, детьми.

— Где? — одновременно перебили ее Павел с Виктором.

— Там, где вы подумали. На Земле.

Немая сцена затянулась ненадолго. В конце концов, подозрения у обоих были уже давно, просто неожиданно было, что она сама об этом заговорила.

— Ли, тебе не кажется, что об этом надо было сказать? — чуть растерянно спросил Виктор.

— Я и говорю, — пожала она плечами. — А раньше это было ни к чему. Вы совсем иначе это восприняли бы.

— Я думаю, — медленно сказал Виктор, — я думаю, надо, чтобы ты рассказала об этом всем. Чтобы не было недомолвок, слухов, секретов и непонимания. Согласна?

— Согласна. Сюда всех позовешь или пойдем в классную?

— Да ладно, сюда все поместятся, — все так же медленно, будто раздумывая, сказал Середа. — Козелков, пригласи всех из рубки ко мне, пожалуйста… Или нет, сиди тут, я сам.

Когда Виктор вышел, они некоторое время молчали.

— Значит, твои сведения о нас, язык и все эти… «не дождетесь» — не из моего сознания? — нарушил Павел молчание, как бы продолжая тот, оборванный Михаилом, разговор.

— Нет, — спокойно ответила она и присела, по привычке, на край стола. — На такие фокусы даже меня не хватило бы. Конечно, это опыт.

— Мишка знал? — Павел сам удивился, насколько именно этот вопрос интересовал его больше многого другого.

— Знал, — кивнула Лиэлл. — Я рассказала ему все тогда, перед твоим днем рождения. Иначе он выжил бы меня отсюда. Я чувствую таких людей очень хорошо. Он похож в этом на Матиэллта. Если он подозревает кого-то, то будет подозревать до тех пор, пока не узнает всей правды… если честно, он знает обо мне сейчас больше, чем я хочу рассказать остальным. Но это уже личное, никак не связанное… Нет, вру, связанное с моим пребыванием на Земле, непосредственно связанное, но я не хочу сию минуту говорить об этом всем.

— А Мишке можно было сказать?

Лиэлл засмеялась.

— Знаешь, если бы ты не зациклился так на Мише, а равнодушно сказал бы — ну и не надо, я была бы разочарована… Я не могла сказать ему не все, он чувствует недомолвки, и от этого еще хуже подозревает. Я и тебе расскажу все, только потом, хорошо?

Он не успел ответить, потому что вошел Виктор, а за ним все остальные. Копаныгина не было, отметил про себя Павел. Зато последним деловито забежал Барсик, тут же безошибочно нашел Лиэлл и принялся тереться белоснежными боками о ее ноги.

— Мишка остался в рубке, сменил Федора, — пояснил Виктор. — Начнем? Ли, не будем тянуть, тебе слово. Рассказывай.

Лиэлл вышла вперед, ребята невольно сгруппировались небольшим амфитеатром перед ней. Улыбнулась.

— Погаси свет, Витя, — попросила она неожиданно.

Виктор удивился, но просьбу выполнил.

— Я лучше буду показывать, — негромко прозвучал в черной тишине голос Лиэлл.

Павел, устроившийся чуть в стороне, не успел удивиться словам. Потому что пришлось удивляться совсем другому.

В густой тьме, прямо перед ними, загорелись бледные огоньки звезд. Сперва казалось, что это эффект непривыкшего к темноте зрения, но они становились все ярче, их все прибавлялось, и вскоре оказалось, что вокруг — абсолютная пустота, заполненная звездным сиянием.

— Мы находимся в вашей точке отсчета. На этом месте должно быть Солнце, — начала говорить Лиэлл. Голос ее был слегка напряжен, но спокоен. Говорила она ровно и без запинок, хотя иногда ее дыхание чуть прерывалось. Да она показывает миражи из своего сознания, — осенило Павла. Не перетрудилась бы… Но потом мыслей не осталось, только совершенно щенячий восторг. Никогда больше — ни до, ни после этого рассказа ему не приходилось пережить такое чувство полета и волшебного единения со Вселенной.