Меня зовут Адам. Первая книга - Ленар Гиниятович Хатбуллин

вступает усталость и происходящее отматывается обратно, именно в миг, который был до этого ускорения. Кто-то прервал его, не иначе, пока этому не научен. Вообще, случайно сделал или задел, как эффект бабочки или домино.

Происходящее сливается с усталостью. Начинаю уноситься в понятие жизни, проскальзывающей мимо меня, который смотрит и видит суть. Глаза уносят будущее, наталкивающееся на них, случайно зацепив, и также уходят из угла зрения, которое не всё может воспринять. Всё смазывается, становиться блеклым, не значимым подобием. Глаза слипаются. Проносится и прошлое, куда хотел бы вернуться, но сначала надо найти память. Она тоже убегает. Хочу побежать вослед, но устал. От перемотки? Возможно. Всё уходит из глаз, оставляет одного в пространстве. Время тоже куда-то ушло, и остался один. Сижу, зеваю, хожу. Но устал делать и это. Засыпаю. Ухожу в сон. Всё рушится в моих глазах вниз, как падающие капли времени, – песок из часов, которые больше не вмещают меня.

Глава № 7. В погоне за памятью. Первая часть

И начинает прорисовываться и видится, как обозначенный и стройный строй мыслей, которые следуют одна за другой, следуя в познание и во всё, что с ним связано. Начинаю прозревать и видеть то, что таится за пеленой тайны и понимание видимых причин в олицетворении смысла и видении того мира, что кажется, на первый взгляд, немыслимым и не отраженным, ибо не знаешь и не ведаешь, каким образом ты обретешь понимание того, что надо увидеть и прорисовать, видя значимость. Также значит и разность понятий, когда некоторые слова обретают разные смыслы при ином взгляде на мысли, которые рождаются при осмысливании явлений и понимания всего по-иному, ибо взгляд на события исходит изнутри мыслящего субъекта, творящего бытие так, как думает. Сила мысли равнозначна её реальному отображению и пониманию того, что надо достичь. Либо полная противоположность, либо понятийный разбор, который должен случиться, как зацепишься за тайный смысл. Но он и не хочет показаться, потому всё время сокрыты, и не разгадать, где были в предыдущий момент времени, являющейся толщей воды, скрывающей суть.

Как разгадать, где он обитает? Как разобрать событие, которое пока показывается в голове, и несет отображение сути, которая сомкнулась в полном отображении и тесной связью с миром, откуда исходит эта вещь, ибо всё подвластно измерению и разности понятий. Их единство поражает обилием познания, которое может открыться при изучении, детально думающееся и зреющееся в умственном значении жизни. В них принимает различные смысловые оттенки, которые и рисуют этот мир. Понять их означает отобразить всю суть, скрывающуюся, и в моменте открывается знание, в которое окунаешь перо мозга, дабы ведать, что увидено, и описывать то, что нуждается в отображении. Не всё несет смысл, иное обладает кажущейся легкостью бытия, которое считается мишурой, и мешает познанию, осмыслению жизни и видимых границ, которые всё отдаляются при таком рассмотрении, не нацеленное прямо на объект. Это не правильный метод, который не применим в этой ситуации. Надо по-иному.

Не то рассмотрение и изучение познаваемого объекта несет не правильную трактовку, что не так отобразиться, и не будет ясно отраженной в реалиях, которые нуждаются в полном отражении и значениях, что ничего не теряется и создается вновь так, как необходимо для смысла. Эта целесообразность того, чтобы полно отразить имеющуюся суть, которая понимается, как знание о будущности явлений, и зависит от того, как на неё посмотреть и увидеть то, что кроется. Изначально невозможно видеть сути всех явлений.

Но тренировки, которые не прекращаются, могут дать познание, выводящее к лучшему маршруту по построению логичности поиска, а не мнимого пути, который может запутать, а не вывести из лабиринта знания. Метод изучения всегда должен обладать понятностью и выверенностью действий, как четко обозначенный шаг, который печатается, не замечая проходящего бытия, отвлекающего от истинного познания. И оно должно всегда вести к цели, которая будет маяком в знании. Со светом может обрести границы цели и восприятия, которые выведут из пучины бездействия, и приведут к итогу всего поиска, а именно, к истине. Конечно, в первое время она увиливает и нельзя точно узнать, где находиться, и точно ли знаешь, где находиться понимание того, где есть она. А то легко запутаться в поиске и неправильной трактовке самого понимания этого слова. Некоторые имеют ввиду путь, который понимается, как видимый объект, но таковым не считается. Причины.

Первая говорит о том, что понятие должно быть четко обозначено и, чтобы смыслов, точно отражающие его, всегда был один, а не множество, иначе происходит путаница у неискушенного мозга, который может утратить ощущение реальности и понимание того, что делает. Бессистемный подход рождает хаос, который отталкивает нить познания, запутывая всё сильнее, и сложнее найти исходное значение, и, вообще, познать знание и уловить текучесть жизни. Её надо описать. Иначе, каким образом, можно ухватиться за мысленное отображение объекта, если даже поиск не правильно обозначен и не понятно, где найти след, который простыл и утратил качества, плотно связанные с отображением. Понятие может становиться бестелесным и тогда следует искать его в мире отдельном, которому можно посвятить другую книгу, но говорим сейчас о другом. Об обозначении причины, а не решении.

Во-вторых, видимое знание о начале пути может спутать карты, и не понять, с чего начать довольно сложно. Если знание само по себе будет не обозначенным, а будет искаться полное отражение, то само понятие будет обрывисто нарисованным, не ясные силуэты и понятия, в которых трудно понять значение линий. Какая истина кроется в символах и шифром, запутывающий зрение, которое хотело бы не сталкиваться с такими проблемами, а сразу приступить к изучению понимание, а не играть в дешифровщика. Какой смысл в письменах, если невозможно отгадать и части сомкнутого знания, которые тогда и теряется, когда не правильно записано или слишком мудрено описано, что нет сил для изучения сказанного. Поиски пути для постижения истины, а не сам путь, который занимает половину от того, что хотелось сказать или познать в начинании значимого объекта. Надо знать изначально, что хочешь сказать конкретным событием.

А какие слова лучше утаить и не впрягать в текст, это уже задача автора, начинающего понимать и исходить из сложности восприятия для других людей, которые не живут в знании, что надо увидеть и разгадать его, таким образом, как скрыл автор. Или слишком много тайных ходов или троп, которые кажутся опрятными на вид, они, скорее всего, прячут смысл за праздностью говорения, а не отражают суть, что надо подобрать