Встреча с хичи. Анналы хичи - Пол Фредерик

Невозможно пропустить предприятие Эсси по приготовлению быстрой пищи. Арки из сверкающего голубого металла хичи можно встретить в любом уголке мира. Для нас на балконе веревками выгородили место, и Эсси встретила меня на лестнице улыбкой, поцелуем и вопросом:

– Робин! Послушай! Здесь хотят подавать жаркое с майонезом. Позволить им?

Я ответил на ее поцелуй, но через плечо смотрел на наш столик.

– Решай сама.

– Да, конечно, я решу. Но это важно, Робин! Ты знаешь, у нас были трудности с дублированием жареного картофеля. А теперь майонез? – Тут она отступила на шаг и внимательно посмотрела на меня. Выражение ее лица изменилось. – Ты так устал! Так много морщин на лице! Робин, как ты себя чувствуешь?

Я ответил ей своей самой очаровательной улыбкой.

– Просто есть хочу, дорогая! – воскликнул я и с наигранным энтузиазмом посмотрел на тарелки. – Послушай! Отлично выглядит! Что это такое?

– Это чапати[2], – с гордостью ответила она. – А еще блины. Посмотрим, как они тебе понравятся. – Так что мне пришлось все попробовать, а мой живот совсем не просил об этом. Тако[3], чапати, рисовые шарики с кислым рыбным соусом, блюдо, которое больше всего напоминает вареный ячмень. Не все в моем вкусе. Но все съедобны.

Это тоже дары хичи. Хичи передали нам свое великое знание, что все живые ткани, включая ваши и мои, состоят в основном из четырех элементов: углерода, водорода, кислорода и азота – СНОN – СНОN-пища. И так как кометные газы тоже состоят из этих четырех элементов, хичи построили Пищевую фабрику в нашем Оортовом облаке, где висят кометы, дожидаясь, пока Солнце вытащит их и пустит по нашему небу.

СНОN, конечно, еще не все. Нужны и другие элементы. Из них наиболее важна сера, затем натрий, магний, фосфор, хлор, калий, кальций – не говоря уже о небольших добавках кобальта, чтобы создавался витамин В12, хрома для глюкозной выносливости, йода для щитовидной железы, лития, фтора, мышьяка, селена, молибдена, кадмия и еще многих. Вероятно, нужна вся периодическая система, хотя бы в следах, но большинство элементов в таких малых количествах, что не нужно беспокоиться об их добавке к похлебке. Хотите вы того или нет, они появляются с другими компонентами. Итак, химики Эсси вырабатывали и сахар, и специи, и производили пищу для всех – и не только чтобы оставаться в живых, нет, вкусную пищу, которую хочется есть, отсюда чапати и рисовые шарики. Из СНОN можно приготовить что угодно, если как следует помешать. И, помимо всего прочего, Эсси производила много денег, и к тому же ей это занятие нравилось.

Наконец я занялся чем-то, что мой желудок не отверг – похоже на гамбургер со вкусом салата из авокадо с кусочками свинины, а Эсси назвала это Большой Чон. Эсси каждую минуту вскакивала и куда-то убегала. Проверяла температуру инфракрасных нагревательных ламп, смотрела, нет ли грязи под посудомоечными машинами, пробовала десерт, подняла скандал из-за того, что молочные пирожные слишком тонкие.

Эсси заверила меня, что ее пища не может повредить, хотя мой желудок меньше верил ей, чем я. Шум на улице мне не нравился – это парад? – но вообще-то мне было почти удобно, насколько это возможно. Я настолько расслабился, что смог наслаждаться изменением в нашем статусе. Когда мы с Эсси появляемся на людях, на нас смотрят, и обычно смотрят на меня. Но не здесь. На продуктовых предприятиях Эсси звезда она. У всех напряжены мышцы спины, все взгляды, которые бросают украдкой, обращены в одном направлении, на большую леди-босса. Ну, она не очень леди: Эсси четверть столетия учил английскому эксперт – я, но когда она возбуждается, повсюду слышны «некультурный» и «хулиган»[4].

Я подошел к окну второго этажа, чтобы взглянуть на парад. Он двигался прямо по улице, по десять человек в ряд, с лентами, выкриками, плакатами. Прямо через улицу началась потасовка, мелькали полицейские, плакаты – сторонники вооружения против пацифистов. Невозможно определить, кто за что, они колотили друг друга плакатами, и Эсси, подойдя ко мне и доедая свой Большой Чон, посмотрела и неодобрительно покачала головой.

– Как сандвич? – спросила она.

– Отлично, – ответил я со ртом, полным углерода, водорода, кислорода и азота плюс микроэлементы. Она бросила на меня взгляд:

– Говори громче.

– Превосходно, – сказал я с усилением.

– Мне тебя не слышно из-за этого шума, – пожаловалась она, облизывая губы: ей самой нравится то, что она продает.

Я кивнул в сторону парада.

– Не знаю, хорошо ли это.

– Я думаю, нет, – сказала она, глядя с отвращением на группу людей, которых, как мне кажется, называют зуавами, – темнокожие люди маршировали в мундирах. Их национальные цвета разглядеть мне не удалось, но у каждого было скорострельное оружие, и они исполняли с ним упражнения: поворачивали, касались прикладом мостовой, заставляли снова прыгнуть им в руки, и все это не нарушая шага.

– Может, нам лучше пойти в суд? – спросил я.

Она подобрала последнюю крошку моего сандвича. Некоторые русские женщины после сорока расплываются, а некоторые сморщиваются и увядают. Не Эсси. У нее по-прежнему прямая спина и узкая талия, которая впервые привлекла мое внимание.

– Может быть, – ответила она, собирая свои компьютерные программы, каждую в своем особом веере. – Я в детстве навидалась военных мундиров, и теперь мне их не очень хочется видеть.

– Ну какой же парад без мундиров.

– Не только парад. Смотри. На тротуарах тоже. – И правда, примерно один мужчина или женщина из четырех были одеты в мундиры. Неудивительно, подумал я. Конечно, каждая страна сохраняла небольшую армию, но это что-то такое, что полагается держать в шкафу, вроде домашнего огнетушителя. Военных редко видели. А сейчас видят все чаще и чаще.

– Но ты все-таки устал. Нам пора идти, – сказала она, добросовестно сметая крошки со стола в одноразовую пластиковую тарелку и оглядываясь в поисках приемника мусора. – Дай мне твою тарелку, пожалуйста.

Я ждал ее у выхода. Присоединившись ко мне, она хмурилась.

– Приемники почти полны. Вручную их нужно убирать при шестидесятипроцентной наполненности. Что они будут делать, если одновременно уйдет много посетителей? Надо бы вернуться и поговорить с управляющим… о дьявол! – воскликнула она, выражение ее лица изменилось. – Я забыла свои программы! – И бросилась по лестнице назад, туда, где оставила информационные веера.

Я стоял у двери, ждал ее, глядя на парад. Отвратительно! Проходило настоящее вооружение, установки противоракет и бронированные машины; а за духовым оркестром шла группа, исполнявшая упражнения с автоматами. Я почувствовал, как двинулась за мной дверь, и отступил в сторону, чтобы выпустить Эсси.

– Нашла, Робин, – сказала она, улыбаясь, с толстой пачкой вееров в руках, когда я к ней повернулся.

Что-то похожее на осу просвистело мимо моего левого уха.

В Роттердаме нет ос. И тут я увидел, что Эсси падает и дверь над ней закрывается. Это была совсем не оса. Выстрел. В одном из этих автоматов был боевой патрон, и автомат выстрелил.

Я уже один раз чуть не потерял Эсси. Это было давно, но я не забыл. Старое горе ожило, словно было вчера, я отодвигал глупую дверь, склоняясь к Эсси. Она лежала на спине, лицо ее было закрыто связкой вееров, и когда я поднял связку, увидел, что, хотя лицо ее окровавлено, глаза открыты и смотрят на меня.

– Эй, Роб! – удивленным голосом сказала она. – Ты меня толкнул?

– Конечно, нет! Зачем мне тебя толкать? – Одна из девушек из-за стойки подбежала с грудой бумажных платков, я схватил их и указал на красно-белый полосатый электрофургон с надписью «Poliklinische centrum», который стоял на перекрестке из-за парада. – Вы! Быстрей сюда врачей! И полицейских тоже!

Когда появились полицейские, Эсси села и оттолкнула мою руку.

– Зачем врачи? – спросила она рассудительно. – Всего лишь кровь из носа, посмотри! – Так и есть. Пуля застряла в информационных веерах. – Мои программы! – воскликнула Эсси, не давая веера полицейским, которые хотели извлечь из них пулю. Но веера безнадежно погибли. И мой день тоже.