Возвращение в Полдень - Евгений Иванович Филенко

него выстроились неровной дугообразной шеренгой непроницаемо-черные опрокинутые конусы, между которыми змеился, блестя алмазными гранями и рисуя причудливые вензеля, суетливый поток какой-то квазиживой мелкоты… ни малейшего намека на порталы, пропилеи, ворота или хотя бы банальные двери, пускай даже с навесными замками… Защитные контуры Базы не утруждали себя интеллектронной дуэлью с незваными гостями. Раскусив хитрый замысел Феликса Грина и отдав ему должное, они внесли коррективы в собственную тактику. Никаких сетей, никаких обстрелов энергетическими пучками. Старый добрый таран. С налету и в лоб. Учитывая разницу в размерах, это выглядело столкновением легкого фронтового штурмовика и цеппелина. Где ни один, впрочем, не уступает другому в живости нрава и маневренности, а площадь контакта становится тактическим преимуществом. Зонды были изготовлены из сверхпрочной металлокерамики, ударные нагрузки были им нипочем, потеря ориентации не становилась фатальной. Потратив какое-то время на хаотическое рысканье и даже ввинтившись пару раз мордами в снег, стрекозы упрямо восстанавливали боевые порядки и превращали примитивную тактику Охотников в развеселые пятнашки…

11

– Прекрасный план! – объявил Мурашов с фальшивым воодушевлением. – А то обстоятельство, что нас всех снова убьют, очевидно, сообщает ему особенную пикантность. Не думал, что вы настолько мстительны, Консул.

– Еще час назад вы готовы были рискнуть, – напомнил Кратов.

– На адреналине я бываю готов и не на такие безумства, – возразил Мурашов. – Но теперь избыточная экзальтация рассеялась, я прекрасно себя чувствую, снова способен мыслить здраво, и мне нравится быть живым.

– Эх, – сказал Брандт, и все разом посмотрели на него. На лице навигатора снова установилось самое кислое выражение, какое только можно было себе представить. – Я согласен.

– На что вы согласны, коллега? – предупредительно осведомился Кратов.

– На то, чтобы меня снова убили, – пояснил Брандт унылым басом. – И потом, это мой «смауг». Так что стрелять тоже стану я. – Он говорил медленно, с ощутимым усилием, делая большие паузы между фразами. – А вы, если хотите, можете подыскать себе среди рухляди какой-нибудь «калессин». Тем более что толку от него будет немного.

– И нам понадобится «архелон», – напомнил Кратов.

– Да хоть два, – сказал Феликс Грин.

– Нет, именно один, – сказал Кратов. – Другой пусть остается где стоит. На тот случай, если ребята каким-то чудом окажутся на свободе и на том же месте, откуда их забрали.

– Промежуточный финиш, – сказал Мурашов, усмехаясь. – Пит-стоп… Вот что, Консул: я передумал. Какого черта?! Я пойду с вами и буду пулять во все стороны из этого, как его… «калессина», а вы станете наводить страх этим, как его… «смаугом». Конечно, из меня не такая удачная мишень, как из Брандта, но производить шум и сеять хаос я умею не хуже других.

– Храброе сердце злую судьбу ломает, а бодливой корове бог рог не дает,[13] – сказал Грин, ухмыляясь.

– Бог знает что вы несете, Феликс, – с осуждением откликнулся Мурашов.

– Это не я, – парировал тот. – Это классик.

– Все же согласитесь, что два навигатора на борту намного предпочтительнее одного медика, – упорствовал Мурашов, скорее по инерции, нежели из упрямства. – Тем более что моя должность даже не предусмотрена типовой судовой ролью.

– Моя тоже, – пробасил Брандт.

– Чтобы поднять корабль, – сказал Грин, – достаточно одного навигатора. Того же меня. Чтобы уронить корабль в штатный портал, ни одного не нужно. Особенно если принять во внимание, что ничего из перечисленного мы делать не собираемся.

– Пока весь экипаж не окажется на борту, – уточнил Кратов.

– Да, – сказал Грин. – И если учесть, что второго навигатора я всегда смогу вернуть в строй посредством лазарета. Lazare, иными словами, veni foras.

Брандт снова вздохнул. В последние часы он вздыхал особенно часто и горько, и совсем мало улыбался.

– Итак, я стреляю, – промолвил он. – Во всякую цель, которая не мы с вами, Консул. А вы во весь опор несетесь на восток…

– На условный восток, – сказал Кратов. – К металлосодержащим объектам. К базе Охотников.

– Непонятно зачем, – негромко вставил Феликс Грин.

– И если меня не убивают… – продолжил было Брандт.

– Не надейтесь, друг мой, – сказал Мурашов. – Эхе-хе… Пойду готовить ваш саркофаг к приему тела.

– Циник из меня в сравнении с некоторыми!.. – сказал Грин, ни к кому персонально не обращаясь. – Займусь-ка я лучше «архелонами». – Он поглядел на Кратова и упреждающе произнес: – Одним «архелоном».

Кратов молчал, стиснув зубы, медленно сжимая и разжимая кулаки. Затем промолвил, шаря взглядом по стенам и потолку:

– Парни, я знаю, что это паршивый план. Я знаю, что ни шиша у нас не получится. Из меня никудышный фрахтователь и паршивый стратег. Слишком мало информации, слишком много нервов.

– Не корите себя, Консул, – успокоительно сказал Феликс Грин. – Когда нет умных идей, сгодятся и дурацкие действия.

– Не сидеть же, в самом деле, сложа руки! – подхватил Мурашов.

В полном укоризны взоре Брандта ясно читалось: «Именно ты как раз и будешь сидеть сложа руки».

– А вот черт его знает! – вдруг произнес Кратов, свирепо морща лоб.

12

Сидя в кают-компании за изучением графий, сделанных зондами, Кратов слышал краем уха, как Мурашов добивается объяснений от навигаторов. «Зачем нужно было все усложнять, драматизировать? Эти марш-броски дурацкие… это ковбойство с фограторами… Разве нельзя просто поднять „Тавискарон“ и опустить рядом с логовом… э-э… м-м-м… оппонентов?» У него почему-то создалось ощущение, что дверь оставили приоткрытой намеренно. «Нельзя», – коротко ответил Брандт, но в подробности вдаваться не стал. «Но почему, почему?!» – упорствовал Мурашов экспрессивным шепотом. «Потому что так не делается, док, – жарко заговорил Феликс Грин. – Так не делается никогда! Корабль может совершать этакие маневры только с полным экипажем на борту. В том смысле, чтобы никаких отставших или пропавших без вести. По крайней мере, покуда их судьба не прояснится окончательно. А это именно наш случай. Люди должны знать, куда возвращаться. Люди должны быть уверены, что их ждут, что корабль именно там, где они его оставили, а не упрыгал в неизвестном направлении, как… как зеленая лягушка». – «Это что, какое-то уложение Корпуса Астронавтов?» – спросил Мурашов с тусклой иронией. «Это негласное правило, выработанное годами практики», – раздельно и несколько сердито произнес Брандт.

Кратов сразу же вспомнил, как двадцать с лишним лет назад тащился по чокнутой планете Уэркаф, которая потихоньку занималась пламенем чудовищного катаклизма, один, совсем один, так сложилось… он был едва живой