Корабль поколений - Александр Шуравин

созерцая черноту космоса, усеянную разноцветной «пылью» звезд. Потом на экране появилось изображение командира.

— Добрый день, уважаемые товарищи, — сказал он, — в связи со вчерашним инцидентом всем членам миссии необходимо пройти собеседование у психолога. Расписание посещений находится в общих файлах. Хорошего дня.

— Нам к мозгоправу завтра, — сообщи Самоснов, войдя в сеть через свой нейрочип.

— Чем предлагаешь сегодня заняться?

Михаил пожал плечами, отрываясь от созерцания космоса.

— Насколько я помню, ты как-то хотела прослушать лекцию профессора Лебермана. Сегодня он как раз рассказывает о парадоксе Ферми.

— Правда? Я, конечно, не сильно интересуюсь инопланетянами, я, почему-то уверена, что мы в лучшем случае обнаружим на Проксиоме Центавра b только бактерии или примитивных червяков, но… давай, сходим, послушаем.

— Лекция начнется через пять минут. Нужно поспешить.

Они быстро покинули каюту, и бегом ринулись к лестнице. Цепляясь за скобы, поднялись в «трубу». А там еще пришлось преодолеть довольно ощутимое расстояние, прежде чем оказаться в конференц-зале. Лекция началась буквально через секунду после того, как они, запыхавшись, вбежали в зал.

В зале царил полумрак. На голографическом экране, парящем в центре комнаты, мерцала звездная карта. Профессор Леберман, пожилой мужчина с густой седой бородой и пронзительным взглядом, стоял рядом, держа в руках лазерную указку.

— Итак, — начал профессор, обводя взглядом собравшихся, — как вы знаете, парадокс Ферми формулируется следующим образом: если Вселенная настолько велика, а условия для возникновения жизни настолько распространены, то почему мы до сих пор не обнаружили никаких признаков внеземных цивилизаций?

Ульяна и Михаил, тем временем, пытались отдышаться, пристроившись на задних рядах.

Профессор Леберман продолжал, демонстрируя на экране различные гипотезы, объясняющие парадокс. Он говорил о теории Великого фильтра, о том, что цивилизации неизбежно уничтожают себя, о гипотезе зоопарка, о том, что нас намеренно не замечают, и о множестве других, не менее интересных, предположениях.

Внезапно профессор Леберман сделал паузу, оглядел аудиторию и произнес:

— Но сегодня я хочу поделиться с вами одной теорией, которую мало кто рассматривает всерьез. Теория эта… о нашей собственной неспособности воспринимать внеземной разум.

В зале повисла тишина. Профессор Леберман сделал глубокий вдох.

— Мы, — сказал он, — ищем то, что соответствует нашим представлениям о жизни. Мы ищем радиосигналы, космические корабли, инженерные сооружения. Мы ищем отражение самих себя в других цивилизациях. Но что, если внеземной разум настолько отличается от нашего, что мы просто не можем его распознать? Что, если он проявляется в формах, которые мы не в состоянии понять или даже заметить?

Он обвел взглядом аудиторию, словно пытаясь оценить реакцию.

— Представьте себе, — продолжил профессор, — что разум Вселенной не локализован в отдельных организмах, а является частью самого пространства-времени. Что, если гравитационные волны, космический микроволновый фон, даже законы физики — все это проявления разума, настолько огромного и сложного, что мы не можем его постичь?

Ульяна почувствовала, как по спине побежали мурашки. Что-то в голосе профессора, в его странных словах, заставило ее насторожиться.

— Что он несет? — изумленно прошептал кто-то на соседних рядах.

— И, возможно, — заключил профессор Леберман, глядя прямо на Ульяну, словно видел ее насквозь, — мы уже давно окружены внеземным разумом, но мы просто слишком слепы, чтобы его увидеть. Мы слишком заняты поисками себя в космосе, чтобы заметить, что он уже внутри нас.

В зале раздались робкие аплодисменты. Лекция закончилась. Ульяна и Михаил молча вышли из зала.

— Он… странный, — пробормотала Ульяна, глядя в спину удаляющемуся профессору.

— Просто эксцентричный ученый, — ответил Михаил. — Это… бывает… среди ученых.

Но Ульяна чувствовала, что что-то не так. Слова профессора Лебермана задели ее за живое, посеяв зерно сомнения в ее разуме. Она не знала, что это было, но она чувствовала, что они находятся на пороге чего-то невероятного… и, возможно, очень опасного.

— Куда теперь? — спросил Самсонов, — можем, в обсерваторию?

— Давай.

В обсерватории на этот раз оказались посетители. Две незнакомых девушки и парень разглядывали экран телескопа, на котором, среди звезд присутствовало слабое серое пятнышко очередного транснептунового объекта с именем, состоящим из множества цифр, а в обзорной комнатке Михаил и Ульяна обнаружили Натаниэя и Ван Юйцзе, которые, держась за руки, смотрели как по черному небосводу проноситься потерявшее былую яркость Солнце.

— Привет, — поздоровалась Ульяна.

Натаниэль и Ван Юйцзе вздрогнули, словно очнулись от глубокой задумчивости. Ван Юйцзе слегка покраснела и выпустила руку Натаниэля.

— А, привет, ребята, — ответил Натаниэль, стараясь выглядеть непринужденно. — Просто любуемся… закатом. Или, не знаю, как назвать удаляющееся Солнце.

Он нервно усмехнулся. Михаил заметил, что все они выглядят немного взволнованными.

— Все в порядке? — спросил он. — Вы какие-то… странные.

— Да все нормально, — поспешно ответила Ван Юйцзе. — Просто немного задумались о смысле жизни, знаете, когда видишь такую картину…

Ульяна недоверчиво посмотрела на нее. Смысл жизни? Это не было похоже на Ван Юйцзе, которая обычно была сосредоточена на своих внутренних переживания и отношениях с Натаниэлем.

— А что вы тут делаете? — спросил Натаниэль, переводя тему.

— Просто хотели посмотреть на звезды, — ответила Ульяна. — После лекции профессора Лебермана… знаешь, захотелось убедиться, что мы не совсем одни во Вселенной.

Натаниэль и Ван Юйцзе переглянулись.

— Леберман… — пробормотал Натаниэль. — Последнее время он, кажется, помешался на этом «вселенском разуме».

— Да уж, — согласился Ван Юйцзе. — Я, конечно, люблю метафизику, но то, что он вещает в последнее время — уже перебор.

— Вы, очевидно, о Лебермане говорите? — спросил спустившийся на смотровую площадку незнакомый мужчина с окладистой черной бородой и индусской внешностью.

Все четверо посмотрели на него с легким осуждением.

— Простите, что невольно подслушал ваши разговоры… — улыбнулся он, — но вы говорили слишком громко. Далеко слышно.

— Я… я доктор Арджун Патил, — представился он, протягивая руку Ульяне. — Я астрофизик, работаю в исследовательской лаборатории на борту.

Ульяна пожала его руку. В его взгляде чувствовалась искренность, но что-то в нем все равно настораживало.

— Очень приятно, — ответила она, представляя Михаила, Натаниэля и Ван Юйцзе. — Мы просто обсуждали лекцию профессора Лебермана.

— А, да, — сказал Патил, усмехнувшись. — Леберман сегодня был особенно… вдохновенным. Он всегда увлекался эзотерикой, но в последнее время его теории становятся все более… необычными.

— Эзотерикой? — Натаниэль удивленно наморщил лоб, — в наше время?

— Это мягко сказано, — проворчал Михаил. — Я начинаю думать, что ему пора в отпуск.

— Может быть, — согласился Патил. — Но нельзя отрицать, что в его словах есть что-то… завораживающее. Он заставляет задуматься о возможностях, которые мы обычно игнорируем.

— Например? — поинтересовалась Ульяна.

Патил подошел к окну и посмотрел на звезды.

— Например, о том, что наш разум — это не просто продукт деятельности мозга, а часть чего-то большего. Что мы все связаны друг с другом на каком-то глубинном