Черная вселенная - Макс Максимов

– Как я его привяжу, не трогая?

То создание, которое Толя выбрал, было в длину метра полтора, а в ширину полметра.

– А… – махнул рукой Звезда, – пропади все пропадом… останусь в карантине навсегда…

Он схватил рукой (естественно, в перчатке) существо за основание уса возле одного из концов тела и потянул на себя. Тварь весила не больше двадцати килограммов и поддалась, не прекращая шевелиться, будто опарыш. Несколько раз Толя прокинул под существом канат, обматывая им вокруг его тела, после чего отпустил ус. Создание шлепнулось на себе подобных. Звезда завязал узел и обмотал остатком каната несколько усов у их оснований и снова завязал узел.

– Неадекватный… – произнес Гена в адрес Толика, глядя на то, как по-идиотски осуществляется первый в истории землян контакт с небактериальной инопланетной и иновселенской формой жизни.

– Я просто в шоке от тебя… и от себя… – бубнил Гена. А Толя в это время затягивал очередной узел приговаривая:

– Ну вот, Виталя, поедешь с нами. Я тебе свою комнату покажу… –  Толик обернулся на Гену и произнес: – Шутка. Я знаешь что думаю, – продолжил Толя, привязывая канат к лыже, – я думаю, это какие-то паразиты.

– Все? Привязал? – недовольно спросил Гена.

– Да. – Толя медленно потянул рычаг взлета на себя. Он, стоя на лыже, смотрел на существо. Канат натянулся, черное создание изогнулось в месте, где было обмотано, и приподнялось над другими особями. Несколько усов его были воткнуты в собратьев, но спустя пару секунд вылезли из их тел, а сам же Виталя изломился по линии обмотки, словно свернутый в трубочку ковер, и повис под дроном, все еще шевелясь.

– Держится, – сказал Толик, – можно лететь.

Разгонялись медленно, чтоб груз не сорвался. Дрон смог развить вертикальную скорость девяносто три километра в час. Толя сидел с широкой улыбкой, глядя то на болтающегося под ногами Виталика, то на расщелину вдали, которая вновь начала сверкать.

Если, спускаясь, они преодолели восемьсот двадцать пять километров за четыре с половиной часа, двигаясь со скоростью почти сто восемьдесят километров в час, то подъем со скоростью девяносто три километра в час займет у них более восьми часов. По мере подъема Толя будет открывать окно и сбрасывать давление внутри дрона.

9. Полет над лабиринтом

У Мишкина было хобби, которое даже в сравнении с огромной зарплатой космонавта приносило ему неплохие деньги, – Саша писал книги о космосе. С детства развитая фантазия, романтическое, как и у Звезды, отношение к дальним полетам и склонность к творчеству привели Мишкина в космонавтику и в литературу. У него даже было несколько премий, одна из которых – «Аэлита», очень почетная награда в фантастике, впервые полученная в далеком 1981 году такими любимыми Сашей братьями Стругацкими и, в не менее далеком 2021-м, не столь талантливым, но тоже увлекательным, Максом Максимовым. О космосе Саша писал в поджанре ужасов. Глядя на толстого, щекастого Мишкина, никто не верил, что он космонавт, как и в случае с Марком. Сейчас Мишкин, сидя в кабине, рассматривал под собой плывущий в туманной дымке пейзаж из бесчисленного множества торосных кристаллов-экранов, созданных кем-то, несомненно, могучим и интеллектуально развитым и кого понять люди пока не в силах. Марк сидел сзади и тоже смотрел на этот чужой холодный мир, но смотрел не так, как Мишкин. Писатели и художники видят мир иначе, они подмечают те явления и детали, которые не увидит человек другой профессии и с другим складом ума. Писатели, находясь в каких-либо естественных декорациях, начинают создавать силой мысли различные сцены, в том числе и такие, которые никогда нигде не происходили и не могут произойти. Мишкин ярко видел жуткие падающие тени кристаллов, видел лабиринт торосного леса как место действия, видел скрывающееся в нем зло, и в голове писателя-космонавта вертелись его литературные образы, и всплывали они покадрово: меж кристаллов тороса бежит человек; хромает, стонет, оглядывается; страх, одышка, сердце колотится; за человеком ползет нечто, перебирает своими отвратительными конечностями; в экранах человек видит свое искаженное от ужаса лицо; он ранен, нога вывихнута, или нет, пусть лучше будут разорваны крестообразные связки в колене; человек пытается наступить больной ногой, и в этот раз коленный сустав выходит из суставной сумки, бедняга с воплем падает на бок; черная сущность уже видна сквозь ребра соседних кристальных наростов; человек ползет, но существо, похожее на роботизированного паука, ловко передвигающегося между кривыми и местами заостренными торосами, настегает жертву и утягивает в свое логово.

«Нет, – подумал Мишкин, – просто паук – это банально, в этих бескрайних лабиринтах должно водиться что-то более необычное, – может, сделать опасной саму среду? Сами торосы начинают, словно жернова, перемалывать тех, кто в них попадет? Такой аналог венериной мухоловки? Да, это уже следующий уровень писательской мысли и мастерства, это не просто примитивный монстр, с которых начинают все писатели. Жернова… мне нравится. Но нужна приманка. Что-то, что заставляет зайти жертву в эту пока что выключенную мясорубку. Надо подумать… И кто-то должен управлять этой системой… Надстройка. Всегда должна быть какая-то надстройка над взаимоотношениями хищника и жертвы в романе ужасов. Должен быть еще один слой произведения…»

Над торосным лесом дрон летел уже более трех часов. Лес начался спустя полчаса полета. Ветер усилился, но автопилот прекрасно справлялся с удержанием курса. Приземлиться сейчас здесь было негде.

– Марк, – тихо произнес Мишкин.

– Да.

– Какие монстры тебя больше всего пугают?

– Надо подумать…

Марк замолчал на несколько секунд, а потом произнес:

– Те, которые притворяются людьми. А тебя?

– Те, которых нельзя уничтожить, либо те, в которых могут превратиться наши близкие.

– Думаешь над сюжетом?

– Да, накидываю пока сцены.

– Вставь что-нибудь про эти торосы.

– Непременно.

– Мы над ними уже сколько летим? Может, пора вернуться?

– И взять другой курс?

– Ну да. Если что-то случится, мы не сможем тут сесть.

– А где гарантии, что в полете в другом направлении мы не наткнемся на них? Я считаю, что стоит лететь вперед.

– Думаешь, они закончатся?

– Надеюсь.

– Давай если через час не закончатся, то разворачиваемся, возвращаемся к базе и летим в другую сторону. Нам же неважно, где датчики ставить, главное, чтоб они далеко друг от друга были.

– Давай так.

Храмов в очередной раз вышел на связь с Мишкиным и Марком через четыре часа полета, когда они пролетели уже более восьмисот километров от «Гефеста».

– Метеоролог сообщил, что с запада на вас идет грозовой фронт, – произнес капитан.

– Далеко до него? – спросил Мишкин.

– Я вам вышлю метеокарту с перспективой на несколько часов. Фронт идет со скоростью шестьдесят километров в