Илья Бриз - Караван к Наташке

Действительно очень тепло… на душе. Так под мелодию, звучащую в голове, и заснул.

Короткая перекличка по командному каналу связи, карта [9], лопнувшая перепонка причальной стенки ангара и… старт! Каждый раз, когда он выходил на корабле в великую пустоту, на Павла накатывала какая‑то эйфория. Бесконечный космос, кажется, сам затягивал в свою бездонную глубину, испещрённую яркими — из тех, что поближе — и мерцающими — а вот эти далеко–далеко — звёздами. Стартуешь с авиабазы, авианосца, с луны или с поверхности, не имеющей атмосферы планеты — до лампочки! Ради этого чувства он готов был на все, что угодно! А если при старте сидишь за штурвалом или управляешь машиной напрямую через нейроинтерфейс, когда сам ощущаешь себя кораблём, чувствуя малейшие изменения в работе всех систем звездолёта, то это чувство усиливается во много раз. Павел буквально упивался властью над машиной и слиянием с нею. Вообще‑то далеко не все пилоты испытывают нечто подобное — не каждому дано. Если точнее — считанные единицы.

Когда в училище на третьем курсе после почти тысячи часов напряжённой работы на тренажёрах и симуляторах он впервые сел за штурвал учебной машины, то превалировало только одно чувство — страх. Даже не страх, а какой‑то мистический ужас перед величием бескрайнего космоса. Кое‑как выполнил простейший полет и, стараясь не показывать своего трепета, посадил машину на стапель учебной базы. По приказу покинул маленький кораблик и вытянулся перед инструктором. Тот посмотрел на крупные капли пота, стекающие у Павла со лба, улыбнулся и ободряюще похлопал по плечу:

— Молодец курсант — отлично! Как правило, почти сразу после старта приходится переключать управление на автоматику, а ты сам справился.

Ко второму полёту Павел боялся ещё больше — уже точно знал, что предстоит. Но как‑то получилось справиться, загнать страх куда‑то вглубь себя. В этот раз он даже умудрился выполнить несколько простейших эволюций, вписанных в задание, без грубых ошибок. Но все равно после вылета белье было насквозь мокрое — хоть выжимай. Раз за разом Павел устраивался в ложементе и каждый раз боялся, что не справится со своим страхом, но постепенно сил на борьбу с ним требовалось все меньше и меньше. Удавалось почти нормально сосредотачиваться на задании. А как‑то уже на четвёртом курсе, готовясь к очередному учебному вылету, поймал себя на нетерпении скорее оказаться в машине и окунуться в глубины великой пустоты. Восторг от космоса появился чуть позже, но больше уже никогда не покидал его. Нет, страх как был, так и остался, но всегда при этом довольно легко контролировался разумом, задвигаясь на задний план. Уже потом, спустя годы, Павел задумался, почему с самого первого вылета на учебных машинах выставляют максимальное разрешение обзорных мониторов? Казалось бы, сделай разрешение поменьше, картинка будет отображать только крупные относительно близкие объекты, и этому чувству бездонности пустоты, приводящему к ужасу, будет просто неоткуда взяться. Потом все‑таки догадался — чтобы сразу отсеять тех курсантов, которые никогда не смогут превозмочь себя и победить страх. Лётное несоответствие — основная причина отчисления из училища. До трети курсантов уходили, чтобы никогда уже не сесть за штурвал. Остальные… Кто‑то — большинство — летал, контролируя себя, но не получая особого удовольствия от полётов, соглашаясь работать только на больших кораблях — в многоместной рубке управления с относительно малыми экранами величие космоса почти не чувствовалось. Меньшинство шло в элиту Космофлота — истребительные подразделения, воевало с противником на маленьких одно- двухместных грозных боевых машинах. Ещё бы, зарплата пилота–истребителя частенько превышала — зависело от налёта — содержание высшего офицерского состава. Два–три года, и вниз на планету спускается обеспеченный на всю жизнь пилот. И ни за какие коврижки за штурвал в космосе его больше никогда уже не заманишь. Молодые седые парни оказывались вдруг завидными женихами, не отказывающими ни себе, ни подругам в удовольствиях.

Но были ещё пилоты высшей категории — асы, получающие просто безграничное удовольствие от управления маленькими, но грозными скорлупками. Павел очень удивился, когда всего через полтора года после окончания училища получил направление в Космоакадемию на командный факультет.

— Почему именно я? — спросил у своего командира полка, выложившего на стол документы и погоны с тремя маленькими звёздочками — в звании его тоже повысили.

— Не сбежишь вниз, когда контракт закончится — немедленно новый подпишешь. Обучение в академии ещё дороже, чем в училище, хотя и всего два года, а не семь. Получишь сразу капитана и эскадрилью.

Учился старший лейтенант с удовольствием, науки, осваиваемые с помощью все того же нейроинтерфейса давались легко. Тщательно вникал во все возможные тонкости. И, конечно, летал! Вместе с очень квалифицированными инструкторами составлял себе задания и тренировался до изнеможения. Несколько раз пришлось даже задействовать автопилот для возвращения на базу — сил на нормальное управление машиной уже не оставалось. Потом пошли спарринги и учебные групповые бои с другими слушателями академии — тогда и познакомился, а потом и подружился с капитаном Зальцбергом. Джастин, обладавший заметно большим опытом, оказался отличным парнем и… прекрасным собутыльником. Отрывались они на пару с размахом! Во многих злачных местах Земли долго потом вспоминали эту парочку абсолютно без башенных парней, сорящих деньгами. Павел всего за год боевых действий — непосредственно после училища был шестимесячный отпуск — успел заработать прилично. А Джастин перед академией успел поработать почти три года.

Не получил Павел повышения, наоборот — разжаловали вообще до младшего офицерского звания. Сначала заимел себе врага в лице одного тылового адмирала — переспал с его дочкой, а потом несколько грубовато послал её подальше. Ну, дура ведь оказалась, и в постели ничего не умеет. Уже перед самым окончанием академии произошла неприятность ещё серьёзнее — в пьяном виде набил морду старшему по званию. Какого хрена этот полковник к его девушке цепляется? Жена? Дома она тебе женой будет! В ресторан со старшим лейтенантом Затоновым пришла, с ним и уйдёт! Куда? Не твоё дело, морда тыловая!

Всю неделю, с явно недостаточным комфортом проведённую на офицерской гауптвахте, Павел гадал — только выпрут пинком под зад из Космофлота или ещё приличный срок припаяют? Каково же было у него удивление, когда трибунал приговорил только к разжалованию до низшего офицерского звания. Старичок генерал–лейтенант, председательствовавший на заседании, уже потом один на один похлопал младлея Затонова по плечу и напутствовал:

— Служи и больше не подставляйся.

— А как же… — протянул офигевший от такой милости Павел.

— Полковников у нас много, а таких пилотов как ты — раз, два и обчёлся, — но затем все‑таки погрозил пальцем: — А с выпивкой завязывай — до добра не доведёт.

Не сказать, что Затонов совсем уж прекратил пить, но с тех пор контролировал себя во время дружеского застолья значительно жёстче. Редко когда норму перебирал. Совсем отказаться от алкоголя было невозможно — куда‑то ведь надо сбрасывать нервную нагрузку, накапливающуюся во все более и более напряжённых боях с генаями.

А звёздочки на погонах… В военное время пилот, который возвращается из боя живым, нанеся противнику потери, и умеющий грамотно руководить вверенным ему подразделением, без повышений, наград и соответствующего материального поощрения не останется. Вон, того же Зальцберга не только догнал, а с учётом меньшего на два года возраста, можно считать и перегнал. И старшим в этой особо важной секретной миссии поставили Павла, Джастина — его заместителем. И что теперь со старым другом делать, подполковник Затонов не знал. Прилетят они на лунную базу у Наташки, там и поговорят на весьма стремную тему.

Генерал Довлатов, вручая Павлу комплект генных карт модификантов с удалённым импринтингом по ментопривязке, сказал коротко и ясно:

— Макнамара до Наташки долететь не должен! Ты меня понял, подполковник?!

— Так точно, господин генерал! — вытянулся в струнку перед начальством Павел. Потом честно признался: — В Зальцберга, да и в майора с капитаном стрелять не буду.

Командующий тяжело вздохнул, затем не менее жёстко добавил:

— Значит, ликвидируешь всех специалистов «Генетик компани» на лунной базе. Личное оружие у тебя на что? Ты хоть понимаешь, какие ставки на кону? Если они запустят биорепликаторы со своих генных карт, то вся ответственность за чудовищное преступление ляжет персонально на тебя!

— Да понимаю я все, — уже не вытягиваясь, спокойно ответил подполковник, — сказал, значит сделаю.