Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Точка невозврата

— Неправда, я положила туда корицу… — залепетала та.

Рывок, Афина выкрутила ей руку за спину и схватила за хвост не к месту длинные волосы, затем больно дернула:

— А-а-а-й!

— Ты знаешь, что врать нехорошо?

— Но я все сделала правильно! — залепетала девочка, выгнувшись. По лицу ее потекли слезы.

— Я что, по-твоему, дура? — закричала Афина. — Не отличу вкуса настоящей «Мараканы» от обычной? Говори, ты считаешь меня дурой?

— Н-е-е-е-т!

Вновь рывок и вскрик.

— Пей его сама, тварь! — Афина взяла со стола стакан, запрокинула девчушке голову и медленно вылила содержимое ей на лицо. Все это происходило в полном молчании — никто не попытался ее остановить, никто не заступился и даже не посочувствовал этой девочке. Ну, кроме таких же «зеленых», забившихся в своем углу и зыркающих недовольными глазами.

— Это научит тебя слушать, что говорят старшие, тварь!

— Но я же сделала все… — Та чуть не захлебнулась, закашлялась.

— Пошла вон! — Афина с силой пнула ее ногой, та упала на пол. — Бегом сделала новый!

Утираясь и всхлипывая, девушка встала и вновь побежала к шлюзу.

— Совсем молодняк распустился, — пожаловалась она, ни к кому конкретно не обращаясь, присаживаясь назад. После чего одарила меня отдельной улыбкой.

Да я как-то не сомневался, что эта сцена предназначалась мне, проверить мою реакцию. И нервы. А еще смутить. Что ж, у Афины получилось обратное — я разозлился и понял, что надо делать.

Я закопаю ее. Не просто поставлю на место, а в прямом смысле закопаю. Пусть, как в оранжерее не получится, но теперь, после стольких «слитых» фантиков у меня на вооружении есть гораздо более грозное оружие, чем вымыслы и фантазии. Правда. Не существует предмета, бьющего больнее, чем она.

Отдельно хочу сказать про остальных в помещении. Сцена с коктейлем не произвела на собравшихся никакого эффекта, хотя все понимали, что эта нападка голая. Она «воспитывала молодняк», а это здесь норма. И оставшиеся вокруг девчонки сразу превратились в безликую массу, которую я перестал замечать вообще.

— Я хочу сыграть с тобой, один на один, — сказал я и потянулся к стопке карт. — Без лимитов. Без ограничений. Без разброса фантиков на многих и многих, только ты да я. Ну как?

Афина задумалась, оценивала предложение. Она ведь хотела того же самого, игры тет-а-тет. Мое замечание об игре без лимитов ее озадачило, но взвесив все «за» и «против», она все же решилась:

— Хорошо. Валяй!

Я перетасовал карты и начал раздавать, взяв на себя дилерские функции. Пускай она пыжится, как хочет, провоцирует, совершая поступки, которые мне определенно не нравятся — это не моя война. А вот свою войну, свой бой, я никому не позволю выиграть. И следующая моя задача — создать необходимый антураж.

Первый кон, на столе по фантику. Обмен картами. Две ее против моих трех. Ее торг.

— Два, — произнесла она, кидая в копилку две бумажки с собственной росписью.

— Три. — Я подтвердил и добавил.

Карта у меня была не очень, но нужно было усыпить ее бдительность, разыграть представление, и я согласился.

Она подтвердила и вскрыла.

Пара. Против моего короля. М-да. Девочка, если ты собираешься «обуть» меня, не показывай так явно, что блефуешь с первого кона. Навешай мне для начала лапши на уши, создай обманчивое впечатление.

В глубине души мне хотелось играть с сильной соперницей. С сильными сложно, но какая соль побеждать слабых?

Блин, не хватало еще заразиться разными теориями от Виктора Кампоса! Я про себя выругался.

…Дальнейшая игра состояла из звона натянутого, словно струна, напряжения, и нечеловеческой, также натянутой до предела, интуиции. Я скармливал ей фантики один за другим, иногда беря незначительные коны, проверяя ее реакцию, составляя ее психологический портрет и изучая тактику. В действительности она, оказалась не слабой, просто пыталась вначале игры «втереть очки». Но хватило ее ненадолго, фантиков на сто пятьдесят. На данный момент я проиграл уже желания четыре, и это не предел — мое время еще не настало. Я упорно играл и играл дальше, строя из себя простоватого паренька, неразумно пытающегося построить из себя специалиста, и это начинало забавлять ее. А раз забавляет, значит, она верит, и я двигаюсь в правильном направлении.

Когда рука, наконец, пришла, эксперимента ради я решил развеять ее мнение, чтоб держалась в напряжении, и на третьем круге торговли, когда в общей сложности на кону лежало по пятнадцать бумажек, заявил:

— Пятьсот фантиков.

Весь зал, следящий за нашей битвой титанов, в один голос ахнул.

— Сколько-сколько? — неверяще скривила она лицо. Я повторил.

— Пятьсот. Пять желаний.

— Столько нельзя ставить! — произнесла одна из девчонок, судя по возрасту и манере держаться, тоже из хранителей.

— Почему? — улыбнулся я ей. Улыбкой эдакого коршуна, парящего над хищником. — Мы же играем без лимита.

Кажется, только теперь Афина поняла смысл, вкладываемый мною в это понятие. На, девочка, кушай лимончик, а то личико у тебя слишком довольное — напрягает.

— Ну… — Она замялась та девушка. — Столько не принято. Если узнают о таких ставках, будут проблемы.

— А мы не скажем. — Я подмигнул ей и показал тридцать два зуба. — Я же гражданский, не один из вас. Пока еще. А значит, пока еще имею право поставить столько. Как считаете?

Ярых противников этой идеи не нашлось, и Афине пришлось подтвердить ставку. После чего она вскрыла карты.

Мой «полный дом» против ее двух пар. Весело!

Я мигом окупил все свои вложения в игру, по крайней мере, свел дуэль на «ноль». А главное, обозначил свою тактику. Но это было только начало настоящей игры, самое интересное все еще было впереди.

…Игра бушевала, другого эпитета придумать не могу. Я осознавал грандиозность задачи, подобной котрорй ранее никогда перед собой не ставил, и рисковал гораздо большим, чем презренный металл. Такого со мной никогда не было, и это был кайф. Адреналин кипел, приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы держать себя в узде и «сливать» о своей «тактике» нужную информацию. Вместе с дезой в ее копилку переместилось еще несколько желаний, но пока это была игра по мелочи. Произошел всего один сбой, когда карта вновь пришла, я совершил такой же финт, а оказалось, что ее карта на руках не хуже моей. И даже чуть-чуть лучше. По кикерам. Но фантики — не главное; главное — я вновь «скормил» дезу.

Понемногу я и сам начал волноваться. Пока это еще было волнение, не паника, но ситуация складывалась пугающей даже для меня. Моя противница мысленно соловела от подсчетов, сколько раз смешает меня с дерьмом, остальные же девчонки прикидывали, сколько лет я буду отдавать долги. Десяток желаний — это вам не воробьям дули крутить! Здесь столько не выигрывается, наверное, и за полгода! Ну, в пересчете на каждого играющего. Впрочем, наверное, в этом и ценность выигранных желаний — будь они легкодоступны, кому они были бы нужны? Законы инфляции работают не только в материальном исчислении.

…Но в момент, когда я мысленно перемещал ситуацию в разряд катастрофических, выстрелило.

Я ждал эту ситуацию весь вечер. Терпеливо скармливал ради нее фантики, дезинформируя противницу относительно собственного умения играть и блефовать. Ее психологический портрет был почти готов, я на восемьдесят процентов был уверен, как она поступит в тот или иной момент. И по количеству обмененных карт, и по слегка поджатой губе и по сбитому на секунду дыханию предполагал, какая у нее на руках карта. И что эта карта хороша. Очень хороша. Поехали?

Я начал достаточно скромно для человека, имеющего на руках «королевскую молнию»:

— Пятьдесят.

Она намек поняла, но была уверена в победе. Практически сразу подтвердила и увеличила кон до целого желания.

Я довел кон до полутора, чтобы дать почувствовать, что тоже уверен в своих картах. Два-три фантика за круг начала нашего поединка в этот момент вспоминались как издевательство.

Она довела кон до двух целых желаний, утолив жажду навариться на хорошей карте. Она вообще редко повышала до нескольких желаний, предпочитая не рисковать, и я предполагал, что следующим ходом вскроется. Потому сделал то, от чего офонарели все присутствующие, а после, через время, и отсутствующие представители корпуса, узнавшие о нашем поединке из «телеграфа» — местной сети распространения слухов.

Привычно расписавшись и поставив позывной, я написал на бумажке число «1000»

— Десять желаний. Я ведь тебе столько уже проиграл, так?

Зал вокруг затих. Афина же бегло кивнула, погружаясь в лихорадочные подсчеты. Мы обменивались фантиками после каждого раунда, примерная цифра была известна. Она думала долго, но у нее на руках была слишком хорошая комбинация, и тысяча с ее подписью также последовала в копилку.