Галактический консул: Гребень волны. Гнездо феникса - Евгений Иванович Филенко

термин предельно условен… Не бедствия и катастрофы гонятся за тобой по Галактике, а наоборот. Это ты следуешь за ними. Это ты с фатальной неизбежностью оказываешься в самом эпицентре потенциального катаклизма, словно заранее предвещая его. Но будучи исключительно активной натурой, ты немедленно, всеми силами и наличными средствами – Кодекс плоддерской чести! – вступаешь с ним в сражение. И самое необыкновенное, что порой тебе удается свести последствия катастрофы к минимуму. Не везде, впрочем, и не всегда.

– Но тогда что мешает вам использовать меня как своеобразный индикатор опасности?

– А мы так и делали. Мы не первый год обращаем особое внимание на маршруты Галактического Консула, что дало нам возможность предотвратить несколько серьезных катастроф.

– Вот как!

– Конечно, мы могли бы и впредь ограничиться простым наблюдением за тобой. Но создавшееся положение стало унизительным как для тебя, так и для нас. Для тебя потому, что непозволительно рассматривать разумное существо как… как «подсадную утку». А для нас – потому что процессы, ведущие к твоему непременному появлению в районе бедствия, реальны, но в то же время не поддаются нашему контролю. Нам подвластны лишь следствия. Но мы желали бы знать и причины.

– А если это случайное совпадение?

– Мы поверили бы в совпадение, будь оно отмечено, как и полагается совпадению, раз или два. Но когда явление происходит многократно, не имея ни малейшей тенденции к затуханию, то оно невольно приобретает статус закономерности. Кто способен рассчитать точную вероятность твоего совершенно случайного появления в местах хотя бы только тех событий, которые ты уже упомянул в своих воспоминаниях? Кто знал, что ты станешь плоддером, будучи полностью оправданным? Можно ли было ожидать, что ты нарушишь Кодекс чести, который так ревностно соблюдал, и призовешь на помощь Звездный Патруль? Предполагал ли кто-нибудь, что ты ввяжешься в дуэль с Драконьим Шипом?.. Но, помимо всего этого, существует еще по меньшей мере двадцать эпизодов, о каких ты не счел нужным и вспоминать!

– Наверное, это за пределами человеческих сил. Никто не может воспроизвести в деталях всю свою жизнь. Хотя мне кажется, что я описал самое важное.

– Ты настолько свыкся с постоянно возникающими вокруг тебя экстремальными ситуациями, что зачастую расцениваешь их как рутинную работу.

– Хорошо. Пусть так… Но каким образом Хаосу удается управлять мной? Что бы ты ни говорил, учитель, но я не марионетка. Я человек и сам руковожу своими поступками.

– Никто не посылает тебе подметных писем. Никто не внушает тебе противные твоей воле намерения. Это было бы так просто! Не составило бы большого труда обнаружить и субъект такого воздействия, и сам его источник. Да и ты сам легко бы справился с этой задачей. Иное дело, когда воздействие осуществляется на уровне объективных законов мироздания. Тобой управляет Хаос. А значит, тобой не управляет никто! Пойми: вероятность того, что судьба забросит Галактического Консула в очаг потенциальной опасности, чрезвычайно невелика. В знаменателе дроби, определяющей ее, множество всех возможных точек его маршрута. Вероятность же того, что он окажется последовательно в нескольких таких очагах в течение небольшого времени, практически нулевая… Но, однако же, ты сам, по своей воле, но одновременно и по своему неведению, появляешься именно там, где тебе нужно быть, по мнению Хаоса. Следовательно, вероятность этого события искусственно увеличена.

– Это невозможно!

– Да, невозможно – по тем законам мироздания, что нам известны. Но мы имеем дело с силой, которая сама устанавливает себе законы.

– Если все так, как ты говоришь, учитель… Чтó мы перед Хаосом, чтó перед ним вся наша Галактика? Пустяк, песчинка… И чтó перед ним неразличимый глазу атом – человек Константин Кратов?!

– У Хаоса нет глаз, чтобы видеть атомы. Нам неизвестны его цели. Да и сам факт существования Хаоса в ТАКОМ виде еще не доказан. Возможно, Хаос просто предостерегает нас, изменив вероятностные характеристики для одного-единственного атома, вполне случайно угодившего в область его восприятия. Например, указывает нам при помощи тебя возможные горячие точки Галактики. Хотя в этом случае мы вынуждены допустить наличие у него доброй воли.

– Часто ли мы проникаемся состраданием к эволюциям культуры микроорганизмов под объективом сканера? – промолвил Кратов с сомнением.

– Остается уповать на то, что, если вдруг подтвердится наша гипотеза, Галактическое Братство не будет для Хаоса… культурой микроорганизмов. Но в то же время нет ни малейшего основания пренебрегать худшим вариантом. И мы обязаны опередить события и подготовиться.

– Ответь мне на один вопрос, учитель. Я у вас один такой… меченый атом?

– Ты единственный, брат.

– Тогда разумно ли мое бездействие? Не следует ли, наоборот, возобновить мою активность, но подчинить ее какому-то плану?

– Может быть, у нас еще есть время. Может быть, мы уже исчерпали его запасы. И сейчас, когда происходит наша беседа, чаша весов качнулась не в нашу сторону. Никто не знает будущего, даже мы, тектоны.

– Но я не могу ждать сложа руки, когда творится такое! – вскричал Кратов.

– Ты не бездействуешь, брат. Твои воспоминания несут бесценную информацию. Ничего более важного ты еще не делал в своей жизни. Да и все мы – тоже. Продолжай вспоминать, мы ждем…

Экран погас.

Кратов сидел перед ним, не имея ни сил, ни желания покидать уютное пространство в китовом чреве. Снова возвращаться в чужой, не принимающий его мир. Отсиживаться здесь, скрываясь от нависшей угрозы… Это всегда было против его правил. Но сейчас угроза была невидима. Да и угроза ли то была?

– Ко-о-стя! – услышал он далекий голос матери. – К тебе пришли! Где ты?

«Кто это может быть? – подумал Кратов. – Тот, кого я хочу видеть, или тот, о ком я еще не знаю?.. Во всяком случае, что-что, а отсиживаться в тенечке я не намерен».

– Иду, мама! – крикнул он, спрыгивая из кабины на землю.

Конец второй книги

Сноски

1

Ямато-моногатари (X в. н. э.). Пер. с японского Л. Ермаковой.Костя унес забытый девушкой видеал в тень своего гравитра. Некоторое время он следил за игрой топограмм на плоском экранчике. Потом, отчаявшись что-либо понять, переключился на мультяшки.

2

Ямато-моногатари (X в. н. э.). Пер. с японского Л. Ермаковой.

3

Мибу Тадаминэ (860–920?). Пер. с японского А. Глускиной.

4

Одзава Роан (1725–1803). Пер. с японского А. Долина.

5

Цао Чжи (192–232). Пер. с китайского Л. Черкасского.

6

Кино Цураюки (?—946). Пер. с японского А. Глускиной.

7

Окума Котомити (1798–1868). Пер. с японского