Пробуждение Посейдона - Аластер Рейнольдс

Она погрузилась в жидкость. Они могли видеть ее сквозь среду, размытую, но все еще отчетливую. Ее рот был закрыт, но глаза открыты. Она оставалась в таком положении несколько секунд, а затем широко раскрыла рот. Когда жидкость протолкнулась в нее, она выпустила несколько пузырьков воздуха - человеческого воздуха, из человеческих легких - и резко, но контролируемо дернулась. Потом она затихла. Они изучали, как поднимается и опускается ее грудь. Она, казалось, не была в отчаянии, но, с другой стороны, это была Юнис. Ее глаза оставались открытыми, странно немигающими. Она позволила руке подняться над поверхностью, затянутой в перчатку прилипшим эпидермисом янтарной среды, и сложила большой и указательный пальцы в виде буквы "О".

- С ней все в порядке, - сказала доктор Андиса. - Пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем общаться напрямую, но с ней все будет в порядке. Вы следующая, Гома.

Она направилась к колодцу, намереваясь последовать примеру Юнис, но Ру схватил ее за руку.

- Ты уверена в этом?

- Не совсем.

Но Гома поцеловала Ру и позволила себе выскользнуть из его объятий. Затем она шагнула в колодец, переступая с ноги на ногу. Оно было теплым, как и говорила Юнис - ощущение было сродни проталкиванию сквозь желе, вещество сначала сопротивлялось, а затем легко и услужливо поддавалось ее движениям. Это меньше похоже на погружение в жидкость, чем на проталкивание в многочисленную толпу крошечных и услужливо помогающих существ. Не было никакого ощущения, что это причиняет ей вред, никакого покалывания или неприятных ощущений. Она села и вытянула ноги. Затем она погрузила большую часть себя в среду бок о бок с Юнис.

Теперь наступило самое трудное. Она опустила голову ниже уровня среды, чувствуя, как она скользит по ее подбородку, носу, глазам и лбу. Опускаясь, она моргала, но, оказавшись под водой, заставила себя открыть глаза. Она почувствовала странный скользящий холод вокруг глазных яблок, затем ничего. Она все еще могла видеть, хотя и сквозь золотистый оттенок среды. В ушах у нее что-то булькало. Затем наступила оглушительная тишина.

Она открыла рот.

Это было в ней самой, и на мгновение ей показалось, что она сможет это вынести. Но два ужаса обрушились одновременно. Первый заключалось в том, что она тонула, и рефлекс борьбы с этим был таким же сильным, как и все, что она знала. Вторым было то, что Мпоси был у нее во рту, в трахее, в легких - и ужас от этого, потребность избавиться от его следов была такой же сильной, как потребность дышать.

Гома забилась в конвульсиях. Это было не то достойное подергивание, которое сделала Юнис, а судорога всего тела, и у нее не было никакого сознательного желания, кроме как выйти из среды обратно в воздух. Она знала, что у нее не хватит сил преодолеть это, ни сейчас, ни когда-либо еще. Она совершила ужасную ошибку - понадеялась на храбрость, которой не обладала. Она замахала руками, пытаясь ухватиться за твердую поверхность, чтобы оттолкнуться от колодца.

Юнис взяла ее за руку. В ее хватке чувствовалась порочная сила. Она удерживала ее, не давая всплыть на поверхность.

До тех пор, пока Гома больше не смогла задерживать дыхание.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

К тому времени, когда женщины присоединились к нему, Кану уже определил параметры места их встречи. Для этого ему понадобилась большая помощь от Свифта. Информация была в его воспоминаниях и данных в файлах "Ледокола", но соединить их вместе, создать место, которое было бы одновременно знакомым, нейтральным и эстетически удовлетворяющим все стороны, включая слонов, и сделать это гораздо быстрее, чем за всю жизнь, было бы совершенно за пределами его возможностей.

В качестве образца он использовал семью Экинья. Свифт имел непосредственное представление о точной копии здания на "Занзибаре", и Кану также поделился своим собственным опытом работы с реальным сооружением, хотя в более поздние годы оно и обветшало. На основе этих потоков Свифт создал трехмерную среду, запрограммировав ее непосредственно в "Ледоколе" со всеми дополнениями, необходимыми для проверенных временем чинг-протоколов. Он сделал все это прямо под носом у Дакоты, став марионеткой Кану - позволив ей думать, что Кану был истинным архитектором.

Результат был ограничен по своим масштабам, спартански продуман в деталях, а его массивные фасады намекали на глубины, которых в нем не было. В нем было мерцающее, сказочное ощущение места, о котором с любовью вспоминают, а не реального местоположения, с грязью, пылью и трещинами.

Этого должно было быть достаточно.

Кану и Нисса оба обладали унаследованной нейромашиной, которую Свифт уже использовал, чтобы разговаривать с ними обоими. Дакота была немного более проблематичной. У танторов не было имплантов, но, к счастью, ее внешние протезные средства связи были легко адаптировать для удовлетворения потребностей чинг-связи. Ее человеческий голос всегда генерировался машиной, поэтому было несложно добавить наушники и защитные очки, чтобы она могла взаимодействовать с окружающей средой.

Теперь Кану, Нисса и Дакота ждали своих гостей. Они сидели за оградой А-образной формы дома, в треугольном внутреннем дворике, обрамленном двумя главными крыльями и соединительной перемычкой между ними. В этом дворике располагался пруд, несколько фонтанов, ряд многоуровневых террас, несколько мраморных статуй. Там росли небольшие деревья и кустарники, а небо над ними было безоблачно-розовым, как в предвечерний час. Двое людей сидели на каменных стульях, расставленных вокруг низкого каменного стола. Тантор прислонилась к каменному пьедесталу, опустив хвост до земли, в позе совершенного ученого удовлетворения.

- Они опаздывают, - сказала тантор.

- Они предупредили нас, что могут возникнуть технические трудности, - сказала Нисса.

- Мы не будем больше долго ждать. Я уже предупреждала вас, что не заинтересована в переговорах.

- И я подтвердил им это, - сказал Кану. - Но в твоих же интересах убедить их оставить нас в покое. Ты же не хочешь конфронтации, если можешь ее избежать, не так ли?

- Не было бы никакой конфронтации - только неприятность из-за того, что они были близко позади нас. - Дакота повернула свою огромную голову, похожую на танковую башню. В этой среде у нее не было никаких протезов, и ее голос, казалось, исходил изо рта, а не из какого-то устройства, закрепленного между ее глазами. - Ты хорошо справился с этим, Кану, особенно учитывая ограниченное время, которым ты располагал. Я достаточно хорошо помню этот дом, чтобы поручиться за его точность.

- Это сочетание того, что было на борту "Занзибара", и моих