Алые слезы падших - Майк Манс

люди выбирают лидеров на выборах – это демократия. Но чаще всего люди идут за теми, кто достоин, без всяких званий и должностей. Должности и звания возникают вслед за этим, не более.

– То есть ты хочешь сказать, что мы – достойны такого поклонения? – уточнил Айк.

– Я бы не сказал, что речь идёт о поклонении, Айзек. Подумай, если я написал книгу, к которой прислушиваются, и люди ждут моего мнения по разным вопросам, считая меня умным, с чем я далеко не всегда согласен, то это значит, что мне поклоняются?

– Хмм. Хороший вопрос, – американец почесал затылок. – Но ты ведь и правда умный человек, я читал твои книги.

– Я просто стенографист того, что было и есть, а ты – этический компас, Айзек Кинг. Ты и твои семеро друзей.

– Да какой мы компас, Пётр? – Айк тяжело вздохнул. – Мы не выбирали быть таковыми, мы лишь те, кто выиграл лотерею на Марс.

– Но Кен-Шо объявили вас ответственными за принятие Земли в Согласие, и вы выдержали испытание, выполнили все их условия. Ты же видишь сам, что наша родина ещё не слишком соответствует их прочным этическим нормам, но вы точно соответствуете. Так что вы и есть этический компас.

Айк подумал, что зря отказался от чая, но сейчас уже неудобно было просить, так что он просто глубоко вдохнул аромат, источаемый напитком.

– Пётр, ту же тему недавно поднимал Кристоф Ламбер. Он стал первым, кто заметил, что даже Артур советуется с нами по целому ряду вопросов, или напрямую, или через Генриха Ланге.

– Вот видишь!

– Вижу. Но, Пётр, если я – этический компас и начинаю видеть неправильность в таком отношении к своей персоне, не есть ли это знак, что мы идём не в ту сторону? Согласие опирается на всю расу, а не на отдельных её представителей.

Пётр задумался, подлил себе чая, потом задумался снова и ушёл в дом. Из дома он вернулся с ещё одной чашкой и, молча налив в неё горячего напитка, пододвинул её поближе к Айку. Спасибо.

– Знаешь, а ты прав, – сказал Григорьев наконец. – Если мы видим в вас ту самую мораль, которая должна быть во всех нас, то не должны игнорировать подобное. Нужно корректировать своё отношение к вам, а то вы и впрямь станете идолами. В конце концов, генерал Джулиани стал первым, кто взял на себя ответственность, не обращаясь к вам за советом, и мы… я считаю, что всплывшая правда – непременно к добру.

– Вот именно! – отхлебнув чай, радостно сказал Айк. – Если кого-то хвалить за скромность, дарить блага и писать оды, то не стоит удивляться, когда он приходит и просит этого не делать.

– Хорошая аналогия, – похвалил его Пётр. – Я поговорю об этом с Артуром и Генрихом. Пожалуй, с Генрихом могу даже сегодня обсудить, Артур ведь ещё в пути?

– Артур прилетит завтра. А сегодня у нас поминки. Ты не мог бы сказать что-то доброе на них, Пётр? У нас ведь нет священника.

– Я непременно приду, Айзек, – сжал его руку Пётр. – Может быть, и слова найду.

Уходя, Кинг поблагодарил старика-философа. Ему и правда стало легче на душе. Хотелось надеяться, что всё исправится, выровняется. Ну, почти всё. Свой личный грех, приведший к смерти людей, ему ещё предстояло исправить…

* * *

Машина Волкова вырулила из леса и, набирая ход, ринулась прямо к ним, словно собираясь сбить. Однако на последних метрах круто повернула и затормозила. Дима выскочил из автомобиля первым, вторым вылетел с заднего сиденья охранник Артура.

– Мы потеряли их! Ушли! – кричал Дима.

– Успокойся, – ответил Айк, сам не будучи спокойным. – Артур звонил, он в плену. Деталей я не знаю, но его и Мари привезут для обмена на что-то. Пока не знаю кто. Это слишком запутанно, но…

– Это не могут быть твои морлоки, они что, ещё и на машине научились ездить, и под охрану Артура косить?

– Не стоит намекать на то, что мои коллеги… – встрял охранник президента, высокий и мускулистый парень.

– А что тут можно ещё подозревать? Ты же сам видел в заднее стекло, что он держал пушку у головы Треворса! – продолжал кричать Дима.

– В самом деле? – Айк понял, что в разговоре с Артуром тот ни разу не упомянул Джима. То есть Треворс уже мёртв? Или… Или Треворс заодно?

– А может, именно Треворс всё устроил? – сухо спросил охранник президента. – Я слышал, что один из ваших секьюрити пропал несколько суток назад, может, он был в багажнике машины, а Джонс только пытался подавить бунт?

– Друзья, земляне… – вмешалась Натич, вышедшая из машины вслед за этим охранником, – как говорят у вас, стоит снизить градус спора. Я тоже не могу понять, что происходит.

– Натич права. Всё это чушь, – пробубнил Айк. – Какой ещё бунт? Да и кто там у нас пропал? Какой секьюрити?

Глупый накал страстей с выплёскиванием негатива друг на друга был явно лишним. Любая из их версий, в том числе и та, что охрана президента взяла его и Джима в заложники, не ахти.

– Айк, пропал Николай Кирюшкин, он патрулировал вчера, когда мисс Нойманн похитили, – пояснил ему Анри с позывным Замбия, рослый чернокожий парень из Франции, последним выпрыгнувший из машины Димы.

– Ладно. Об этом я подумаю позже, – отмахнулся он. – Предлагаю все теории заговора отложить, градус, как сказала Натич Аш, снизить. Правда, как и всегда бывает, окажется неожиданно более сложной. – Он задумался. – А сейчас наша задача проста: через час они приедут, встречаем их на поляне к северу от города. Берём половину людей, остальные на охрану периметра.

Со спины неожиданно подбежал Кристоф, его глаза выражали смятение, он слегка вспотел.

– Айк, Дима, я только что узнал. Как так Артура похитили? – спросил француз с лёгкой одышкой.

– Вот так, похитили, – сказал Дима и ругнулся на русском. – Крис, мы сами ничего не понимаем. Но теперь вместо одной Мари у них в заложниках Мари и Артур.

– У морлоков? – изумился Крис.

– А-а-а-а! – Айк схватился за голову. – Нет, это, судя по всему, совсем не морлоки. Или кто-то, кто с ними в сговоре. Крис, дружище, чуть позже все детали. Нам надо готовиться к встрече. Следите, пожалуйста, чтобы Эбигейл находилась в помещении под охраной и никуда не выбегала. Только не хватало, чтобы она увидела собственного деда связанным или, того хуже, раненым и избитым.

* * *

«Зоам Ват Лур». Эти три слова, это проклятое имя, сразу объединили все тайны в одну. Всё стало и яснее, и запутаннее одновременно. Значит, Зоам планировал смыться