Тринадцатая Колония - Эдуард Сероусов

Кай наблюдал за показателями систем на своей консоли. "Афина" функционировала идеально, поддерживая все корабельные системы в оптимальном режиме.

– Расчётное время прибытия в точку активации – один час сорок семь минут, – сообщил навигатор.

– Вахтенным офицерам оставаться на местах, остальному экипажу разрешено отстегнуться, – объявил Васкес. – Всем вернуться на позиции за тридцать минут до активации основного двигателя.

Часть экипажа покинула свои места, разминая ноги после напряжённой подготовки к отстыковке. Кай остался у консоли, продолжая мониторинг систем.

Амина также не покинула своё место, вместо этого погрузившись в изучение данных на своём планшете.

– Не хотите размяться? – спросил Кай.

– Предпочитаю использовать время продуктивно, – ответила она, не отрываясь от экрана. – К тому же, в невесомости размяться – это оксюморон.

Кай улыбнулся. Ему нравился её прагматичный подход и острый ум. Среди всего экипажа "Персефоны" Амина казалась наиболее близкой ему по духу – такой же преданный науке, такой же немного отстранённый от социальных условностей.

– Над чем работаете? – поинтересовался он, пытаясь поддержать разговор.

– Анализирую последние данные с "Икара", – ответила Амина. – Спектральный анализ атмосферы Авалона показывает странные флуктуации в содержании кислорода – слишком регулярные для природных процессов.

– Искусственная регуляция?

– Похоже на то. Но масштаб впечатляет. Регулировать состав атмосферы целой планеты – это технология, далеко превосходящая наши текущие возможности.

Кай задумался.

– Если колония основана "Прометеем" в начале века, у них было более ста лет для развития. В изоляции, с доступом к ресурсам целой планеты…

– И, возможно, с доступом к технологиям, о которых мы даже не подозреваем, – тихо добавила Амина.

Их взгляды встретились – два учёных, понимающих невысказанную возможность: что, если на Авалоне действительно есть нечто большее, чем просто человеческая колония?

Разговор прервал сигнал тревоги – короткий, предупреждающий.

– Всем вернуться на позиции, – объявил Васкес. – Мы приближаемся к точке активации раньше расчётного времени. Подготовиться к переходу в режим искривления пространства.

Кай быстро проверил показатели систем. Действительно, скорость корабля была выше запланированной, что сократило время прибытия к точке активации.

– Афина, статус двигателя Алькубьерре-Сяо? – запросил он.

– Двигатель Алькубьерре-Сяо полностью функционален, – ответил ИИ. – Все параметры в пределах нормы. Готовность к активации – 100%.

Экипаж вернулся на свои места, пристёгиваясь к креслам. Никто точно не знал, как будет ощущаться переход в режим искривления пространства. Теоретически, внутри "пузыря" искривления экипаж не должен испытывать никаких необычных ощущений – корабль будет находиться в собственном кармане пространства-времени, изолированном от релятивистских эффектов. Но теория и практика часто расходятся, особенно когда речь идёт о технологиях, никогда ранее не испытанных на таких дистанциях.

– Десять минут до активации, – объявил навигатор. – Все системы проверены и готовы.

Васкес обвёл взглядом командный центр, оценивая готовность экипажа.

– Господа, через несколько минут мы станем первыми людьми, покинувшими Солнечную систему на управляемом корабле. Это исторический момент, и я горжусь тем, что разделяю его с каждым из вас.

Он сделал паузу, давая словам весомость.

– Впереди восемь месяцев в искривлённом пространстве. Никакой связи с Землёй. Только мы, наши навыки и наша решимость. Я верю, что вместе мы справимся с любыми вызовами, которые встретятся на нашем пути.

Кай заметил, как многие члены экипажа выпрямились в своих креслах, воодушевлённые словами капитана. Васкес определённо обладал харизмой лидера, способного вдохновлять людей даже в самых сложных ситуациях.

– Пять минут до активации, – сообщил навигатор. – Входим в финальную фазу подготовки.

– Мистер Левин, активируйте протокол запуска "Афины", – приказал Васкес.

– Есть, капитан, – Кай ввёл серию команд на своей консоли. – Афина, инициируй протокол запуска двигателя Алькубьерре-Сяо. Приоритет "альфа".

– Протокол запуска инициирован, – отозвался ИИ. – Требуется подтверждение капитана для активации.

– Подтверждаю, – Васкес приложил ладонь к сканеру биометрической идентификации. – Капитан Лоренцо Васкес, авторизация "омега-пять-девять-три".

– Авторизация принята, – ответила "Афина". – Начинаю последовательность активации двигателя Алькубьерре-Сяо. Время до полной активации – три минуты.

По всему кораблю раздался низкий гул – энергетические системы направляли мощность к основному двигателю. Голографические экраны показывали статус процесса – постепенное формирование "пузыря" искривления вокруг корабля.

– Две минуты до активации, – объявила "Афина". – Все жизненные показатели экипажа в пределах нормы. Рекомендуется глубокое дыхание для минимизации потенциального дискомфорта при переходе.

Кай глубоко вдохнул, чувствуя, как колотится сердце. Несмотря на все расчёты и теоретические модели, они всё ещё были первопроходцами, испытывающими технологию, которая могла изменить будущее человечества – или уничтожить их всех при малейшей ошибке.

– Одна минута до активации.

Амина рядом с ним крепче сжала подлокотники кресла. Кай заметил, что её глаза были закрыты, губы беззвучно двигались, словно в молитве или проговаривании научных формул – для учёного вроде неё это было, вероятно, одно и то же.

– Тридцать секунд.

Гул усилился, перейдя в вибрацию, ощущаемую всем телом. На экранах "пузырь" искривления был почти сформирован, окружая "Персефону" сферой искажённого пространства-времени.

– Десять… девять… восемь…

Кай сосредоточился на своей консоли, отслеживая работу "Афины" в этот критический момент.

– Семь… шесть… пять…

Васкес сидел неподвижно, его взгляд был устремлён на главный экран, показывающий звёзды, которые они собирались оставить позади.

– Четыре… три… два…

Амина открыла глаза, встречаясь взглядом с Каем. В этот момент, на грани исторического прыжка в неизвестность, между ними промелькнуло что-то – молчаливое понимание, признание общей судьбы.

– Один. Активация.

Реальность изменилась. Не было драматического толчка или вспышки света. Просто всё вокруг словно сдвинулось на полтона, как при настройке музыкального инструмента. Звёзды на экранах размылись, превратившись в серебристый туман.

– Двигатель Алькубьерре-Сяо активирован, – объявила "Афина". – Пузырь искривления стабилен. Все системы функционируют в пределах расчётных параметров.

– Статус экипажа? – спросил Васкес, его голос звучал абсолютно спокойно.

– Временное повышение кровяного давления и частоты сердечных сокращений, – ответил корабельный врач. – В пределах ожидаемых реакций на стресс. Никаких серьёзных отклонений.

Васкес кивнул и обратился к экипажу:

– Господа, мы официально покинули Солнечную систему. Впереди Проксима Центавра и Авалон. Расчётное время прибытия – восемь месяцев.

Кай ощутил странное чувство – смесь эйфории, страха и глубокого осознания исторического значения момента. Они сделали это. Человечество преодолело ещё один барьер, считавшийся непреодолимым. И он был частью этого.

– Можно отстегнуться, – разрешил Васкес. – Но оставайтесь в командном центре ещё тридцать минут для наблюдения за стабильностью систем.

Экипаж расстегнул ремни, некоторые негромко переговаривались, делясь впечатлениями от перехода. Кай остался у своей консоли, внимательно отслеживая работу "Афины".

– Все параметры стабильны, – сообщил ИИ. – Пузырь искривления поддерживается в оптимальном состоянии. Расчётный курс к Проксиме Центавра сохраняется с точностью до 0,001%.

– Отлично, – Кай позволил себе небольшой выдох облегчения.

Он повернулся к Амине, которая также осталась у своей станции.

– Ну как, доктор Хан? Чувствуете себя первопроходцем?

– Сложно передать словами, – тихо ответила она. – Всю жизнь