Церера - Екатерина Алферов

я положила руку на живот, пытаясь успокоить тошноту. Это движение не ускользнуло от внимательных глаз журналистов.

— Доктор Соколова, — выкрикнул кто-то из зала, — вы что, беременны?

Этот вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. В зале мгновенно поднялся шум. Журналисты повскакивали со своих мест, выкрикивая вопросы. Члены этического комитета зашептались между собой. Я стояла, оглушенная и растерянная, не зная, что сказать.

Модератор обсуждения пытался восстановить порядок, призывая всех к тишине, но его голос тонул в общем гаме.

— Пожалуйста, давайте вернемся к обсуждаемой теме, — говорил он. — Личная жизнь доктора Соколовой не имеет отношения к обсуждаемым вопросам.

Но было уже поздно. Вопрос был задан, и теперь все ждали моего ответа. Я чувствовала, как паника начинает охватывать меня. Как я могла допустить, чтобы ситуация вышла из-под контроля настолько?

И тут я поняла, что больше не могу молчать. Эта ситуация, этот вопрос — они были частью более широкой проблемы, которую мы обсуждали. Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями.

Подняв руку, я призвала всех к тишине. К моему удивлению, шум в зале начал стихать. Все взгляды были прикованы ко мне. Я знала, что следующие слова могут изменить все. И так же могут всё по-настоящему испортить.

Я была должна справиться.

Сделав еще один глубокий вдох, я начала говорить:

— Да, мы ждём ребёнка. И именно поэтому вопрос о передаче генов для меня не просто научная проблема, а личная ответственность перед будущим.

Я стою здесь сегодня не только как учёный, но и как будущая мать. Мать, которая желает создать безопасное и справедливое будущее не только для своего ребёнка, но и для каждого человека в нашем обществе.

С зари времён человечество сталкивается с вызовами и совершает невероятные открытия. Каждое из них двигает нашу цивилизацию вперёд, но ни одно не может быть оценено однозначно.

Мы создали железо для плугов, чтобы кормить наших детей, но использовали его и для мечей, чтобы убивать друг друга.

Мы изобрели книгопечатание, чтобы распространять знания и сохранять нашу историю, но также использовали его для пропаганды ненависти и лжи.

Мы расщепили атом, создав оружие, способное уничтожить мир, но это же оружие стало гарантом мира, удерживая нас от глобальных конфликтов.

Мы построили глобальные сети связи, которые одновременно объединили человечество и разделили нас на изолированные информационные пузыри.

Мы создали искусственный интеллект, открывающий новые горизонты в науке и технике, но он же стал инструментом для создания убедительных фейков и манипуляции общественным мнением.

Мы сами не рождаемся одинаковыми, кто-то лучше развит физически или ментально, кто-то более социально адаптивный, но в этом наша сила, как человечества. Помогать друг другу для общего развития и процветания, а не вредить, используя свои сильные стороны.

И вот теперь мы обнаружили ксеноген — усилитель наших врождённых способностей. Это как увеличительное стекло, встроенное в наши тела. Если он передаётся по наследству — а мы скоро это выясним — то это лишь вопрос времени, когда он станет частью генома практически каждого человека.

Мы живём всё дольше, доживая до 120 лет и более. Это означает, что уже наши внуки, дети наших детей, неизбежно столкнутся с вопросами, которые мы пытаемся решить сегодня. Наша работа — это не создание привилегированной касты. Напротив, это работа на опережение, чтобы эмпаты не стали особым классом или изгоями, а остались такими же людьми, как мы с вами.

Да, это сложный и неоднозначный вызов. Но разве человечество когда-либо отступало перед лицом трудностей? Мы всегда находили решения, всегда двигались вперёд, преодолевая страх перед неизвестным.

Я, как учёный, признаю только факты. И факт в том, что человечество всегда справлялось с возникающими проблемами. Я знаю, что мы справимся и сейчас.

Я верю в нас, в людей. В нашу способность к состраданию, к пониманию, к принятию нового. Я верю в нашу человечность.

Эмпатия — это не угроза. Это дар, который может сделать наш мир лучше, если мы найдём в себе мудрость правильно им распорядиться. И я призываю каждого из вас не поддаваться страху, а вместе работать над тем, чтобы этот дар стал благословением для всего человечества.

После того, как я закончила свою речь, в зале на несколько секунд повисла абсолютная тишина. Я чувствовала, как бешено колотится мое сердце, ожидая реакции.

Внезапно тишину прорвал гул голосов. Журналисты повскакивали со своих мест, выкрикивая вопросы и комментарии.

— Доктор Соколова, как ваша беременность повлияет на исследования?

— Вы планируете использовать своего ребенка как объект для изучения?

— Не считаете ли вы, что ваше положение создает конфликт интересов?

Я подняла руку, пытаясь восстановить порядок, но мой жест потонул в общем хаосе. Модератор тщетно пытался успокоить толпу.

Внезапно из задних рядов раздался громкий голос:

— А не кажется ли вам, что ваша беременность — это идеальная возможность доказать безопасность ваших исследований?

Этот вопрос заставил меня похолодеть. Я почувствовала, как к горлу снова подступает тошнота, но на этот раз не от беременности, а от ужаса перед такой перспективой.

Но не успела я ответить, как другой журналист выкрикнул:

— Доктор Соколова, ваша речь была очень эмоциональной. Не кажется ли вам, что вы используете свою беременность, чтобы манипулировать общественным мнением?

Я почувствовала, как гнев поднимается во мне. Как они смеют обвинять меня в манипуляциях, когда я только что открыла им свое сердце?

Модератор наконец-то смог перекричать толпу:

— Уважаемые коллеги! Давайте сохранять профессионализм. Доктор Соколова, вы хотите ответить на какие-либо из этих вопросов?

Я глубоко вдохнула, пытаясь собраться с мыслями. Я знала, что каждое мое слово будет тщательно взвешено и проанализировано. Но я также знала, что сейчас не время для страха или сомнений.

— Да, — сказала я твердо, — я отвечу. Но прежде чем это сделать, я хочу напомнить всем присутствующим, что мы обсуждаем не только научные факты, но и этические вопросы, которые затрагивают каждого из нас. И я призываю вас подходить к этой дискуссии с той же степенью эмпатии и человечности, о которой я только что говорила.

Я сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, и продолжила:

— Во-первых, моя беременность никак не повлияет на объективность наших исследований. Наша команда состоит из высококвалифицированных специалистов, и все результаты проходят тщательную проверку и рецензирование.

Я посмотрела прямо в камеру, обращаясь не только к присутствующим, но и ко всем, кто смотрит трансляцию:

— Что касается использования моего ребенка в исследованиях — это абсолютно исключено. Мой ребенок не будет объектом экспериментов. Он или она будет расти как обычный малыш, с той же заботой и