Церера - Екатерина Алферов

Август кивнул.

— Я доверяю тебе, Юлия. Полностью.

Его слова тронули меня до глубины души. Я встала и подошла к нему ближе.

— Хорошо, — сказала я мягко. — Давай попробуем. Расскажи мне о своей семье. Почему ты поссорился с отцом?

Я сосредоточилась, осторожно направляя свою силу на Августа. Я не хотела давить слишком сильно, только слегка подтолкнуть его к откровенности, мне даже не пришлось действовать слишком сильно, он и так мне доверял. Наверное, даже больше, чем я того заслуживала…

Август моргнул, словно пытаясь собраться с мыслями. Затем начал говорить, его голос был тихим, но уверенным.

— Мой отец… он всегда творил, что хотел. Он бросил мою мать, Стеллу, просто потому, что она ему надоела и отказался от меня. Когда мать заболела, я старался заработать, но мне сильно не хватало денег, поэтому я нашёл его. И попросил… он не отказался помочь, но… мама получила лечение слишком поздно… Как я себя ненавижу, что не обратился к нему раньше! Из-за моей самонадеянности и гордости было упущено драгоценное время…

Я чувствовала волны эмоций, исходящие от Августа — разочарование, гнев, вина, и сильная боль.

— Я всё ещё ему должен, — тихо сказал муж. — Он сказал, что я могу ничего не возвращать, но… Проклятье, не хочу быть у него в долгу!

Август замолчал, глубоко вздохнув. Я осторожно прекратила свое эмпатическое воздействие.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я мягко.

Он посмотрел на меня, в его глазах читалось удивление.

— Странно. Я не собирался рассказывать все это, но… это словно само вырвалось. Это ты сделала?

Я кивнула.

— Да. Я лишь слегка подтолкнула тебя к откровенности. Прости, если это было неприятно.

Август покачал головой.

— Нет, все в порядке, я сам попросил. И теперь я понимаю, насколько мощными могут быть твои способности. Но…

— Но эксперимент провалился, — заключила я и взяла его за руку. — Теперь ты видишь, почему я беспокоюсь? Если Виктор сможет воздействовать на тебя…

— Я понимаю, — прервал меня Август. — Просто позови меня, когда я понадоблюсь.

Когда он отбыл, я осталась одна в своём новом кабинете. Я опустилась в кресло, чувствуя, как меня накрывает волна усталости и отвращения к самой себе.

— Что я наделала? — прошептала я, закрывая лицо руками. — Во что я превратилась?

Я вспомнила, как легко манипулировала Децимусом, играя на его страхах и амбициях. Как использовала свои способности, чтобы ускорить метаболизм Августа и Питера без их согласия. Как готова была пойти на все, чтобы достичь своей цели.

«Я ничем не лучше Виктора, — горько подумала я. — Я теперь тоже использую людей, тоже манипулирую ими.»

Но затем я вспомнила о полисах, о том, что стояло на кону. О будущем, которое я пыталась построить — будущем, где эмпаты могли бы использовать свои способности во благо, а не во зло.

Оправдать себя было очень легко, достаточно было сказать, что я не такая, как он. Я делаю это не ради власти или мести. Я делаю это, чтобы защитить других.

И все же, осознание того, что я готова была пойти на такие меры, пугало меня. Я понимала, что стою на опасной грани, балансируя между добром и злом.

— Я должна взять на себя ответственность, — напомнила себе я. — Сейчас никто другой не сможет справиться с Виктором. Если его отдать обычным властям, он просто использует свои способности, чтобы заставить их выпустить его.

Эта мысль заставила меня содрогнуться. Я представила, как Виктор снова оказывается на свободе, как использует свои силы, чтобы причинять боль и страдания другим.

Я понимала, что это решение изменит всю мою жизнь. Мне придется постоянно быть начеку, постоянно сдерживать его. Это будет тяжело, это будет опасно, но у меня не было выбора.

«Я стала чудовищем, — подумала я с горечью. — Но, может быть, именно чудовище и нужно, чтобы остановить другое чудовище.»

Я встала, чувствуя тяжесть принятого решения. Впереди меня ждал долгий и трудный путь, но я была готова пройти его. Ради будущего, ради безопасности тех, кого я любила, ради всего, во что я верила.

Я приложила руку к прозрачному боку капсулы, где в невесомости парил знакомый мужчина с чужим лицом. На полированном стекле отразилось моё лицо. Мои губы исказила та самая самодовольная ухмылка, которую я так часто видела на его губах.

— Гляди, Виктор, смейся, любуйся… Ты победил. Теперь я такая же как ты. Я стала тобой… Ученица, достойная своего учителя.

Интерлюдия: Два старых друга

Децимус нервно расхаживал по своему кабинету, пока Питер спокойно сидел в кресле, наблюдая за ним.

— Ты видел это? Видел, что она сделала с ним? — Децимус остановился у окна. — Боже, какая мощь! Представляешь возможности? На переговорах, в бизнесе…

— Децимус, — голос Питера был усталым. — Ты совсем не о том думаешь.

— Да брось! Только представь: эмпат на важной встрече. Он может чувствовать ложь, манипулировать…

— Именно об этом я и говорю, — перебил его Питер. — Ты сам себя слышишь? «Манипулировать». А теперь вспомни, что только что произошло в твоем кабинете. Как ты собираешься контролировать того, кто может буквально влезть к тебе в голову?

Децимус отмахнулся:

— Ну, если правильно мотивировать…

— Как Виктора? — Питер поднял бровь. — Который чуть не убил твою невестку и едва не свел с ума твоего сына? Который, кстати, уже начал крутить роман с твоей дочерью? Давай-ка подумаем, как он сбежал из тюрьмы второй раз, а его ведь осудили на 30 лет.

Децимус замер.

— Вот именно, — продолжил Питер. — И это только двое. А Юлия говорит, что их будет больше. Намного больше. Ты готов к миру, где любой встречный может залезть тебе в голову?

— Но если их правильно использовать…

— «Использовать»? — Питер покачал головой. — Ты ничего не понял. Нельзя «использовать» людей, способных буквально сломать твой разум. Это все равно что играть с плазменной гранатой — рано или поздно она взорвется у тебя в руках.

Децимус медленно опустился в кресло:

— И что ты предлагаешь?

— То же, что и твоя невестка. Систему сдержек и противовесов. Этический кодекс. Контроль. Не пытаться использовать их силу, а помочь им самим научиться ею управлять.

— Звучишь как чертов идеалист, — фыркнул Децимус.

— Нет, — Питер подался вперед. — Я звучу как человек, который только что видел ментальную битву двух эмпатов. И поверь мне, последнее, что нам нужно — это дать таким людям идею, что они могут делать с нами, не такими, как они, все, что захотят.

— Но Юлия…

— Юлия сдерживает себя, потому что у нее есть моральный компас. Семья. Принципы. А