Вадим Крабов - Склонный к Силе

Он ответил, словно и не спал:

– Очнулся? – констатировал факт. – Специально неотлучно рядом сижу, дабы ввести в курс дела. Люди с такой потерей жизненных сил не живут, но ты сын Френома, и теперь все об этом знают.

– Приятно, – усмехнулся Рус. – Но времени сколько? День на дворе, а поточнее?

– Успеешь, – словно пригвоздил к кровати, – полежи еще. Гроссы отличались паскудством, но не до такой степени, не ожидал. Кровь Бога была похищена из одного храма, мы нашли отступника и покарали. Тебе полезно почитать все «Завещание», но пока передам выдержку. Потерпи, ты должен знать.

«Твою мать! Как охота размяться… но и любопытно, черт побери!» – Настроение стремительно поднималось.

– Бог повел соратников в Каринские горы, и показал он пещеру: «Чую запах гноллов, искусные разумные жили здесь. Я помог изгнать их бога, нет места ему на Гее». Соратники обрели в ней много вещей и вынесли ему. Он все велел выбросить, кроме медного сосуда. «Сие есть не медь, этруски, сие – звездный металл, аструм. Его нельзя разрушить ни Силой, ни Духами, ни мечом, ни огнем. Одной лишь волей моей можно». И смял бог сосуд и поправил его. «Крепите волю свою так, чтобы и вы, народ мой, могли смять и расправить металл сей». С веками забыли этруски этот наказ, ибо невыполним он оказался. Страница пятьдесят пятая, абзац второй… То было записано четыре тысячелетия назад, спустя тысячелетие после тех событий.

– Язык мудреный. Но интересно, как кровь в нем оказалась. – «Снова воля выплыла, будь она неладна… все верно, я думал, обычная медь – вот и пробило… защиту тоже знал – рано или поздно прострелит. Пуля, хоть и дура, но сильна…»

– Кто-то из соратников набрал, чтобы сохранить. Кровь бога быстро исчезала. Он часто бывал ранен в битвах, сражался, как обычный воин. Потом, спустя века после его ухода, вспомнили его изречение: «Моя кровь защитит сама от себя…»

– Очень понятно! – съязвил Рус.

– Предки поняли, – серьезно ответил Фридлант. – Первый Гросс встал под венец благодаря «крови бога». Хм, как началась династия, так и закончилась, – грустно усмехнулся жрец и пояснил: – Гросс Первый вызвал Грусса Четвертого на суд бога. Победил, надел венец, а через день бросился со скалы. «Кровь бога» туманит разум, но нынешний об этом забыл…

– Все, достаточно, – Рус не выдержал, вскочил, – хватит забивать мне голову. Сколько я провалялся? – «Как их все-таки нумеруют? Тысячи лет прошло, одни и те же имена, а царей сотни сменилось!» – подумал, но не спросил.

– Подожди. – Верховный жрец тоже поднялся. – Признайся, Рус, ты сам погасил пожары по всей стране?

– А вот этого ты мне не пришьешь! – гордо произнес «принц». – В смысле, слово даю – не я. Да, поговорил с папой, он согласился. Да клянусь тебе тем же Френомом, что это он! А-а-а! – догадался Рус, – ты думал, я и есть он, его воплощение, раз все так получилось, верно? – «Спасибо большое, уважил! Побывал уже разок аватаром, хватит!»

На лице Фридланта не дрогнул ни один мускул.

– Разочарую тебя, я – не он. Насчет сына – согласен, он меня усыновил. Клянусь тебе в этом, Френомом клянусь! – подождал, когда прямая спина жрица расслабится, добавил: – Успокоил? Расслабься, Фридлант, ты славный старик. Пусть я не Френом, зато любимый сын. Кого бы он еще послушал? Он своенравный, не любит помогать напрямую. Все?

«Черт, он уже наверняка знает, что я пропадал во время столпотворения, трудно ему поверить… кстати, Силы текут обычным потоком, распутались… ого, общий астрал до сих пор недоступен. Так сколько времени прошло!» – о чем и спросил вслух.

– Месяц… Рус, – ответил старик, соображая, как назвать этого человека, и остановился на его же собственном выборе.

«Клянется… похоже, сын, а не он сам. Прости, Френом, если ошибаюсь. Нет, точно не сам Френом. Характер не такой, в «Завещании» подробно описано Его явление… но он бог, может вселиться в любого! Нет, прочь сомнения, это недостойно жреца Френома! «В сомнении – ваша слабость», – сказано им. Сын. И имя ему – Рус», – на чем и закончил мучительные раздумья.

«Сын бога» пораженно сел. «Месяц! Нормально!»

– К стенам храма непрерывно подходит народ, съехалась вся знать. Да, Рус, Звездные тропы не работают, добирались на санях, как в досумрачные времена. Нет больше и астральной связи. Только весть о тебе чудесным образом разошлась по всем весям.

– Ну, слухи всегда опережают события, – брякнул Рус.

– Пусть так, – легко согласился Фридлант, – но тебя ждут. Ждут твоего венчания на царство, и придется провести его прямо на крыльце храма.

– А посвящение?

– Какое посвящение для сына бога? Ты – новое начало нашей жизни. Френом не зря сражался в Ночь битвы богов, за тебя сражался, – произнес, уверенно уперев взор в лицо Руса. Не спросил, но жаждал подтверждения.

– Ты прав, Фридлант, – не стал разочаровывать старика, – меня вызывали на суд. Френом доказал всем, что он прав, имеет право… – чуть не добавил «на развлечение». Вовремя остановился. – В общем, идем, чего тянуть. Меня кормили? – Жрец отрицательно покачал головой. – После поем, пока не хочется.

Верховный хлопнул в ладоши, и в комнату вошли несколько молодых прислужников, неся парадное облачение царя и, что особо порадовало, «близнецов». Тяжело вздохнув, Рус приступил к переодеванию.

Глава 24

Перед выходом на крыльцо встретил Леона. Сердечно обнял и потащил за собой.

Народ заполонил всю храмовую площадь и соседние улицы. Самые родовитые толпились в первых рядах у крыльца. Среди них Рус узнал и собственную «свиту», и двоих телохранителей Гросса. Партии сохраняли дистанцию, заняли разные фланги.

– Этруски! – прокричал верховный жрец, и гомон притих. – Перед вами Рус, сын Френома!

Они с Фридлантом стояли рядом.

Над площадью пронесся рев, пожалуй, громче, чем над футбольным полем.

– По праву рождения, по праву честного боя, в котором Русом был повержен Гросс Пятый, я, именем Френома, венчаю его на царство! – стукнул посохом о камень крыльца и запел молитву-венчание.

Рус с удивлением узнал в молитве тот самый «сакральный» язык «перворожденных» и увидел возникающие Слова. «Венец» – бронзовое кольцо с вязью рун взлетел с подушечки, которую держал мальчик-прислужник, и опустился на голову Руса. Жрец перестал петь, и тишина, установившаяся с началом молитвы, разразилась бурными овациями с полетами над толпой разномастных шапок. Свежеиспеченный царь вновь почувствовал себя гладиатором в зените славы.

– Объявляю тебя, Рус – сын Френома, царем всех этрусков и даю тебе имя Рус Четвертый! – торжественно произнес Фридлант, чудом (остатком Слова молитвы) перекрикивая толпу.

– Ша! – выкрикнул Рус, вскидывая руку в нацистском приветствии.

Понял это и задвигал рукой, успокаивая толпу. Что, собственно, и собирался делать, не салют же давать.

– Этруски! – крикнул, и над городом повисла гробовая тишина. Только далекие собаки, суки, не вняли, продолжали брехать. – С сегодняшнего дня на земле благословенной Этрусии наступает новая жизнь. – Вдруг он понял. Все, что ни скажет, хоть явную чушь, воспримется народом, как истина в последней инстанции. По телу побежали мурашки. К такой ответственности он явно не готовился.

– Партии «гроссов» и «груссов» распускаются, отныне не будет войны за царский венец. Объявляю созыв народного вече, которое изберет думу, где гроссовских и груссовских родов обязательно будет поровну. Царь прислушается к советам думы, и… посмотрим, что они надумают. – Вопреки закону эстрады, здесь не раздался хохот или свист – народ внимал. – Начинается новая династия, а первый царь… – и тут он запел молитву. Запомнил слово в слово, повторял все интонации, и его Слова горели гораздо ярче, чем в исполнении Фридланта.

Венец поднялся с его головы и полетал над первым рядом. Покружил, нашел чью-то голову и, беззастенчиво сбросив шапку, опустился на темя. Народ ахнул.

– Эрлан из рода Нардов, поднимись на крыльцо! – Голос, используя остатки Слова, звенел еще громче.

Эрлан на деревянных ногах еле-еле преодолел два десятка ступеней.

– Я, Рус Четвертый, сложил с себя царский венец и возложил его на голову Эрлана Нарда! Отныне он будет царем всех этрусков под именем Эрлана Первого, и наследуют ему его дети. Фридлант! – Рус резко обернулся к жрецу. Неизвестно, что увидел во взоре Руса бедный старик, но произнес он громко и четко:

– Да будет так!

– Эрлан! Доколе кочевники будут жечь наши земли и насиловать наших женщин? Собирай армию, ополчение и вперед, на запад! Всех, кто не посвящен двенадцати геянским богам, посвящать Френому! Добейся, чтобы добровольно, не мне тебя учить как, – ответил на тихий вопрос Эрлана, что, мол, боги принимают только добровольное посвящение. – Дойдешь до побережья. А дальше есть еще и заморские земли, и южные чванливые царства. Хватит нам сидеть взаперти, этруски! – говорил и поражался своим наполеоновским планам. Нет, скорее чингисхановским. Хорошо быть «серым кардиналом» – ответственности никакой, а власти – выше крыши. – А меня, народ этрусков, ждет иная судьба. С другой целью прислал меня отец мой. Я пойду по геянским землям нести Силу его и посвящать тех, кто достоин. Смотрите! Треть из вас – склонные к Силе, видите? Я – сын Френома, и я еще и Хранящий. Такова воля отца – распространить нашу Силу по всей Гее, как это делают ордены. Нельзя закрываться от очевидного, и я объявляю: отныне у нас есть орден Призывающих! Эрлан, ты академию кончал, организуй. А мне, народ Этрусии, пора. Леон, подойди ко мне. Ты со мной? – прошептал ему.