Дмитрий Старицкий - Вверх по течению (СИ)

– Угу… – только и ответил мне принц, но мысль о танках, чую, прочно засела у него в голове.

К полудню добрались до полевой ставки Бисера. Но мероприятие уже началось, и кронпринц мне прошептал.

– Не будем лезть нагло на глаза. Лучше издали послушаем. Часто так полезней.

Конечно полезней… По крайней мере, я узнал, что мое имя вызывает у императора раздражение, благодаря чему Гоч стал бароном. Я был рад за партнера. Даже такой ценой.

Вторым моментом очень меня напрягшим было откровенное лоббирование императором продукции концерна «Лозе». Мало мне Тортфортов? Хотя мой дед как-то говаривал, что если у человека нет врагов, то он из себя ничего не представляет. Про таких людишек в Библии написано от имени Господа Бога «…изблюю тебя из уст своих, потому что ты не холоден, не горяч, но тёпл…»

Королевско – генеральский сходняк прервали личным приглашением первого квартирмейстера армии на обед всех присутствующих. И «полосатые штаны» неторопливо потянулись в легкий павильон по соседству, напоминая клубок целующихся змей.

Я же отпросившись у принца, направил стопы в наградной отдел службы первого квартирмейстера, где получил мешок медалей и стопку наградных книжек на весь броневой отряд. И потопал, оттягивая руку мешком серебра заесть это дело со своими солдатами. Кашка явно уже поспела в полевой кухне.

Золотая осень полностью вступила в свои права, березовый лес ставки радовал взгляд и настраивал на мирные мысли. Не хотелось вообще думать об императоре и его камарилье, которой я почему-то встал поперек горла.

По дороге меня догнал фельдъегерь и вручил пакет от Ремидия. Ничего особенного – просто теплое письмо и промежуточный отчет о прибылях в общих предприятиях, которые аккумулированы в рецком банке. Я снова неприлично богатый человек. Только завод «Гочкиз» пока у меня лично генерирует убытки. Впрочем, эти убытки оформлены как долги. Долги завода партнерству «Гоч и Кобчик», а то уже должно лично мне.

И если отношения Бисеров ко мне понятны и прозрачны, то благоволение ко мне рецкого маркграфа до сих пор для меня загадка.

У себя в салоне отложил кресты и медали на всех присутствующих при эшелоне. А оставшиеся знаки складировал в сейф. До будущего награждения Аршфортом.

Принц обещал лично провести церемонию награждения героев, если такой возможности не выпадет у короля.

– Сам понимаешь. Савва, форс – мажор… Это сродни стихийному бедствию.

Я не тупой. Намек на императора понял. Даже столько не на самого императора, сколько на его свиту. Слава ушедшим богам она была у него по – походному небольшой.

Когда мы закончили обед и наводили приборку вокруг своего тупичка, прибежал вестовой из ольмюцких гвардейцев и приказал ожидать «их величества». После чего я перекинул всех на уборку с левой стороны эшелона, где мотоброневагон находился своей самой покоцаной стороной. Товар так сказать лицом.

А мусора скопилось на путях прилично. Правы предки, которые утверждали, что «чисто там, где не сорят».

Через час примерно выставленные мной махальные стали подавать условные знаки.

– Так, бойцы, – прикрикнул я. – Изображаем кипучую деятельность по уборке уже убранного. Ждем команду. Тавор – в салон. Приготовь стол, красную скатерть, наградной комплект и жди команды.

При приближении сдвоенной свиты монархов я рявкнул.

– Строиться!

И мои бойцы, аккуратно закидав метлы и лопаты на платформу, где составленные в козлы стояли их винтовки, быстро выстроились вдоль состава. Можно было бы и лучше построиться, но и так не плохо, все же тут не ровный плац. Даже паровозная бригада пристроилась с краю, хоть и не обязана была этого делать. Но любопытно им.

Сам я, отдав необходимые уставные команды, встретил эту генеральскую отару у края строя.

– Ваши императорское и королевское величества, подразделение отдельного броневого отряда при первом армейском корпусе следует в депо Будвица для починки разбитого в бою мотоброневагона. Докладывает командир броневого отряда лейтенант воздушного флота сил Савва Кобчик.

– Так вот ты какой… Кобчик, – покачал головой император, – Здоровая орясина.

– Рад стараться, ваше императорское величество. Но моей заслуги тут нет – это родителей труды.

– Ты ранен, барон, – участливо спросил старший Бисер, увидев на виске пластырь, торчащий из-под моего кепи.

– Так точно, ваше королевское величество. Был ранен, но остался в бою при защите захваченного железнодорожного моста.

– Можешь заменить знак за ранение на золотой. Насколько я помню это третье твое ранение на нашей службе.

– Так точно, ваше королевское величество. Третье.

– Когда ты все успеваешь, Кобчик? – спросил император. – И завод, и пулеметы, и бронепоезда, и воевать, и в небе летать…

– Я растягиваю сутки на лишний час, ваше императорское величество.

– Как это? – откровенно удивился император.

– Ложусь спать на час раньше, ваше императорское величество.

В отаре свитских раздались приглушенные смешки.

– Показывай свое воинство, шутник, – император сделал каменное лицо. Видимо не любил когда над ним подшучивают.

Оба монарха прошли вдоль всего строя. Внимательно вглядываясь в лица, потом обратно к его середине.

– Здорово, молодцы, – воскликнул император.

Бойцы заучено рявкнули.

– Здвав желав ваше императорское величество!

Не подвели, орелики. Хорошо гаркнули.

– Поздравляю вас со славными победами над исконным врагом с востока.

– Рады стараться, ваше императорское величество, на благо императора и отечества.

– Это хорошо, что рады стараться, – глаза императора потеплели. – Награждать вас будем. Заслужили.

Я дал отмашку. Тавор с двумя бойцами, до поры скрытые в салон – вагоне, споро вытащили узкий стол, скатерть, наградные книжки, сами медали и пакет с булавками. Стол быстро установили недалеко от их величеств, подбив под одну ножку кусок гравия, чтобы не косил. Аккуратно все разложили на столе. И встали рядом навытяжку.

– Встать в строй, – скомандовал я им.

Император посмотрел на кучку сияющих новой чеканкой серебряных медалей на лентах креста военных заслуг и обратился к Бисеру.

– Твои награды, ваше королевское величество, тебе и награждать. Я рядом постою. Посмотрю на героев. Читал я донесения об их подвигах и, откровенно говоря, не верилось. А теперь смотрю на них воочию и понимаю… Такие могут даже чудо совершить.

Сомнительный комплимент для короля, учитывая, что в строю стоят в подавляющем большинстве радикально блондинистые рецкие горцы. А не огемцы. Так и угадывается, что в будущей истории этой войны написанной в имперской столице главную заслугу в нашей победе припишут именно горцам.

А император уже перевел свой взгляд на разбитые швы в броне боевого вагона, покачивая черной лакированной каской с позолоченным медным кантом.

Потом, начиная с вахмистра по рангу вызывали награждаемых, и король прикалывал булавкой им медаль на грудь.

Тавор получил-таки свой вожделенный крест и следующего за ним в очереди инженера я представил особо.

– Инженер – ефрейтор Болинтер, ваши величества. Механик автономного броневагона и изобретатель калильного двигателя внутреннего сгорания, установленного на нем. Именно благодаря его двигателю мы смогли воевать в отрыве от основного бронепоезда движимого паровозом. Ефрейтор был ранен осколками, но остался в бою, заменив тяжелораненого пулеметчика. Представлен к кресту военных заслуг.

Совсем не боевой вид инженера, диссонирующий с бравыми рецкими бойцами, обратил на себя внимание монархов.

– Поздравляю вас фельдфебелем императорской гвардии, – вдруг заявил император Болинтеру после того как король прицепил инженеру на грудь крест. – Останьтесь после церемонии, я хочу посмотреть на ваш двигатель.

Тут вдруг над головами тревожно закаркал крупный лесной ворон. И я понял, что меня уже грабят, вот так среди бела дня, а в качестве компенсации вешают на мою шею рыцарский крест. Черненую серебряную фитюльку вместо будущих моторов.

Я был последним кого награждали.

– Это все награды за ваши прошлые заслуги, – сказал император. – Что было потом целых две недели после вашего подвига?

– Воевали, ваше императорское величество, – ответил я. – Делали все, что и другие воины Ольмюца из первого армейского корпуса. Теснили врага к северу. Как все. Разве что отличился расчет орудия носовой башни. Они одним «золотым» выстрелом лишили северную царскую группировку всех их генералов.

– В таком случае они достойны «Солдатского креста» за свое отличие, – оценил этот боевой эпизод император, и его адъютант как факир достал из воздуха четыре коробочки, обтянутые тонкой черной кожей.